Корсиканский гамбит - Сандра Мартон Страница 11

– Ваш сводный брат знает, о чем я говорю. Чарлз раздраженно вздохнул.

– Я говорил тебе, – обратился он к Франческе. – Он не может пережить, что мы отобрали у него лучших клиентов. Отсюда и эта карточная дуэль вместо пистолетов в духе Старого Запада.

Донелли качнулся на каблуках.

– В чем дело, Спенсер? Ты боишься встретиться со мной в открытую, когда все видят твои руки?

Брат выдавил из себя улыбку.

– Ты играешь на публику, Донелли. А я-то думал, ты терпеть не можешь быть в центре внимания.

– Ты прав. Но еще больше я терпеть не могу плутов.

Он сказал это вроде бы вполголоса, но все же кое-кто из публики расслышал его слова и захихикал.

Чарлз неестественно расхохотался.

– Что ты не любишь, так это проигрывать, – со злорадством произнес он.

Максимиллиан Донелли ответил ему:

– Однако сегодня проигрываешь ты, Спенсер. В “фараона”, в “железку”, в рулетку.

– К чему ты клонишь? Он пожал плечами.

– Я говорил тебе. Прими мое предложение. Давай посмотрим, кто победит в честной игре.

Чарлз нервно облизал губы.

– Всем известно, что победа здесь зависит от удачи, а не от умения. Нет смысла в…

– Ты прав. Рулетка, “железка”, “тридцать-сорок” – это как повезет.

– Верно. – Франческа почувствовала еле скрываемое облегчение в голосе брата. – Поэтому мы можем также…

– Вот почему я больше предпочитаю покер.

Франческа резко вскинула голову. В голосе Донелли появились бархатистые нотки; сейчас он был похож на кота, терпеливо подбирающегося к несчастной мышке.

Будь осторожен, Чарлз, подумала она. Тебя заманивают в ловушку.

– Покер – игра для матросов, – небрежно заметил брат.

Максимиллиан Донелли возразил:

– Если ты имеешь в виду, что тебе слабо соперничать с ними в ловкости и выдержке, то я, пожалуй, соглашусь.

Кто-то негромко рассмеялся. Побледневший Чарлз шагнул вперед.

– Хорошо, – неприятно низким голосом ответил он. – У меня достаточно и того, и другого. Назови твою ставку.

– Нет, Чарлз, нет, умоляющее заговорила Франческа. – Пожалуйста, не надо. Он же ловит тебя на наживку, неужели ты не видишь? И ждет, когда ты ее проглотишь.

– Ты слышишь меня? – Чарлз отвел руку сестры. – Ставка сто долларов.

Донелли улыбнулся.

– Пятьсот, – негромко сказал он. – Без ограничений.

– Чарлз, ради Бога.

Франческа замолкла. Ее сводный брат уже удалялся от нее, и Максимиллиан Донелли последовал за ним. Глубоко вздохнув, она направилась за мужчинами.

Однажды в Мадриде Франческа смотрела бой быков. Чарлз без конца твердил о великолепии этого зрелища, об отважных матадорах и храбрых быках, а толпа на трибунах буквально ревела в подтверждение его слов.

Но Франческа видела лишь отчаяние загнанного животного и ощущала повисший в теплом воздухе запах крови. Через несколько минут после начала боя она вскочила со своего места и убежала. От изящной работы матадора, столь восхищавшей зрителей, ей стало дурно. Это ужасно, думала она, наблюдая, как он дразнит быка своим красным плащом. Бедное бессловесное животное снова и снова бросалось на колышущийся плащ, и матадор убивал его, победоносно завершая это страшное па-де-де.

Теперь, стоя рядом с братом в тихом углу закрытого зала, она испытывала те же самые чувства. Чарлз сосредоточился на своих картах. Лицо его приобрело жесткое выражение, решительный вид брата вызвал одобрительный ропот толпы. Казалось, она тоже жаждет мести. Брат выиграл последние три сдачи подряд. По сравнению с ним Максимиллиан Донелли, казалось, играл небрежно, с легким презрением.

И тем не менее – тем не менее! – сдерживая дрожь, подумала она, безо всяких слов ясно, что этот человек с черными, как ночь, глазами и немного презрительной улыбкой намерен одержать победу.

Сначала она так не думала. Когда началась игра, мужчины по очереди забирали выигрыш, и она даже позволила себе поверить в то, что у Чарлза, возможно, есть шанс. Утешая себя этой мыслью, она кинула быстрый взгляд на Максимиллиана Донелли.

Ты проиграешь, подумала она, а он, словно почувствовав ее мысли, гордо выпрямился и посмотрел прямо на нее.

Он решительно сжал губы, и она вдруг поняла, что происходит на самом деле. Внутри у нее все болезненно заныло.

Чарлз выигрывал только потому, что Донелли позволял ему это. Он играл братом и лишь ждал удобного случая, чтобы окончательно прибрать его к рукам. И нет никакой возможности предотвратить это.

Франческа с трудом сглотнула, перед глазами снова возник образ поверженного быка.

Прекрати, приказала она себе, немедленно прекрати! Это всего лишь карточная игра. Чарлз проиграет много денег, наверное, будет чувствовать себя униженным, и на этом все кончится.

– Ну? – грубо спросил брат. – Играешь или ты пас?

Донелли лениво пожал плечами, мускулы его напряглись под элегантным смокингом.

– Черта с два, – сказал он, швыряя на середину стола кучу фишек. – Я играю. И ставлю пятьсот.

Брат взглянул на него с плохо скрываемым торжеством.

– Понял. И предлагаю тысячу.

Веки Донелли чуть опустились, как затвор фотообъектива.

– Значит, тысяча, – негромко сказал он. – А я ставлю три.

– Три тысячи? – голос Чарлза дрогнул.

Донелли поднял голову. Он беспечно улыбался, но взгляд был тяжел, как стекло.

– Игра без ограничений, помнишь? Таковы условия.

Чарлз поджал губы.

– Нет проблем, Донелли. Три, и пять тысяч сверху. Он улыбнулся, не столько для соперника, сколько для наблюдателей. – Как тебе это?

Донелли кивнул:

– Прекрасно. – Он опять бросил фишки на середину стола. – Вот тебе ответ, Спенсер, – он посмотрел не на Чарлза, а на Франческу. – А что, если еще десять, просто ради интереса?

На какое-то мгновение в ней вспыхнула надежда, что Чарлз бросит карты, но радостный шепот толпы лишь подстегнул его.

– Десять, – сказал он. – И пятнадцать сверху. Не успел он договорить, как Донелли заявил:

– Пятнадцать, и двадцать пять сверху. Внезапно Франческе представилась душная арена и красный дразнящий плащ матадора перед быком. Захотелось закрыть глаза и убежать, но это будет похоже на поражение. Пусть Донелли унижает Чарлза, но ее он не запугает.

Ненадолго воцарилось молчание, а потом брат хлопнул ладонями по столу и отодвинулся вместе со стулом.

– У меня не осталось фишек. – Ей показалось, голос его неестественно наигран. Чувствуют ли это остальные? – Тебе придется подождать, пока я схожу за ними.