Пустой каприз - Лилиан Тревис Страница 11

— Ну, в саду — это сильно сказано. Мы с матерью жили в Лондоне, в Ист-Энде. Сами понимаете, какой там сад! Всего несколько ярдов во дворе.

Баронесса внимательно слушала, и Дейзи решила продолжить рассказ:

— Но вы правы, с цветами я привыкла возиться чуть ли не с пеленок. Меня к этому приучила мама. Вы не представляете, чего только ей не удавалось выращивать на маленьком клочке земли! Она каждый год получала призы на выставке цветоводов-любителей в Кристалл Пэлес. Мне доставляло удовольствие помогать ей. Потом мама отдала мне часть нашего садика, где я возилась со своими собственными розами. В моем владении с трудом умещалось всего два куста.

— Могу поспорить, что розы у вас получались чудесные, — улыбнулась баронесса. — Наверняка лучше, чем у некоторых профессионалов.

Дейзи быстро взглянула на Эйзе, пытаясь угадать, не иронизирует ли она по поводу ее полного нужды детства. Но баронесса смотрела на нее своими круглыми голубыми глазами вполне доброжелательно.

Что ж, Дейзи нечего было стыдиться своего детства. Мать ее, как она поняла позже, имела прирожденный талант цветовода и научила дочь многому. Она посвятила ее в тайны профессии, которые были неведомы владельцам обширных питомников и оранжерей. Свой первый приз на цветочной выставке Дейзи получила в четырнадцать лет. Причем не за сам цветок, а за оригинальную композицию. Она помнила об этом всегда и гордилась достижением, даже когда стала известной флористкой.

Всю жизнь ее мать мечтала оставить работу продавщицы в магазине и открыть собственную оранжерею, где могла бы выращивать новые сорта роз. До определенного времени, зная, как стеснены они в средствах, Дейзи не верила в возможность воплощения фантазий матери. Однако это не мешало ей с удовольствием обсуждать по вечерам, как хорошо бы они устроили свое дело. Она обещала матери, что поедет учиться в Страну тюльпанов, чтобы стать настоящим специалистом.

Разве могли они с мамой предположить, что в один прекрасный день их мечта наконец сбудется…

— Ваш мальчик выглядит вполне счастливым. — Голос Эйзе вырвал ее из страны грез. — Чудесный малыш! Я вчера сказала Йосту, что он может гордиться своим сыном.

— Пит унаследовал от отца много хорошего.

Эйзе принужденно засмеялась:

— Ну, об этом мне трудно судить. Однако то, что он ваша копия, видно невооруженным взглядом. Волосы, прелестный овал лица — все ваше.

Баронесса внимательно следила за тем, как Питер жонглирует мячом.

— Я не очень-то разбираюсь в футболе, — заметила она, — но мне кажется, что у него неплохо получается. Вы не думаете отдать его в детский спортинтернат при команде? Уверена, что Йост без проблем устроит его футбольную карьеру.

Баронессе не следовало так часто упоминать имя Йоста. Дейзи почувствовала, как в ее сердце воткнулась толстая ржавая игла. Она сделала глубокий вздох и скрестила руки на груди:

— Считаю, нам пока надо думать не о его карьере, а о том, чтобы он был счастлив в детстве.

— Простите, конечно же! Вам виднее, что лучше для мальчика… — тут же согласилась баронесса. — А вот и Йост. Он собирался заехать домой на ланч.

Был ясный июньский день, и стол к ланчу накрыли прямо в саду, в густой тени дуба. Милая горничная, встречавшая их вчера, с помощью садовника вынесла круглый стол, застелила его элегантной скатертью, отделанной ручной вышивкой, и стала расставлять сервиз севрского фарфора и хрустальные бокалы.

Питер чувствовал себя неловко в компании малознакомых людей. Во время еды, пока взрослые оживленно беседовали, он вел себя тихо как мышь.

Йост предложил им вина. Легкое красное вино вполне подходило для ланча в саду в теплый безветренный день. Как будто так и должно было быть, поймала себя на необычной мысли Дейзи. Хорошо, что они вчетвером сидят за одним столом. Эйзе очень мила. Йосту, безусловно, легко и спокойно с ней. Они оба должны стать великолепными родителями для ее Пита…

Дейзи посмотрела на мальчика, и взгляд ее потеплел. Ей нравилось, что он такой крепенький, загорелый и что у него отменный аппетит.

Сердце ее таяло, стоило только подумать о нем. Она любила его так сильно, что душа всякий раз переполнялась нежностью. Наверное, любая мать чувствует то же самое, но ей казалось, что никто и никогда не любил столь самозабвенно своего ребенка. Неужели настанет день, когда Пит вырастет и покинет родной дом?

Она почувствовала на себе взгляд и, обернувшись, увидела, что это Йост. Бывший муж смотрел на нее чрезвычайно пристально. Он не разговаривал с ней во время ланча, обращаясь исключительно к Эйзе и сыну. Теперь же они уставились в глаза друг другу, но одновременно были так далеки, как будто их опять разделял Ла-Манш.

Ей показалось, что сердце ее ухнуло куда-то вниз. Дейзи судорожно втянула воздух и разозлилась на себя. Она абсолютно растерялась, не понимала своих чувств, оказавшись в жерновах времени между прошлым, настоящим и будущим.

Встреча с Йостом в их общем доме заставила ее признать досадную истину — она по-прежнему любила его. Даже после того, что произошло. Даже после собственного внутреннего запрета любить. Она просто все последнее время прятала от себя этот удручающий факт. Зарыла клад глубоко в землю и выбросила ключ в море… Ей удалось внушить себе, что между ними ничего не было: ни вспышек страсти, ни долгих часов нежности, ни ласкового подтрунивания. Дейзи хотела защититься от одиночества и весьма преуспела в этом.

Он никогда не любил ее. Эта мысль то и дело возвращалась и причиняла ей такую боль, что в конце концов она предпочла сжать воспоминания железными тисками и выдернуть из своей груди вместе с нежностью, желанием, надеждой. А потом притворилась, что на самом деле никогда ничего особенного не было и она никого не любила. А уж его тем более…

Глаза ее увлажнились, и она быстро-быстро захлопала ресницами, чтобы осушить их. Пусть никто не видит, как ей плохо. Точно так же, как никто не замечал того, что с ней происходило последние шесть лет.

Надо быть очень холодной, спокойной и рассудительной, чтобы сделать то, ради чего она сюда приехала.

Когда с ланчем было покончено, Йост встал и извинился за то, что покидает Дейзи и Питера. Ему было необходимо поговорить с Эйзе, прежде чем он опять уедет на работу.

Питер выдавил из себя вежливые слова прощания. Баронесса наклонилась к малышу и поцеловала в тугую розовую щечку. После этого она взяла жениха за руку, и они удалились.

Ребенок едва держался, осоловев от жары и вкусной еды. И Дейзи без труда удалось уговорить его пойти отдохнуть.

Спустя минут двадцать она осторожно поднялась с его кровати и, удостоверившись, что сын крепко спит, пошла к двери.

В дверях она задержалась, чтобы полюбоваться на своего мальчика. Темные вихры не хотели спокойно лежать на подушке и даже во сне торчали в разные стороны. Питер спал, положив ладонь под щеку, и улыбался во сне.