Рождественский ангел - Джо Беверли Страница 11

Джудит во все глаза смотрела на Бет, так и не притронувшись к своей чашке.

– Добрая половина всех женщин Англии с радостью вышла бы за него замуж. Почему именно я?

Бет взглянула на свою чашку, пытаясь найти подходящий ответ, но так и не нашла его.

– Честно говоря, – вздохнула она, – я и сама этого не понимаю. Но уверяю вас, миссис Росситер, вы ничем не рискуете, по крайней мере, согласитесь обсудить этот вопрос с лордом Чаррингтоном. Его намерения серьезны и содержат немало плюсов. Давайте будем откровенны. Вы бедны, и бедность эта ужасна. Она существенно осложнит жизнь ваших детей. Замужество резко изменит эту ситуацию.

– Слишком резко. Я не дура, леди Арденн, и знаю, что за это придется платить.

– На вашем месте я бы тоже так подумала, но позвольте ему хотя бы поговорить с вами. Может быть, он лучше объяснит свои намерения. Возможно, цена окажется не такой уж высокой…

* * *

Таким образом Джудит Росситер через час оказалась в библиотеке Хартуэлла, тревожно ожидая разговора с лордом Чаррингтоном.

Это была небольшая комната – Хартуэлл вообще был не очень большой усадьбой, но в ней было уютно. По всем признакам библиотекой пользовались часто – ковер на полу был местами заметно вытерт, кожаные кресла лоснились от долгого использования. На столике красного дерева лежали три книги – очевидно, их читали совсем недавно.

В камине горел огонь. Джудит подошла и протянула руки к огню, скорее для успокоения, чем для тепла. Она не знала, что делать.

Она позволила леди Арденн уговорить себя на этот разговор с лордом Чаррингтоном. Маркиза привезла ее в своей карете, настояв на том, чтобы дети поехали вместе с матерью. Бастьен и Роузи были теперь вместе с маркизом и его супругой в конюшне, и Джудит казалось, что это хитрая форма давления на нее.

Глаза Бастьена засияли при одной лишь мысли о том, что он снова увидит лошадей, поскольку его собственный пони был продан сразу после смерти Себастьяна. Джудит не могла не думать о том, что граф, став отчимом, конечно же, подарит Бастьену другого пони. Уже ради этого любая жертва казалась ей оправданной.

Но она не могла забыть, что все имеет свою цену и расплачиваться, возможно, придется не только ей. Выйдя замуж за лорда Чаррингтона, она вручит ему не только свою судьбу, но и судьбу своих детей. И если что-то пойдет не так, дети могут оказаться даже в гораздо худшей ситуации, чем теперь.

Дверь в библиотеку открылась, и Джудит резко обернулась.

Граф остановился на пороге. Он был очень серьезен.

– Моя дорогая леди, неужели я так сильно вас напугал?

Джудит быстро взяла себя в руки.

– Разумеется, нет, милорд. Я лишь слегка встревожилась.

Он закрыл дверь и подошел к ней.

– Но вы разозлились.

Она поняла, что он говорит о вчерашнем дне, а не о сегодняшнем, и почувствовала, как покраснела. Джудит внимательно смотрела на графа, стараясь все же не казаться вызывающей.

– Прошу вас, – сказал он, изящно разводя руками. – Смотрите на меня, сколько вам будет угодно. Это совершенно естественно.

Эти слова не помогли ей собраться с мыслями, и все же она вскинула подбородок.

Граф был чуть выше ее, строен, широкоплеч. Как она успела заметить, он двигался гибко и непринужденно. Черты лица были правильными и тонкими. Особенно выделялись глаза бронзового оттенка. Глубоко посаженные, они притягивали к себе внимание собеседника.

В его внешности не было ничего необычного, и все же в графе чувствовалась какая-то таинственная сила. Он казался существом из другого мира. Джудит никогда не видела иностранцев, но интуитивно почувствовала иностранца в лорде Чаррингтоне. Он вел себя как хозяин положения. Это был уже не вчерашний импульсивный молодой человек, а блестящий аристократ.

– Мне двадцать пять, – спокойно произнес граф. – Я богат, обладаю уравновешенным темпераментом, не имею особых пороков. Родился в Стамбуле, рос и воспитывался в разных городах мира, периодически приезжал в Англию. Окончил школу в Харроу. Я не учился в английских университетах, но посещал курсы в Утрехте, Люцерне и Риме. До поступления на военную службу был на дипломатической службе вместе с лордом Силчестером, главным образом работал в России. Сражался на Пиренеях, потом в битве при Ватерлоо. Был трижды ранен, но все три раза легко. У меня есть шрамы, но нет увечий.

Пока он произносил свою удивительную речь, Джудит не сводила с него глаз – уж не горячечный ли это бред? Когда он замолчал, она заговорила ему в лад:

– Милорд, мне двадцать девять, через два месяца будет тридцать. У меня двое детей, и я никогда не выезжала отсюда. У меня нет особых заслуг и достижений. Что может нас связывать?

Граф невозмутимо улыбнулся и жестом пригласил Джудит занять кресло.

– Прошу вас, миссис Росситер, садитесь.

Когда они оба удобно устроились в креслах, граф продолжил:

– Вчера я сказал вам, что хочу жениться на вас. Не могу досконально объяснить все свои доводы в пользу этого брака, но, поверьте, в них нет ничего плохого. Скажу вам откровенно – я хочу жениться и обзавестись собственным домом, мне не нужна невеста, которая ждет от меня больше, чем я могу ей дать.

Интуиция подсказывала Джудит, что он говорит правду, но ей все же было трудно поверить в это. Точнее, она боялась поверить. До сих пор Джудит не признавалась себе в том, насколько ужасно положение, в котором она оказалась. Теперь, когда перед ней приоткрылась дверь в ослепительное будущее, стало страшно.

– Так что же вы можете дать своей жене, милорд? – едва слышно спросила она.

– Уважение, заботу, доброту, – с расстановкой ответил граф.

Чего же еще желать?

– А чего вы ждете взамен?

– Надеюсь получить то же самое, но, в общем, достаточно просто хороших манер.

– Вы просите так мало… Я должна подвергнуть сомнению ваши слова, – глубоко вздохнула она.

Граф удивленно приподнял брови.

– Что ж, хорошо. При встрече со мной вы должны всякий раз делать реверанс и каждый вечер танцевать для меня перед камином в обнаженном виде.

Его глаза озорно блеснули, и Джудит поняла, что он шутит. Нервно рассмеявшись, она сказала:

– Не могли бы вы объясниться так, чтобы я вас поняла, милорд?

Он безнадежно развел руками. Его жесты казались Джудит очень красноречивыми. Такого она еще не видела.

– Боюсь, это прозвучит хвастливо, – начал граф, – но… у меня всегда был талант располагать к себе людей, миссис Росситер. Частично этот талант унаследован от моего отца, владевшего им в совершенстве, но я отполировал наследство, служа на дипломатическом поприще. Мое европейское воспитание вызывает недоверие у англичан и восхищение у англичанок. Впрочем, до недавнего времени я и не подозревал, что мой дипломатический дар и европейское воспитание производят столь сокрушительное впечатление на чувствительных молодых англичанок.