Любовь, вне игры. История одного политического самоубийства - Ирина Хакамада Страница 11

– Думаете, за вас стоит побороться? – уточнил он.

Мария смешалась. Зачем он так прямолинеен? Чего добивается? Выбить у нее из-под ног почву? Ну так может гордиться: у него уже получилось…

– Это… это звучит как-то… неожиданно, – сказать «не по правилам» она не решилась.

Мелькнула мысль: а может, это всего лишь игра? Вызов? Тогда она отобьет подачу. Надменно спросила:

– Вы что же, считаете, у нас будет роман?

– Мне кажется… Нет, я даже уверен: у нас с вами романа не будет, – со значением произнес он.

Заметив на лице Марии тень разочарования, добавил:

– Это что-то другое…

Она побледнела. Почему-то представила обольстительных моделей с обложек глянцевых журналов. И вдруг неожиданно для себя («да гори они все синим пламенем!»), с размаху рубанула:

– Я никогда не лягу с вами в постель!

– Утверждение сильное, – заметил он, едва сдерживая смех. – Пусть вас это не волнует. Я же сказал: у нас с вами романа не будет…

В ее голове первой мыслью вихрем промчалось: «Черт! Отбиться не получилось».

И только второй – «Как – романа не будет?».

Если не будет романа, то что? Предложение сотрудничать? Тогда при чем тут слова про свою женщину и весь его облом? Что за заход такой? Зачем? Он же женат, а сотрудничать можно и с меньшими жертвами. Тогда – просто затащить в постель? Но ей не двадцать лет, и это смешно. Не такой уж он циник, чтобы тащить в постель депутата ради спортивного интереса. Самой смешно. И потом: нет романа, значит, нет любви? Тогда чего он хочет добиться таким напором? Бред какой-то…

– Я ничего не поняла, – наконец пробормотала она. – Вы так шутите или серьезно?

Василий слегка коснулся пальцами ее руки. Не положил фамильярно свою ладонь, а лишь коснулся, и что-то было в этом жесте очень честное.

Но Марию пугали его торопливость и напористость, двусмысленность предложений. Пугали и одновременно притягивали. Если бы он был одним из тех, кто сидит в этом зале, она бы точно знала, что ответить. Как сделать так, чтобы в ее присутствии он краснел, молчал и не смел разговаривать с ней в таком тоне. Но именно этого-то и хотелось: чтобы говорил всякие абсурдности, оставаясь абсолютно уверенным в себе.

Она осторожно, но быстро убрала руку под стол.

Спохватилась:

– Нам ведь пора бежать?.. Вам – на выставку, мне – в посольство… Успехов вам и… лучше, если мы своим об этой встрече говорить не будем. Идет?

Василий внимательно посмотрел ей в глаза и неожиданно рассмеялся.

– Ну… пока, – не дождавшись ответа, она схватила сумочку и стремительно бросилась к выходу.

– Да. Конечно. Пока. До встречи…

Василий проводил ее взглядом. Представил Марию в платье. Ей безумно пошли бы платья! Облегающие, открывающие спину, острые, нежные плечи… Почему она ходит всегда в мужских рубашках и брючных костюмах?

Видение немного стерло досаду. Расплачиваясь с официантом, он припомнил весь диалог и остался доволен. Собой и произведенным эффектом. Если подумать, все прошло на «отлично». Осталась надежда на продолжение. Или даже больше – уверенность.

Но все же жаль, что она не пошла на выставку…

…Столкновение со стеклянной дверью кафе стало для Марии неожиданностью. На протяжении скольких лет, интересно, она открывает и закрывает эту дверь, стоящую здесь испокон веков? И на тебе. Решила пройти насквозь. Только разбитого лба не хватало!

– Что случилось? – Водитель распахнул перед ней дверцу машины.

Мария упала на заднее сиденье:

– Ничего, нормально все, Саша, – потерла ушибленный лоб, поражаясь собственной неловкости: неужели все так серьезно? – Ничего не случилось…

– Куда поедем?

– Домой… – Она откинулась на спинку. – У меня сегодня свободный вечер…

Катастрофически не хватало воздуха. Кондиционер ничего не менял – попросила открыть окно. Хотелось свободы, пространства. Голова немного кружилась, как от бокала шампанского. Щеки пылали. Попытки разобраться в себе приводили к отвратительным выводам.

Она вела себя, как школьница. Неумело изображала искушенную даму. Поддалась на провокацию. Что она для него? Еще одна легкая победа в целой череде побед? Легче не бывает! Дура! Не расшифровала его слова и мотивы. Может, единственное, что требовалось, – чтобы известный политик появился с ним на выставке… А она – вот незадача – отказалась…

– И слава богу, – выдохнула Мария.

* * *

Она зажгла ночную лампу у изголовья постели и выключила верхний свет. Даже не дотронувшись до вечерних газет, скинула рубашку, стянула брюки и бросила на пол, к книгам, бумагам, случайным сувенирам. Поймав отражение в зеркале, выпрямилась.

И тут обнаружилось, что с момента встречи в Доме музыки и до сегодняшнего разговора в кафе она не удосужилась подумать о, в общем-то, тривиальной вещи: рано или поздно свидания заканчиваются, и двое ложатся в постель. А если он значительно моложе ее и к тому же красив? И если его окружают только самые красивые и молодые женщины?

Мария стояла перед зеркалом обнаженной. Ноги… достаточно хороши. Длинные и стройные, что еще надо? Есть небольшой живот, но можно втянуть. Попа – провисла, но можно выгнуться. Если поднять руки, грудь поднимется следом. Слегка откинув голову, обеими руками забрала волосы наверх… В полумраке вышло красиво.

Добавила во взгляд поволоки и приоткрыла губы, как чувственные девицы в «Playboy». Чушь! Она не сможет играть постоянно. Это – не настоящая Мария! Настоящая Мария вот: с опущенными руками и грудью, которой никогда не быть такой высокой и острой, как у восемнадцатилетних девиц. Ее животу никогда не стать таким же плоским, как до рождения Ольги, и тем более – старшего, Володи. А попа, несмотря на все эти шейпинги, не будет круглой, как мяч!

Можно ли желать ее, вот такую, какая есть? Или даже конкретнее: может ли один-единственный мужчина, полубог от гламура, почти совершенство, испытывать к ней страсть?

Зачем обманывать себя? Все это – пустое. «Я никогда не лягу с вами в постель». Так, кажется, она сказала. Она действительно никогда не сделает этого. Придумает тысячу причин, и ни одна из них не будет правдой.

Мария нырнула в постель, с головой укрылась одеялом. Мир сузился до размеров ее кровати и стал безопасно-уютным. Здесь, в тесноте, просто физически не было места страхам. Вспомнила, что оставила в комнате горящий свет. Не откидывая одеяла, просунула руку и выключила лампу.

В темноте тихо тикали часы…

Доклад Марии подходил к концу. В сегодняшних чтениях он – последний. Удерживать внимание депутатов с каждой фразой становилось все труднее. С трибуны зал парламента виден как на ладони. На некоторых лицах – откровенное желание скорее уйти по своим делам, гораздо более важным и срочным, чем проблемы безопасности России.