Последняя попытка - Кейт Вудсток Страница 11

Ее собственные раздумья на эту тему были прерваны возвращением мальчишек, после взгляда на которых Ричард Норвуд издал слабый стон и сделался похож на очень сильно ударенного по голове человека.

Грим разукрасил оживленные мордашки мальчиков, превратив их не то в пещерных людей, не то в детенышей динозавров. Ричард Норвуд ничего не сказал — видимо, просто боялся, а Эмили только вздохнула и решительно подправила чересчур малиновую границу румянца на щеке Ларри, после чего молча подняла вверх оттопыренный большой палец. Ларри немедленно просиял. Акции Эмили неуклонно ползли вверх.

Они нашли столик на четверых, и, поскольку Ричард Норвуд все еще пребывал в прострации, Эмили взяла бразды правления в свои руки. К тому же дико хотелось есть, так что стесняться она не собиралась.

— Пожалуй… Возьмем «Маргариту», «четыре сыра» и «пепперони с ветчиной». Пьем вкусное или полезное?

— Вкусное!!!

— Тогда колу и молочные коктейли. Пока мы ждем пиццу, мальчишки, наверное, могут сбегать на разведку к автоматам?

Ларри и Джерри дружно закивали, а Ричард Норвуд слабо помахал рукой в воздухе.

— Я не против.

Эмили хитро прищурилась:

— Не — ет, тут мало одного вашего согласия. Гоните денежки, босс.

— В каком смысле?

— В смысле наличные. Им нужно купить две игровые карты — иначе они передерутся.

Ричард Норвуд полез в карман за бумажником и в некоторой растерянности достал две десятки. Эмили переглянулась с мальчиками — и все трое презрительно фыркнули. После этого Эмили забрала у Ричарда Норвуда бумажник и решительно вытянула из него две сотни.

— Вот. На первое время вам хватит. Интересно, Гай и Рози поверят в то, что она своими руками отобрала у президента его бумажник и шарила в нем без всякого стыда?

Ларри и Джерри радостно заверещали, после чего поклялись страшной клятвой, что не забудут про пиццу, и унеслись в стреляющую тьму игрового зала. Ричард Норвуд проводил их совершенно очумевшим взглядом, после чего повернулся к Эмили.

— Как вы это делаете?

— Что именно?

— Ларри… Я никогда не видел его таким… беспечным. Обычно он ведет себя просто невыносимо.

— Надеюсь, на это вам не жаль потратить две сотни?

— Хоть десять тысяч.

— Возможно, такие жертвы не потребуются, но приготовьтесь к тому, что пару раз вам предстоит пополнить их счет на карточках.

— Эмили… Я вам очень обязан. Без вас я бы не справился.

— Пустяки. Я должна вам куда больше.

— Вы про ксерокс? Ерунда, честное слово. Вот Ларри…

— Он темпераментный ребенок.

— Учителя в его супершколе предпочитают определение «малолетний бандит».

— Значит, это плохие учителя. Меняйте школу.

— Не исключено. Эта уже четвертая по счету. Нет, но как у вас это получается…

— Все просто. У меня три младших брата. В детстве меня часто заставляли выгуливать их, иногда вместе с их друзьями. Курс молодого бойца я проходила не однажды.

Она сидит и болтает с самим Ричардом Норвудом! Эмили с трудом подавляла желание заверещать по примеру Ларри. Как ей это удалось? Ни один из ее мужчин никогда с ней не болтал просто так. И она сама, честно говоря, понятия не имела, о чем с ними можно болтать.

С Рози и Гаем — понятно о чем. О колготках, о критических днях, о депиляции, о преимуществах загара в солярии, наконец, о том, как Рози бросила Тео (Мика, Джейка, Бобби…). Рози вообще всегда ухитрялась бросить своих мужиков чуточку раньше, чем они собирались проделать это с ней. По крайней мере, по ее словам…

Смешно, но сейчас она не думает о Ричарде Норвуде, как о мужчине. В смысле о своем мужчине. Сейчас она играет кого-то типа Мэри Поппинс, и эта роль ей неожиданно нравится. Во всяком случае, Эмили совершенно не хочется напрягаться и вспоминать уроки Рози Шайе — все эти томные взгляды, нечаянные оголения коленок и прочих стратегически важных частей тела… А хочется ей есть! И пить.

После недолгого совещания они с Ричардом Норвудом решили заказать по коктейлю «Текиловый рассвет». Когда молоденький официант принес исполинские бокалы, украшенные зонтиками и вишенками, Ричард Норвуд присвистнул и решительно снял пиджак.

— Вечер перестает быть томным! Между прочим, мы с вами за рулем.

— Поедем на такси, большое дело!

Он смотрел на нее поверх бокала задумчивым и немного удивленным взглядом, и вот тут Эмили накрыло. По спине побежали мурашки, а это очень опасный симптом. Мурашки обычно являются первым камешком той лавины, которая рано или поздно погребает под собой даже самых хладнокровных и уверенных в себе женщин, а уж такие, как Эмили, вообще гибнут пачками.

Вслед за мурашками будет электрический ток при малейшем прикосновении, а потом — если повезет — настанет черед поцелуев… объятий… совместных ночевок… торопливых прощаний по утрам… неприходов домой вовремя… молчащего телефона… ожидания, переходящего в свинцовую уверенность в том, что он так и не позвонит…

У нее все это уже было. Не один раз. И, главное, каждый раз она надеялась, что больше такое не повторится! А начиналось все с невинных мурашек…

— О чем вы думаете, Эмили? У вас глаза стали грустные.

— Я? Да так, ни о чем. Вспомнила свои двенадцать лет — и пожалела, что они были так давно.

— Вам нравилось быть двенадцатилетней?

— Еще как! Меня вообще мой возраст всегда устраивал… до определенного момента. Потом настает этот самый момент, и день рождения больше не кажется тебе праздником, а с утра все труднее заставить себя делать зарядку, и тут ты понимаешь, что это еще не старость, но уже точно и не юность…

— Надо же, а на вид такая цветущая молодая женщина…

— Смеетесь? Кстати, а сколько вам лет?

— Сорок два.

— Значит, с Ларри разница в тридцать лет… Ричард Норвуд усмехнулся.

— Хотите спросить про Ларри и Тессу, но стесняетесь? Не бойтесь, спрашивайте.

— Ничего подобного. Признаться, услышав слово «мачеха», я удивилась, но вовсе не горю желанием расспрашивать вас. Собственно, сейчас подобные браки не редкость…

Ричард Норвуд отпил из бокала и задумчиво повертел в тонких сильных пальцах бумажный зонтик.

— Врете, Эми — Эмили. Вам интересно.

— Ох, ну хорошо. Интересно. До того, что аж под лопаткой чешется. Но ведь спрашивать все равно неприлично?

Ричард Норвуд рассмеялся.

— Знаете, вы очень необычная. Вы одновременно сдержанная — и откровенная, как ребенок. Вежливая — и прямолинейная. Блюдете субординацию — и абсолютно раскованны. Как в вас это сочетается, я пока не понял, но очень надеюсь понять. А что касается Ларри…