Стиль модерн - Ирэн Фрэн Страница 11

Д’Эспрэ смущенно рассмеялся:

— Ну хорошо, пусть будет так, как вы сказали, мой милый! Репс!

— Да, Репс! Но с «й» — Ре-й-пс — более модно и очень изысканно: напоминает бельгийское дворянство.

— Как Клео де Мерод, — прибавила Лиана.

— Вы правы, — ответил д’Эспрэ. И повернулся к Стеллио: — А… как с именем?

Стеллио, боясь снова встретиться взглядом с блондинкой, которая странно волновала его, взял свои перчатки, шарф, шапку, прошел мимо девушек и остановился напротив д’Эспрэ:

— Если бы я был на вашем месте, господин граф, я бы называл ее Файя! [30]

И удалился, едва попрощавшись.

Еще несколько недель назад в Сомюре девушки и представить себе не могли, что столь желаемая метаморфоза произойдет с ними так неожиданно, быстро. Лиана совсем растерялась. «А вдруг тебя начнут искать?» — спрашивала она по всякому поводу подругу. «Нет, не будут, — отвечала невозмутимо та. — Я всегда была лишней, ты ведь знаешь, я была лишней».

Лиана наконец успокоилась. Действительно, Файя была нежеланным ребенком, и Бюффара не взволновал ее внезапный отъезд. Дочери, чье сомнительное происхождение ставило под угрозу святость наследования, встречались не так уж редко; доведенные до крайности обидами, которыми осыпала их семья, они в конце концов уходили из дома. Сколько полусодержанок вышло из их числа, а странные имена штамповались одной фабрикой — эти Яны д’Аржан, Алисы де Мент…

Для Лианы и Файи, радостно открытых всем ветрам под легкими туниками, началась новая жизнь кокоток. Время пролетало с ужасающей скоростью, превратившись в череду счастливых мгновений. Каждое из них, легкое и беззаботное, привносило роскошь и новизну. Примерки, первые выходы в Булонский лес, первые скромные вечеринки — каждый раз они приобщались к чему-то новому. Д’Эспрэ показал себя как примерный педагог, он был мягок, терпелив и еще более изыскан от того, что его ученицы все хорошо усваивали. За одну неделю они вникли в сложный ритуал полуденных прогулок по проспекту Акаций, поняли, как следует себя вести в модных ресторанах. Они рассказали графу о некоем Роберто, учителе танго, но д’Эспрэ дал им понять, что не может быть и речи о том, чтобы его увидеть. Он пообещал им знакомства с людьми из высшего общества, в тысячу раз более привлекательными, чем эти латиноамериканские бандиты. Девушки приуныли на целый час, затем вновь предались веселью.

Надо было позаботиться об их жилье. Подруги не хотели расставаться, и д’Эспрэ уступил их капризу. Он снял им смежные апартаменты на Тегеранской улице, на втором этаже шикарного дома. Занялись подбором мебели. Лиана полностью положилась на вкус графа и предоставила ему возможность обставить свои комнаты мебелью с изогнутыми линиями и закрученными в спираль лампами с рассеивающим стеклом.

Но Файя воспротивилась.

— Мне такого не нужно! — возмутилась она, когда начали распаковывать первые ящики с мебелью для нее.

Д’Эспрэ пришел в замешательство и попытался узнать причину ее отказа.

— Я не люблю всего, что извивается, — ответила Файя тем же тоном.

— А что же вы любите, мадемуазель?

— Я люблю такое… ну, как бы сказать…

— Вы любите прямые линии, — свысока перебил ее д’Эспрэ. — Хорошо! Выбирайте ампир. Или всё равно что!

Файя молчала. Он понял, что это «все равно что» ее обидело, и сразу исправил положение:

— Поступайте тогда по-своему…

Откуда взялась эта девушка, выбиравшая обстановку с такой твердой уверенностью, находившая все самое редкое как у Пуаре, так и у антикваров? Она безусловно обладала тем качеством «идти впереди моды», которое он считал своей привилегией. Она выбрала для своей комнаты низкий комод, покрытый черным лаком, ширмы Коромандель [31]для своего салона с креслами в стиле Директории и, в довершение ансамбля, китайские вазы исключительной красоты. Она мечтала о восточном стиле, но менее тяжеловесном, как если бы подбирала декорации к платьям, а не наоборот. Д’Эспрэ восхищался ею. Она часто выводила его из себя, но это раздражение было вовсе не безгрешно.

Между тем для Лианы, с которой он разделял ложе с первой ночи, для ее столь понятной и слегка вульгарной красоты он не мог подобрать ничего иного, кроме антуража эпохи. Он знал, что девочки-цветы, изображающие ножки ламп, начали выходить из моды, так же как бабочки и стрекозы на инкрустированных круглых столиках, но неспособен был предаваться любви в иной обстановке. Для интимных ритуалов ему необходимы были кровати выгнутых форм, удлиненные, как тропические растения, множество ваз — вытянутых до крайности или преувеличенно пузатых — самых редких цветов: бледного золота, охры, цвета морской волны, темно-фиолетового. Он радовался, встречая эти цвета на платьях и нижнем белье Лианы. Томная, потом внезапно резкая, снова покорная, гибкая, как его любовницы пятнадцатилетней давности, Лиана на фоне всей этой мебели напоминала ему о прошлом и воскрешала его молодость.

Как только апартаменты Лианы были полностью обставлены — в марте, когда уже началась весна, — д’Эспрэ стал проводить там все часы, свободные от светских обязанностей. Он казался бодрым, но его счастье было бы более полным, если бы он мог еще позвонить и в дверь напротив. Коварная! В те несколько минут, предшествовавших сну, когда д’Эспрэ, пресытившись Лианой, предавался размышлениям, он думал об их общей подруге и соседке, так напоминавшей ему русскую княгиню, правда, брюнетку, за что прозвал ее тогда княгиней Преисподней. Много раз он пытался избавиться от этого мучительного сравнения, но тщетно. Граф мечтал овладеть Файей здесь, посреди этой мебели, в безумии этих цветов и бабочек. Он узнал от Лианы, что та, которую он представлял себе только в мрачных красках, едва поднявшись, широко открывала окна навстречу свежему утреннему воздуху. Она велела обтянуть стены в своих комнатах белой чесучой, а стулья ампир — светлой тканью цвета шампанского. При каждой встрече — это случалось теперь лишь на лестнице по случаю визита поставщиков — ему казалось, что ее волосы стали еще светлее. Граф оплачивал все ее счета, но не решался прийти к ней, даже не пытался сделать первый шаг. Его не смущала ревность Лианы. Такая счастливая в его объятиях, разве она способна вдруг заартачиться?

Завтра ночью, говорил себе д’Эспрэ, завтра я позвоню в дверь моей княгини Тьмы. Но утром он опять встречал ее на лестнице, слегка вздрагивал — и ночью оставался рядом с Лианой. К середине марта ничего не изменилось, и он в конце концов пожалел, что поселил девушек рядом. Но было уже поздно. Квартиры были окончательно обставлены, гардероб — до лета — готов. К каждой он приставил горничную, кухарку и очаровавшего их негритенка. Наконец — памятное посещение — он отвел их к ювелиру на Вандомской площади, где Лиана получила в подарок великолепный платиновый убор, оправленный изумрудами, в то время как Файя выбрала колье из бриллиантов и сапфиров с кольцами и сережками в придачу.