Колдунья - Филиппа Грегори Страница 11

Выстиранное белое белье, благоухание трав в кладовой и цветов на алтаре аббатства — все это растворилось в прошлом. Иногда Элис казалось, что Мора права: она действительно никогда не была в аббатстве, никогда не была монахиней. Но по ночам девушка просыпалась с мокрым от соленых слез лицом, ей снова снилась матушка аббатиса и та жизнь, которую она потеряла.

Ей все не удавалось забыть, как приятно быть чистой. Ее вечно голодный растущий организм постоянно требовал пищи, которую она вкушала в аббатстве. Всю осень Мора и Элис питались жидкой овощной похлебкой, лишь изредка приправленной ломтиком бекона или свиного сала, плавающего в золотистых капельках жира. Иногда им перепадал кусочек сыра. Каждый день у них был черный ржаной хлеб из муки грубого помола, и в тесте часто попадались крупные неперемолотые зерна. Случалось, от благодарной жены какого-нибудь крестьянина им доставались потроха недавно заколотой свиньи. Порой лакомились и кроликом. Мора ставила силки, а Элис — сети в реке. Две курицы, что жили вместе с ними в доме и скудно питались объедками, каждые пару дней неслись, так что хозяйкам перепадали яйца. Но по большей части на завтрак была жидкая овсянка, а потом голодали до самого вечера, до обеда в виде похлебки с хлебом, а иногда — с кусочком сыра или мяса.

Элис хорошо помнила вкус тушеного карпа, выловленного в монастырском пруду. В дни поста они ели лососину, форель или морскую рыбу, специально привозимую с побережья. Запах жареной говядины, пышные запеканки, теплая, густая и питательная овсяная каша, поданная ранним утром после молитвы с капелькой монастырского меда, политая желтыми, как масло, сливками, горячий эль перед сном, а по праздникам — марципан, жареный миндаль и засахаренные фрукты. Элис тосковала по теплому ароматному вину с пряностями, подаваемому после праздничного обеда, оленине в горячем соусе на портвейне, по тушеному зайцу с овощами, поджаренными на сливочном масле, по густому запаху свежих вишен. Иногда Мора криком будила ее посреди ночи и, сонно зевая, ворчала: «Ты опять стонешь, тебе опять снится еда. Упражняйся лучше в умерщвлении плоти, мой ангелочек». И Элис чувствовала, что рот ее полон слюны, ей действительно снился обед в тихой трапезной, голос монахини, читающей вслух Святое Писание, матушка Хильдебранда во главе стола, которая протягивала вперед руки, благословляла еду и благодарила Господа за хлеб насущный, а иногда окидывала взглядом стол и убеждалась, что у малышки Элис всего вдоволь. «Вдоволь», — вожделенно повторяла Элис. Ей казалось, она больше никогда не узнает, что такое сытый желудок. Чувство голода преследовало ее везде, личико похудело и осунулось.

— Что-то ты какая-то вялая, — с неудовольствием заметила Мора. — Как ты зиму переживешь, если уже осенью тощая, будто грабли?

— Не переживу, — уныло ответила Элис. — Знаю, что умру. Я очень хочу есть, мне холодно, я устала от такой жизни.

— Не помрешь, — усмехнулась Мора. — Чтобы убить женщину, у которой все еще впереди, мало пустого желудка и холодного воздуха. Найди в себе мужество и питай им желудок, Элис. Научись драться, умирать тебе рано.

В конце октября в Боуэсе началась эпидемия, полдюжины детей и некоторые взрослые страдали рвотой, нередко захлебывались. Каждый день матери семейств за несколько миль являлись к хижине Моры кто с подарком, кто с головкой желтого сыра, а кто даже с пенни. На небольшом огне старая знахарка поджаривала корень фенхеля, высушивала его и толкла в порошок, а затем давала Элис листок хорошей бумаги, перо и чернила.

— Пиши молитву, — распоряжалась она. — Любую хорошую молитву на латыни.

Девушка с удовольствием брала в руки перо, неуклюже держала его распухшими, покрытыми мозолями пальцами, с чувством, что держит ключ от потерянного царства.

— Пиши! Да пиши же ты! — нетерпеливо подгоняла Мора. — Хорошую молитву от болезни.

Элис осторожно окунала перо в пузырек с чернилами и, шевеля губами, выводила на латыни простые слова молитвы «Отче наш» — первой молитвы, которой научила ее матушка Хильдебранда.

Мора с любопытством наблюдала за воспитанницей.

— Готово? — уточняла она.

Элис, у которой комок подступал к горлу, молча кивала. Тогда Мора брала листок, рвала его на шесть маленьких квадратиков, насыпала в каждый по щепотке приготовленного порошка и сворачивала так, чтоб тот не высыпался.

В первый раз Элис удивилась.

— Ты что делаешь? — поинтересовалась она.

— Колдую, — заговорщицки пояснила Мора. — Колдовство поможет нам за зиму нагулять жирок.

Она оказалась права. Жители Боуэса и крестьяне из окрестностей платили за черный порошок в особой бумажке по пенсу за упаковку. Мора купила еще бумаги и заставила Элис писать молитву «Отче наш». Девушка понимала, что в этом нет греха, но ей было не по себе, когда Мора рвала плотную, гладкую бумагу на части.

— Для чего этот порошок? — спросила однажды Элис, глядя, как старуха, сидя возле огня и зажав коленями ступку, толчет корень.

— Он хорошо помогает при болях в желудке. — Мора улыбнулась. — Но силу ему придает именно заговор, который ты пишешь.

— Это не заговор, а молитва, — презрительно сказала Элис. — Я не занимаюсь колдовством и не стала бы продавать поджаренный фенхель и два слова молитвы за пенни.

— Но это помогает им, — возразила Мора. — Они принимают порошок, а когда начинается приступ рвоты, произносят слова, написанные на бумажке. И приступ проходит.

— Как такое возможно? — раздраженно промолвила Элис. — Как отрывок из молитвы может помогать им?

Мора рассмеялась и повернулась к огню.

— Вы только послушайте речи этой беглой монашенки! — воскликнула она. — Вы только послушайте эту девчонку, которая выращивала на огороде лекарственные травы, работала в монастырской буфетной, в кладовой и в лечебнице, но все равно отрицает силу растений! Отрицает силу молитвы! Она помогает, девочка моя, потому что в ней есть сила. Перед молитвой необходимо вдохнуть в себя воздух. А это успокаивает. Чтобы молитва дошла до небес, надо открыть окно, а открыв окно, дышишь чистым воздухом. Тот, кто умер от рвоты, был слишком болен и слаб, слишком дрожал от страха в своих грязных комнатах. Заговор действует, потому что он имеет силу. Если веришь в него — он помогает.

Элис незаметно перекрестилась, ведь если бы Мора увидела, то стала бы издеваться над ней.

— Раз они могут платить за зелье, — между тем продолжала старуха, — значит, могут платить за хорошую еду и чистую воду. И есть шансы, что они выздоровеют до того, как болезнь их свалит. Богатым всегда покровительствует Господь.

— А если не поможет?

Лицо Моры застыло.

— Ты бы лучше молчала, — огрызнулась она. — А еще лучше молилась бы своей Мадонне, чтобы всегда помогало. Если не поможет, я постараюсь их убедить, что на них действуют другие чары, что на них наложено заклинание или они просто неправильно произносят слова молитвы. В случае неудачи я сразу пойду к их наследникам и постараюсь завоевать расположение и дружбу. Но если они мстительны, если скот у них тоже мрет, тогда нам с тобой придется держаться от Боуэса подальше, сидеть тише воды ниже травы, пока тело не похоронят и про усопшего не забудут.