Королевская кружевница - Джанет Линфорд Страница 11

– А я всего только и делаю, что рассказываю людям, как принц Пармский расправляется с жителями в Нидерландах, и они сразу записываются на военную службу. Когда в епископстве Бартон я рассказывал, что принц настаивает, чтобы король Филипп разрешил нападение на Англию – уж очень ему не терпится покорить ее, как Нидерланды, – мне сразу дали щедрые пожертвования, да трое ребят записались в солдаты.

Корнелиус задумался, глядя на группу молодых мужчин, возвращавшихся с лошадьми от реки ниже по течению, затем повернулся к капитану.

– По-моему, они идут в солдаты не только из-за ненависти к испанцам. Их привлекает твоя геройская слава. Мужчины хотят быть с тобой, а кто не в состоянии воевать, тот жертвует на войну деньги.

Джонатан покачал головой.

– Брось это, дружище Корнелиус. Какой я герой? Я всего-навсего оружейник и обыкновенный солдат с кое-каким опытом. Пора идти в дом, а то здесь запросто могут вспотеть мозги. Вот у тебя уже разгорелось воображение.

Он обернулся к Фаэтону, который вышел на берег и потряс мордой, разбрызгивая вокруг воду. Джонатан шлепнул коня по шее и повел его к конюшне. Там, отклонив помощь конюха, капитан забрал у него щетку и стал тщательно чистить любимца. Вскоре со своим жеребцом подошел и Корнелиус.

– Этот граф Клифтон, – спросил он, понижая голос, – что ты о нем знаешь? От него можно ждать денег?

– Уверен, что он даст, и немало, – Джонатан расчесывал роскошную гриву коня. – В молодости он участвовал во многих сражениях со старым королем Хэлом [3], так что граф хорошо знает, что такое война.

Поднявшись наверх, Маргарет прежде всего послала горничную разжечь в ее комнате камин: в доме с толстыми каменными стенами и полом даже в жару было зябко и неуютно. Затем поспешила показать Пэйшенс доктору, который, по словам горничной, только что приехал и ожидает ее милость в детской.

Старый добродушный доктор, которого ее дочка очень любила за возможность беспрепятственно теребить его великолепные седые усы, внимательно осмотрел горло девочки и тщательно проверил подвижность суставов, выясняя при этом у трепещущей Маргарет подробности случившегося.

Наконец старик распрямился и весело посмотрел на мать.

– Что ж, миледи, нам с вами повезло: малышка отделалась только испугом. А при ее жизнерадостной натуре она забудет об этом через полчаса, так что можно не опасаться осложнений. Просто счастье, что этот человек вовремя оказался рядом. Представляю, какую горячую благодарность вы к нему испытываете. И ты, коза, скажи дяде спасибо.

Ну, а теперь, миледи, забирайте свое бесценное сокровище, переоденьте, согрейте и напоите ее теплым молоком. Очень, очень рад, что все так благополучно кончилось.

Маргарет принесла Пэйшенс в свою комнату и, усадив ее на пушистый турецкий ковер перед веселым огнем в камине, раздела и осмотрела. На нежном тельце не оказалось ни единой царапины.

– У тебя болит что-нибудь, радость моя?

– Ничего, мамочка.

Лежа на спинке, Пэйшенс безмятежно улыбалась и теребила пряди маминых волос. Маргарет облегченно вздохнула и возблагодарила Всевышнего.

– Или ко мне, маленькая, я тебя согрею. В речке такая холодная вода.

Она завернула девочку в шерстяное одеяло и начала согревать дыханием босые ножки.

– Ой, щекотно! – засмеялась Пэйшенс и, выскользнув из рук матери и одеяла, стала играть на ковре пустыми катушками.

Маргарет внимательно наблюдала за дочкой. Девочка была в своем обычном веселом настроении и, казалось, действительно успела забыть о страшном купании. И хотя все было позади, Маргарет вдруг разразилась слезами.

«Господи, – думала она, раскачиваясь взад и вперед, – я ведь чуть не потеряла дорогую дочку». Она проклинала свой брак, но Пэйшенс стала для нее наградой небес за несчастную жизнь с Оливером, желанной и бесконечно любимой.

Как она гордилась собой, когда смотрела на счастливое лицо деда во время ее венчания! И Оливер казался настоящим джентльменом – до свадьбы. Она узнала его только после того, как у святого алтаря они оба произнесли клятвы любви и верности. Маргарет с содроганием вспоминала брачную и все последующие ночи, когда Оливер терзал ее в стремлении зачать наследника графского титула. Его невыносимую грубость и бесцеремонность, отвратительный запах перегара изо рта, полное равнодушие к ее ощущениям и тяжелый храп после всего. К счастью, во время беременности он не испытывал к ней влечения, а потом произошли все эти гнусности в Лондоне, и Маргарет отказалась впускать его в свою спальню. Позже – извещение о его смерти в Нидерландах… и невероятное чувство свободы! С ней оставалась бесценная крохотная дочурка и ее кружево, до которого Оливер не допускал жену, только чтобы унизить и огорчить ее.

Охваченная горькими воспоминаниями, Маргарет не замечала, что слезы продолжают течь по щекам.

– Мама, не плачь, – захныкала Пэйшенс, забираясь к ней на колени и заглядывая в глаза.

– Нет, милая, мама не плачет, – прошептала та и поцеловала дочку в сладко пахнущую головку. – Мама так счастлива, что ты не утонула. Но как ты упала, малышка?

– Прыгнула, – гордо сообщила Пэйшенс, – плавать!

– Но, доченька, нельзя прыгать в речку, если не умеешь плавать, она глубокая и быстро течет, а ты еще очень маленькая.

– Меня спас волшебник! – торжествующе объявила девочка.

Маргарет удивилась, что Пэйшенс запомнила прозвище своего спасителя. Впрочем, она наверняка слышала разговоры слуг о скором приезде героя и по-детски связала свое чудесное спасение с его именем.

– Давай мама оденет тебя, – Маргарет быстро переодела девочку в сухое. – А теперь послушай, что я скажу тебе, Пэйшенс. Ты всегда должна слушаться меня, а то я буду недовольна тобой, потому что может случиться плохое. Нельзя думать, дочка, что капитан всегда будет рядом, чтобы тебя спасти. У него есть свои дела, так что, дорогая, приучайся к порядку. Обещаешь слушаться?

Пэйшенс с готовностью покивала и умчалась перебирать любимые лоскутки.

Маргарет вспомнила, что сама до сих пор в сырой одежде, и с удовольствием сбросила на пол тяжелое разорванное платье. Затем завернулась в одеяло и села на пол возле камина, задумчиво глядя на огонь. Перед ее мысленным взором возникали сегодняшние события, полные страшной тревоги и необыкновенной радости. Успокоившись за Пэйшенс, она обратилась думами к Джонатану. Как он изменился, возмужал и как он волнует ее! Она вспомнила, как он с доброй усмешкой назвал ее миссис Своеволие. Какими ласковыми были его темные бархатные глаза…

Маргарет одернула себя. Опять она поддается его магическому обаянию, из-за которого утрачивает собственную волю и забывает обо всем на свете.

Как она могла забыть свой горький опыт, который доказал, что пренебрежение долгом заканчивается несчастьем! Ведь именно так она потеряла отца и могла бы потерять дочку, потому что не находилась рядом с ней. Нет, нет, она больше никому не доверит свою девочку, будет сама о ней заботиться.