Граф-пират - Джулия Энн Лонг Страница 11

— Я не проститутка, мистер Ратскилл. — Вайолет с трудом озвучила презренное слово. Наверное, ни одна из представительниц рода Редмондов не произносила его веками. — Я дам вам пять фунтов, если вы позволите мне занять ваше место на корабле, поскольку мне известно, что вам там не нравится.

Она сама удивилась такой храбрости, вызванной отчаянием и подкрепленной лишь смутными домыслами. Вайолет вновь скрестила пальцы.

Ратскилл ахнул, выпучил глаза, побелел и издал нервный смешок.

— Так вы согласились, мадам? Вас нашел Грибер или Коркоран? Капитан меня в порошок сотрет, сдерет кожу заживо. Так и будет — какое варварство! — или что-либо похуже, — мрачно произнес Ратскилл.

Что может быть хуже, чем быть заживо освежеванным? Вайолет не стала спрашивать — у нее не было времени выслушивать рассказ о жестоких корабельных наказаниях.

— Но если вас не будет на корабле, этого не случится, верно? До меня дошли слухи, что вы не совсем довольны вашим положением, мистер Ратскилл, а разговор с капитаном убедил меня, что вас и без того ожидают трудные дни. Мое предложение вполне серьезно. — Вайолет в очередной раз скрестила пальцы. — Вы не хотите быть на борту «Фортуны», а я хочу.

Ратскилл тут же встревожился.

— Я в это не верю, мисс, но уверяю вас: мы с капитаном терпеть друг друга не можем. Вы когда-нибудь были на корабле?

Вайолет решила пропустить вопрос мимо ушей. Чем дольше продолжался этот разговор, тем сильнее она рисковала быть обнаруженной с мистером Ратскиллом. Граф говорил, что вернется на рассвете, но мог появиться и раньше.

— Капитана ведь нет? — осторожно спросила она.

— Нет, еще не вернулся.

— Уступите мне вашу каюту. Я заплачу вам пять фунтов, если вы покинете корабль.

— Но вы ведь женщина.

Ратскилл уставился на нее.

— У вас хорошее зрение.

Ратскилл задумчиво жевал нижнюю губу, пристально глядя на нее.

— Вижу, вы этого очень хотите, так что я могу попросить у вас побольше, если вы меня понимаете.

— Я вас понимаю, однако если вы посмеете об этом просить, один из моих братьев перережет вам горло.

— И где сейчас ваши братья, мисс?

— Совсем рядом, в экипаже.

Извозчик громко закашлялся.

— Я вам не верю.

— Можете проверить. Я громко кричу и могу вас ударить.

— В Лондоне жизнь ничего не стоит.

Ратскилл попытался говорить угрожающим тоном, но вышло смехотворно.

— Ради Бога, мистер Ратскилл, — принялась увещевать Вайолет, которой стало за него стыдно.

— Так, значит, вы безжалостная женщина? — заныл он.

— Нет! — Странно, но Вайолет вдруг стало обидно.

— Точно, — настаивал Ратскилл. — Одна из этих амазонок. Они очень сильные.

Последнее слово он произнес с удовольствием.

— Возможно, вы имеете в виду сирену? — в отчаянии спросила она.

— Понятия не имею, что это. Амазонки — это такие женщины, которые живут в джунглях и побеждают мужчин. — Ратскилл с надеждой посмотрел на нее. — Наш капитан побывал повсюду, видал всяких женщин и, могу поклясться, амазонок тоже, а вы одна из них.

Капитан встречал разных женщин? Вайолет в этом ни минуты не сомневалась, вспоминая о его холодном отношении к ней. Чувство досады так и не прошло.

— Сирены, заманивают моряков на скалы своей красотой и сладким пением. Это миф.

Вайолет почему-то надеялась, что Ратскилл изменит свое мнение.

— Может, я и не люблю капитана, но не хотел бы, чтобы он разбился о скалы. «Фортуна» красивый корабль.

— Это всего лишь миф, — с отчаянием повторила Вайолет. — Метафо… Забудьте.

Положение было безвыходным.

— Все равно вы очень красивая, — польстил ей Ратскилл.

— Спасибо.

— Может, сыграете роль моей жены в пабе и дадите мне десять фунтов?

Ратскилл усиленно соображал, какую выгоду можно извлечь из создавшейся ситуации.

— У нас нет времени. — Вайолет намеренно сказала «у нас», тем самым делая его своим сообщником. — И я сказала — пять фунтов. Мое предложение остается в силе, и я даю вам минуту на размышление.

Деловую хватку Вайолет унаследовала от отца.

— Мисс, — с отчаянием произнес Ратскилл, — у меня есть сердце. Я сплю в гамаке с четырьмя другими матросами. Грибер орет во сне, а Ламли иногда жутко портит воздух…

— Может быть, у вас есть свободная каюта, которую можно запереть? — перебила Вайолет. — Вы ведь доставляли дипломата рейсом в Испанию? Я уверена, ему не приходилось спать в гамаке с матросами.

Ратскилл помолчал.

— Да, у нас есть каюта для знати. Называется «для высоких гостей». И на этой неделе мы никого не берем на борт. Так что она пустует.

— Я займу эту каюту. Отведите меня туда. Пять фунтов ваши. Одна минута на размышление.

Коротышка замолчал, напряженно вглядываясь в очертания города — возможно, представляя свою жизнь без «Фортуны» и ужасного капитана Флинта; его губы то и дело подергивались.

— И за кем вы охотитесь — за Лавеем или капитаном?

Вайолет вздрогнула.

— Ни за кем.

Ратскилл улыбнулся, показав немногочисленные зубы, блеснувшие как крохотные звездочки в черном небе. Он пристально посмотрел на Вайолет и примирительно покачал головой.

— Я вам не верю. Но после нашего разговора, думаю, вы станете отличной местью для капитана. Я отведу вас на корабль, а сам затеряюсь в городе. На рассвете меня уже не будет, и, помяните мои слова, он предпочел бы скормить меня акулам, чем простить.

Вайолет с неприязнью слушала Ратскилла, но понимала, что он прав.

— Я позабочусь о капитане.

Вайолет знала, что со временем они поладят. К любому мужчине можно найти подход, даже к такому непростому, как граф.

Она оглянулась на ожидающий экипаж. Извозчике насмешливым видом кивнул ей, поднял фляжку и сделал медленный глоток.

Если эти переговоры продлятся еще хотя бы минуту, она не выдержит.

— На счет «десять» вы должны принять решение, мистер Ратскилл. Мой чемодан стоит рядом с экипажем. Один, два, три…

И в тот же миг — Вайолет будет помнить его всю жизнь, потому что он как будто решительно прочертил грань между здравым смыслом и безумием, между безопасностью и неведомым, — Ратскилл, несмотря на свой малый рост, легко взвалил ее чемодан на плечо.

Вайолет в последний раз оглянулась на Лондон. Город был так похож на чернильную воду, плескавшуюся у пристани, темные силуэты кораблей и зданий неотличимы друг от друга, слышался далекий грохот экипажей, отвозивших гостей домой. Вайолет с восторгом подумала, что, возможно, больше никогда не услышит светских пересудов, и вновь подавила жалость к своей семье, которая и так уже понесла потерю.