Сладостный плен - Карла Кэссиди Страница 11

— Сядьте ближе и прикоснитесь коленками, — приказала Барбара. Она села на стул недалеко от них. — Очень часто во время ухаживаний или даже брака мужчина и женщина не до конца откровенны друг с другом, а о некоторых этапах своей прошлой жизни они предпочитают не рассказывать даже самым близким людям. Очень часто эти сугубо личные факты влияют на характер отношений. — Она улыбнулась обоим, надеясь снять заметное в их поведении напряжение. — Сегодня попытайтесь рассказать нечто подобное друг другу. То, что вы раньше скрывали, даже из лучших побуждений. Возьмитесь за руки.

Хэнк взял руки Анджелы и невольно удивился: какие они мягкие и женственные, с длинными пальцами и прекрасным маникюром. Еще одно открытие, но на работе он, конечно, мало смотрел на ее руки — его больше интересовало то, что они делали.

Анджела сжала руки Хэнка, словно ища у него поддержки, но если бы она знала, что он нервничает не меньше ее… Странно. Хэнк управлялся с контрактами в миллионы долларов, постоянно рисковал, но так волноваться, как сейчас, выполняя упражнение Барбары, ему не приходилось.

— Начнем с Анджелы. Дорогая, расскажи Хэнку о самом счастливом дне твоей жизни.

— Это тот день, когда мама принесла из больницы моего новорожденного братишку, — ответила Анджела, не сводя глаз с Барбары.

— Делись впечатлениями с мужем, а не со мной.

Анджела перевела взгляд на Хэнка.

— Когда Брайан родился, мне было девять лет. К тому времени отец бросил нас, и мама очень страдала. Я отлично понимала, что именно мне придется заниматься воспитанием Брайана. Он был больше похож на обезьянку, чем на ребенка: лохматый, со сморщенным, словно у старика, личиком. — Но эти воспоминания вызвали у нее улыбку, глаза излучали теплоту. Ее эмоции подействовали на Хэнка так, словно он сделал глоток теплого хорошего ликера. — Когда его малюсенькие пальчики схватили мой палец, я поняла, что пойду ради него на все что угодно, — продолжила она. — Но я и представить не могла, что его воспитание потребует от меня такой большой ответственности, хотя я, по правде говоря, и не возражала.

Хэнк вспомнил дурачившихся брата и сестру. Видно было, как она любит своего братишку.

Сейчас ее лицо озаряла такая же очаровательная улыбка, как и тогда. Господи, подумал Хэнк, улыбка преображает ее. Она становится настоящей красавицей.

— В тот день я поняла, что я не только дочь Роджера и Дженет Сэмюэлс, а прежде всего старшая сестра Брайана Сэмюэлса. И он ответит мне любовью, когда вырастет, за мою любовь и заботу. Так оно и есть, поэтому тот далекий день стал лучшим днем в моей жизни.

— Брайан оправдал твои надежды, — согласился Хэнк. — По-моему, он отличный парень. Я заметил сразу.

— Совершенно верно. А теперь твоя очередь рассказать мне о самом замечательном дне в твоей жизни, Хэнк.

Хэнк задумался, стараясь вспомнить тот замечательный день.

— Пожалуй, это был день, когда мне подарили лошадь. — Слова сами собой сорвались с его губ. Откровенно говоря, Хэнк забыл об этом дне, но сейчас он пронесся у него перед глазами, вызвав на губах слабую улыбку. — Мне было семь лет. Когда я пришел из школы домой, отец велел мне принести ему веревку. Я не понял зачем, но пошел в сарай и стал искать ее. В тот самый момент я услышал храп и стук лошадиных копыт.

На какое-то мгновение Хэнк представил себя семилетним мальчишкой, который больше всего на свете мечтает о собственной лошади, так как хочет вырасти настоящим ковбоем.

— Не веря своим ушам, я все же последовал на звук, доносившийся из дальнего загона. И там стояла она… самая прекрасная кобыла в мире. Она смотрела на меня влажными карими глазами, а когда я подошел к ней, потерлась носом о мою грудь. Я понял, что мы станем лучшими друзьями на всю жизнь.

— А как ее звали?

— Разбойница. — Хэнк вздохнул. Счастливое воспоминание почему-то смутило его. — Отцу тогда удалось провернуть успешную сделку, и он решил преподнести мне этот подарок.

Выражение лица Анджелы свидетельствовало о том, что она разделяла его радость. В глазах светилось теплое участие, а лицо снова озаряла очаровательная улыбка.

— Молодцы. У вас прекрасно получается. — Голос Барбары удивил Хэнка. На несколько минут он полностью забыл о ее присутствии в библиотеке. — Судя по выражению ваших лиц, каждому из вас доставили удовольствие не только личные воспоминания, но и воспоминания другого. А сейчас вам предстоит более сложное задание. Поделитесь самым печальным днем в вашей жизни.

Услышав это, Хэнк с трудом подавил желание вырвать свои руки из рук Анджелы и закричать: «Ни за что на свете». Анджела и так уже проникла в те укромные уголки в его душе, которые он тщательно оберегал. Много лет он не вспоминал о Разбойнице и о тех беззаботных деньках на ранчо, когда он чувствовал себя абсолютно счастливым. Эти воспоминания принадлежали ему одному, и он не хотел делить их ни с кем, но пришлось. А теперь новое проникновение в его душу…

Но прежде чем Хэнк собрался с мыслями, решив не продолжать этот разговор, Анджела, глубоко вздохнув, начала говорить:

— Это тот день, когда отец бросил нас. — Ее выразительное лицо отразило печаль и горечь от предательства близкого человека. Хэнк почувствовал, как в глубине сердца у него рождается сочувствие.

Он крепче сжал ее руки, желая хоть как-то поддержать ее. Анджела закусила губу, очевидно сдерживая слезы, которые стояли у нее в глазах. Ясно, что боль до сих пор не оставляет ее. Уход отца из семьи — что может быть горестнее?

— Я не подозревала, что у моих родителей проблемы. Они никогда не скандалили, и я думала, что все прекрасно, тем более, что мама забеременела. Но однажды летним утром я проснулась и увидела, что отец собирает свои вещи. — Слезинка покатилась по щеке Анджелы, а Хэнку с трудом удалось подавить желание наклониться и смахнуть ее. — Он заявил, что уходит. И ушел. Мы остались с мамой одни.

За последние два дня Хэнк видел Анджелу возмущенной, высокомерной, раздражительной, но и мягкой, обаятельной. На работе она была сама выдержка и спокойствие. Но представить себе, что она скрывает в глубине души такую боль и страдания, он не мог. Как же так получилось, что ее страдания далеко не безразличны ему?

— Я больше никогда его не видела и ничего не слышала о нем, и… мне всегда казалось, может быть, я не та дочь, которую он хотел иметь. Но разве детей любят за красоту или ум? А мама и будущий ребенок — о них он подумал?

— Хэнк, какие эмоции вызвали у тебя воспоминания Анджелы? — спросила Барбара.

Хэнк посмотрел на свою секретаршу: ее глаза, такие печальные от горестного воспоминания, глаза брошенного ребенка, глядели на него, как бы требуя утешения.

— Мне очень жаль ее, я разделяю ее боль и хочу, чтобы она забыла это печальное прошлое.

— Говори с женой, — настаивала Барбара, — а не со мной.

— Мне очень жаль тебя, — тут же исправился он. — Я хотел бы когда-нибудь увидеть его и сказать, что он — кретин, раз не понял, что семья — это главное для человека, а тем более дочь с таким любящим сердцем.