Танцуя с тигром - Лили Райт Страница 11

– Tu vienes? [41] – В дверях появилась Соледад, тень в рабочем халате. Ее волосы струились по плечам.

– Скоро, – отозвался он. – Нужно посадить еще одну грядку.

– Ты ни в чем не знаешь меры…

Хьюго ударил по заднице свою «любовницу», наудачу подул на почву.

– Я человек, за которого ты вышла замуж.

– И чем я только думала?

Он взмахнул садовой лопаткой, указывая на звезды:

– Надо было тебе выходить замуж за Него.

– За кого?

– За Господа. Представь себе дом. Вилла в Пуэрто-Вальярте.

– Господь живет в Канкуне, – иронично улыбнулась Соледад.

– Со всей толпой туристов?

– Господь мог бы выбросить оттуда всех туристов, чтобы теплая вода принадлежала только ему.

– И почему же он до сих пор этого не сделал?

– Он ждет меня. – Она торжественно сложила ладони.

Хьюго бросил в дверь камешек.

Соледад подпрыгнула.

– А ты в плохом настроении, как я погляжу.

– Это мое настроение. Можно мне иметь настроение?

После минуты тишины последовало обвинение:

– Ты просто притворяешься, что высаживаешь свои георгины.

От удивления Хьюго уронил садовую лопатку и, сидя на корточках, пошатнулся.

– Притворяюсь?

– Ты говоришь, что тебе нужно посадить георгины, но это не то, что ты делаешь на самом деле.

– А что я делаю на самом деле?

– Я не знаю, но если бы знала, то заставила бы тебя остановиться.

– Перестань пытаться выглядеть умной. – Он посмотрел на жену. Не особо красивая женщина – ее младшая сестра Соня была более привлекательной, но при этом вечно всем недовольной, – в самом расцвете сил, она излучала теплоту и нежность, словно подарок самой луны.

– Иди в постель, – сказала она. – Тебе завтра на работу.

Он хлопнул лопаткой по ладони.

– Я работаю и сейчас. Дополнительная работа, как видишь.

Хьюго не сказал жене о том, что наркобарон Оскар Рейес Каррильо предложил ему оплату в сто раз больше его обычной получки за поимку кое-кого в Тепито. Ему и Педро. Обоим. Если дело будет сделано хорошо, Рейес даст им еще работу. Хьюго знал, что Рейес вышел на него, потому что он работал у Томаса Мэлоуна. Однажды Рейес должен был использовать эти связи, но именно сейчас Хьюго совсем не хотелось, чтобы это «однажды» наступило.

– Уже скоро, – сказал он. – Ты готова?

– Я учила английский.

– Мы собираемся поймать gringo de mierda [42].

Соледад пересекла двор, оглядываясь на часовню за спиной. В башне горел красный свет, как и всегда поздней ночью.

– Тсс!

Хьюго отмахнулся от ее беспокойства садовой лопаткой:

– Он не услышит.

Соледад потянула его за руку:

– Пойдем в постель. Ты посадил уже сотню георгинов. Ya basta [43].

Он вырвался.

– Оставь меня в покое, женщина!

– Ты весь дрожишь.

Она побежала в дом, вернулась с одеялом и обернула им плечи мужа. Хотя он и был ей благодарен, но ничего не сказал. Его пальцы были напряжены. Икроножные мышцы невыносимо болели. Он хоронил свою любовницу. Его жена не оценила бы такую жертву.

– Какого цвета будут георгины? – Соледад присела на корточки и зашептала прямо ему в шею. Ее дыхание пахло ромашкой и медом.

– Желтые.

– Желтые, а еще какие?

– Все желтые.

Она вздрогнула, потом обвила его руками, как мать укутывает свое дитя в полотенце после ванны. Он позволил себе быть в ее объятиях. Она заговорила, старательно подбирая слова:

– Если все георгины будут желтыми, наш сад будет самым красивым во всей Оахаке. Расскажи мне еще раз, когда уже?

Он привлек ее к себе и посадил на колено. Вдали квакали лягушки, воспевая дождь.

– Мы на полпути. Может быть, осталось немного больше. – Он потер бровь большим пальцем. – Мы можем пожить у моей двоюродной сестры в Техасе. – Уверенность в одном этом факте делала реальными все окружающие его предположения. – Мы уедем теплой ночью, поедем на автобусе с корзиной tortas [44] и фруктов, пересечем Рио-Гранде на плоту. Хайме постелет нам матрац на полу. Мы будем беззаботно спать на белых простынях, которые нам дадут. Утром я заработаю наш первый доллар. Мы положим его в книгу и передадим нашим детям, когда они поступят в университет и станут докторами наук и юристами, которые везут свои семьи на отдых в Канкун, где Господу принадлежит весь пляж.

Он притянул ее за талию.

– Пречистая позаботится о нас.

Эту же сказку рассказывали во всей долине. Хьюго поднял голову, вглядываясь в звезды, но не мог представить себе ни Бога, ни тем более Богородицу, с любовью глядящую на него сверху вниз. Где-то далеко на кровати свернулась клубочком девушка из магазина канцтоваров, одна ее прелестная ступня упиралась в другую, желтые перчатки лежали на столе. Волосы жены упали ему на шею. Теперь у него перед глазами была только темнота.

«Santísima Virgen [45], матерь наша, это снова я, Соледад, обращаюсь к тебе. Я знаю, что уже поздно, но я не могу уснуть. Хьюго говорит, что скоро мы отправимся на север. Мне страшно, Virgencita [46]. Я должна радоваться, но я не хочу жить с двоюродной сестрой Хьюго в Техасе. Хайме весь день сопит своим забитым носом, а Алисия позволяет кошкам есть из ее тарелки. Эти родственники не любят нас. Они не хотят, чтобы мы спали у них на полу. Я говорю Хьюго, что хочу уехать на север, чтобы он не бросил меня. Мужчин, которые уезжают на север одни, соблазняют американские потаскухи с мальчишечьими телами, которые поднимают штангу в тренажерном зале. И когда мужчины возвращаются домой, они больше не любят своих жен из родной страны. Я учу английский. Здраствуйти. Как дела? Миня зовут Соледад. Не правда ли, в Соединенных Штатах жить интереснее? Так говорят. Я ненавижу «Sam’s Club» [47], Virgencita. Как ты знаешь, у нас в Оахаке он тоже есть. Башни из коробок с хлопьями, банок с вареньем и ящиков с телевизорами высятся почти до потолка. Я готова жить в коробке, есть из коробки, ездить в коробке и покупать товары в коробке, но как я забеременею без розовой воды от Señora Маньи? В последний раз у меня было так много крови, что я думала, что умираю. Даже пухленькая Летиция снова беременна. После того, как мы занимаемся любовью, я лежу и представляю, что моя матка – это сад. Иногда мне хочется выйти голой в поле и закричать на Господа. Погрозить кулаком в небо. Как привлечь Его внимание? Я боюсь, что у Хьюго есть другая женщина. Он пахнет как-то неправильно и выглядит виновато всякий раз, когда я обнимаю его. Дай мне сил, благословенная Дева. Ты видишь, как мне тяжело. Мои мысли, словно грязное белье в ведре. Иногда я стою около часовни Señor Томаса и прислушиваюсь. Может, те звуки, что я слышу, вовсе ничего не значат. Может, это фильм или мне мерещится, но большой дом словно излучает что-то плохое. Я молюсь, чтобы ни одна из его болезней нас не коснулась».