Земля надежды - Вирджиния Спайс Страница 11

Энни растерянно захлопала ресницами:

— Понимаешь, дорогой, сегодня со мной случилась ужасная история: на меня кто-то почти напал, и я еле унесла ноги! А потом целый день так тряслась от страха, что не могла даже заставить себя выйти из дома и набрать из поленницы дров. Кроме того, я так боялась, что эти дикари нападут на тебя, так переживала, что и думать забыла о еде. Я только тогда почувствовала голод, когда увидела тебя здоровым и невредимым!

Патрик устало вздохнул:

— Понятно. Значит, в доме нет ни воды, ни еды. Я правильно тебя понял?

— Нет, не совсем, — снова возбужденно затараторила Энни. — Есть жареная утка, есть хлеб, еще вчерашний. Воды нет, но, может быть, ты не пойдешь за ней прямо сейчас, Патрик? Я так устала бояться!

Ирландец подошел к сестре и, обняв ее за плечи, сказал:

— Моя глупышка, я вернусь через двадцать минут. За это время со мной ровным счетом ничего не произойдет, а ты тем временем подогреешь вчерашнюю утку, потому что я хочу горячей пищи. Договорились?

— Хорошо, — покорно кивнула головой Энни. — Только ты скорей возвращайся, Патрик, а то вдруг эти дикари еще бродят поблизости!

«Как легко, оказывается, было сделать из Энни кроткую овечку, — думал Патрик, шагая вниз по тропинке и улыбаясь во весь рот. — И как же я раньше не догадался провернуть такую штуку!»

Медленно потянулись тоскливые дни. Умом Энни понимала, что Джека надо забыть, что он обманул ее, воспользовавшись ее одиночеством и наивностью, но сердце никак не хотело смириться. Она вновь и вновь вспоминала вкус его твердых губ, движения его языка у нее во рту, сильные руки на своих бедрах… Дрожь пробегала по телу девушки всякий раз, когда она вспоминала Джека. Ей казалось, что она больше никогда его не увидит. Их связывало очень многое, хотя они и были знакомы так недолго. Разве сможет он забыть чудесные мгновения, проведенные в ее объятиях? Сама Энни их никогда не забудет. Ей очень хотелось снова оказаться рядом с любимым! Однако здравый смысл подсказывал, что она должна привыкать к жизни без него, должна смириться с разлукой. Хотя Энни знала, что никогда не будет испытывать стыд при воспоминании о тех благословенных минутах, когда они были вместе. Она будет вечно хранить их в памяти.

За окнами вдруг раздался топот копыт, и Энни услышала чужие голоса и, поспешно сунув противень с булочками в печь, выбежала наружу и застыла на пороге: ее брата окружали желтокожие туземцы с суровыми лицами. Один из них, красивый юноша с благородной осанкой, застыл на месте, разглядывая девушку, а затем направился к ней. Не в силах сдержать ужаса, Энни круто развернулась и вбежала в дом. Так как весь он состоял из одной большой комнаты, спрятаться можно было только за ширму, за которой стояла кровать брата. Энни забежала за нее и упала на постель ничком, закрыв руками уши, чтобы ничего не слышать. Через несколько минут ее мягко перевернули чьи-то сильные руки, и она увидела склонившееся к ней лицо молодого воина, который вдруг заговорил по-английски:

— Не бойся меня, моя милая. Сердце Манипу поразила твоя красота. Твоя кожа светится как перламутровая раковина, а волосы похожи на пылающий закат. Твои глаза прозрачны, как горный ручей, в котором играют рыбы, а губы словно спелый плод…

С этими словами юноша наклонился и поцеловал Энни. Она почувствовала пряный аромат его кожи, вкус его мягких и нежных губ, но, тем не менее, ощущение у нее было такое, будто ее целует брат.

— Пожалуйста, перестань, я не хочу, чтобы ты меня целовал. Пойми, у меня есть жених, — испуганно сказала Энни, отстраняясь от Манипу.

Туземец посмотрел на девушку своими темными, как ненастная ночь, глазами и серьезно ответил:

— У тебя был жених. Манипу — вождь великого племени, и у тебя будут слуги, много золотых украшений, красивая одежда. Ты забудешь человека, который оставил тебя без защиты и ушел, не позаботившись о своей женщине. Go мной ты всегда будешь в безопасности.

Манипу протянул руку и погладил Энни по волосам. Потом рука его опустилась на грудь девушки. Она вскочила с кровати и взволнованно прошептала:

— Прекрати, я не хочу, ты слышишь? Я люблю своего жениха и не хочу никого другого!

Маориец медленно поднялся, обнял Энни и прошептал в самое ухо:

— Ты поедешь с Манипу, хочешь ты этого или нет. Твой брат тоже отправится с нами. Но не беспокойся за него: никто не посмеет тронуть брата моей жены!

Энни похолодела от ужаса. Она вспомнила все ужасные истории об обычаях аборигенов, которые съедают пленных мужчин, веря, что к ним переходит их сила. Она не могла допустить этого. Задыхаясь от ужаса, Энни проговорила:

— Я поеду с тобой, если ты пообещаешь, что с моим братом будет все в порядке. Я никогда не прощу тебе, если с ним что-нибудь случится!

Манипу нежно поцеловал ее и с уверенностью ответил:

— Не беспокойся, жена моя, никто не тронет родственника вождя. Это табу.

— Табу? — переспросила Энни.

— Да, табу — это запрет, который нельзя нарушить. Того, кто переступает табу, ждет немедленная смерть. А теперь собирайся, любовь моя, нас ждет долгая дорога.

Сердце Энни сжалось от тоски. Еще несколько часов назад она думала о том, как жестоко судьба распорядилась с ней: она только что похоронила мать, у нее не было никакой надежды на встречу с любимым. Но у нее была свобода! И вот теперь ей предстояло отправиться в совершенно незнакомую среду, где она станет женой нелюбимого человека, с непонятным ей образом мыслей. Такова была цена жизни любимого брата, и она готова заплатить ее! Непослушными руками Энни принялась собираться в дорогу.

Очень скоро отряд вместе с пленниками отправился в путь. Патрик ехал со связанными спереди руками, Энни сидела на одном коне с Манипу, который крепко обнимал, ее одной рукой за талию, прижимая девушку к своей груди. Энни ощущала его прерывистое дыхание на своей коже, чувствовала спиной упругие бугры мускулов, и в душе ее поднимался протест. Она шевельнулась, пытаясь высвободиться из объятий: — Манипу, мне жарко. Тот посмотрел на нее насмешливыми черными глазами и, еще крепче обняв ее, произнес:

— Со мной тебе всегда будет жарко, жена моя, привыкай. Когда зайдет солнце, будет легче. Я не трону тебя, пока мы не вернемся домой и не проведем свадебный обряд, но потом, Огненные волосы, тебе будет очень горячо!

— Как ты меня назвал? — переспросила Энни. Смеясь, Манипу ответил:

— «Огненные волосы», потому что они пылают, как костер! Ты заставляешь меня много говорить, моя женщина, а это не для мужчины, а тем более вождя.

Несколько последующих часов прошло в томительном молчании. Действительно, туземцы разговаривали очень мало, изредка перебрасываясь короткими фразами на непонятном для пленников языке. Иногда Патрик оборачивался и пристально глядел на Энни. Тогда она собирала в кулак всю свою волю и посылала ему самую ослепительную улыбку. Она чувствовала, что брату легче оттого, что она не падает духом.