Не думай о любви - Ирен Беллоу Страница 11

— Я предоставляю вам последний шанс. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Вы готовы обещать мне, что не будете пытаться убежать?

Губы девушки дрожали, правда, не столько от боли, сколько от переживаний. Но Саманта не сдавалась. Опустив глаза, она тихо ответила:

— Нет.

Он поднял пальцем ее подбородок, всматриваясь в лицо. Слеза висела у нее на ресницах, он нежно снял капельку кончиком мизинца и опустил себе в рот. Он словно пробовал слезу на вкус. Вновь легкая эротическая дрожь пробежала по девичьему телу.

— Итак, спокойной ночи. Спите хорошо, дорогая.

Круто повернувшись, он вышел.

На этот раз ему не было необходимости запирать дверь. Глядя на цепь, обмотанную вокруг запястья, Саманта печально вздохнула.

— Ну вот, милая моя, — сказала она вслух, — ты рискнула, думала, что ему понравится твое своеволие, а теперь знаешь, насколько ему это понравилось.

Ее тихий голос отдавался среди голых стен комнаты мягким эхом. Еще одна слеза скатилась по щеке, и в полной тишине Саманта услышала, как она ударилась о ее куртку. У стены лежала куча мешков. Согнув колени, она опустилась на них, прижав колени к груди.

Ах, Роджер, вдруг подумала она с горечью, вот что я терплю из-за тебя. Избита, похищена и заключена в темницу.

Нет, не обвиняй брата, резко возразил внутренний голос. Не его вина, что ты здесь. Сама же спровоцировала на это Рауля Гонсалеса и хорошо знаешь, почему это сделала. Так ты боишься этого человека, той физической реакции, которую он вызывает любым своим взглядом, любым прикосновением! По сути, это твоя самозащита. Он считает тебя достаточно искушенной, сексуально зрелой, думает, что для тебя факт интимной близости с ним будет столь же незначительным, как и для него. Он бы рассмеялся, если бы знал правду. А правда в том, что ты так неопытна. Поэтому и спасаешься детскими выпадами — это твое единственное оружие. Ты боишься его, но еще больше боишься себя. И это тоже правда.

— Нет, нет, — стонала Саманта, и эхо повторяло ее стон.

Наконец она положила щеку на колени, закрыла глаза и стала раскачиваться взад и вперед — это несколько отвлекало от терзавших ее мук. Так она и забылась в полусне…

Ее разбудил звук шагов. Дверь открылась. Пленница неуверенно встала на ноги и прислонилась к стене, чтобы не упасть, когда войдет ее мучитель.

Испанец переоделся — это первое, что она заметила. Теперь на нем были белая рубашка с длинными рукавами, темно-синий галстук и серые брюки. Он захлопнул за собой дверь и подошел к девушке. Она невольно отметила, как эта рубашка оттеняет его смуглую шелковистую кожу, как ладно сидят на нем брюки, подчеркивая мускулистые бедра.

Рауль принес уставленный чем-то серебряный поднос, который водрузил на деревянный ящик. Потом сел на стул и стал внимательно рассматривать Саманту.

— Итак, крысы не съели вас?

— Нет. — Она нахмурилась. — Я отпугнула их.

— Гм… Вы могли бы быть хорошей компанией для грызунов.

На подносе Саманта увидела серебряные кофейник и кувшинчик со сливками, красивую старинную фарфоровую чашку с блюдцем, стакан с коньяком и — у нее чуть не потекли слюнки — тарелку с розовыми и белыми миндальными пирожными. Рауль налил в чашку кофе, добавил сливки и размешал серебряной ложечкой.

Аромат кофе ударил Саманте в ноздри. Но она решила: когда мучитель предложит ей угощение, она откажется, а еще лучше — возьмет и выплеснет кофе на его красивую рубашку. Но пока девушка обдумывала свою маленькую месть, он сам начал пить. Она смотрела на него, не веря своим глазам. Но тот словно забыл про нее. Поставив чашку на поднос, он взял с тарелки холеными длинными пальцами розовое миндальное пирожное и уже собирался положить его в рот, когда поймал недоуменный взгляд девушки.

— Вы голодны?

Его глаза блеснули.

— Ну, хлеб и вода не помешали бы, как всем узникам, — пробормотала она.

Бросив пирожное обратно на тарелку, он отпил коньяк, встал и подошел к пленнице. Саманта отпрянула в испуге, но он достал из кармана брюк ключ и отпер замок на железном браслете. Она начала молча растирать освобожденную руку. Испанец подождал какое-то время и небрежно бросил:

— Пойдемте со мной, дорогая.

Длинный ряд каменных лестниц представлялся Саманте высоченной горой, на которую надо долго карабкаться.

— Вы можете ходить? — заботливо спросил Рауль, как будто почувствовав ее усталость.

Саманта собрала остатки сил.

— Конечно, могу.

Однако на полпути она больно ушибла о каменные ступени палец на ноге. Прикусив губу, она постаралась сдержать стон, но Рауль, хотя и шел на две ступени впереди, должно быть, услышал, потому что остановился и резко повернулся к ней. Увидев ее лицо, он пробормотал что-то невнятное, спустился к ней и протянул руки. Слишком измученная, чтобы протестовать, она позволила поднять себя на руки и отнести наверх.

Сегодня уже пятый раз, как он носит меня на руках, подумала она. Для меня это уже больше, чем просто привычка.

Он толкнул плечом дверь в какую-то комнату и поставил девушку на пол. Очевидно, это была столовая, очень красиво обставленная, с длинным полированным столом в центре. На столе, накрытом для одного человека, стояли два серебряных подсвечника.

— Прежде чем начать есть, переоденьтесь. Я принес это для вас. — Он взял черную мантию, которая висела на спинке великолепного стула восемнадцатого века, и бросил девушке.

Краска залила щеки Саманты.

— Нет, я, пожалуй…

Он нахмурился.

— Вы переоденетесь сейчас же. Или не будете есть.

— Теперь я понимаю, почему Лолита убежала. Вы — тиран, ужасный тиран.

— Вполне вероятно. Но, может быть, вы хотите, чтобы я вас раздел?

При воспоминании о том, как он рванул вниз молнию на ее куртке, кровь прилила к лицу Саманты и горячей струей пробежала по всему телу.

— Нет, спасибо. — Она поморщилась. — Я сама справлюсь.

— Как хотите.

Взяв литературный журнал, он отошел в дальний конец комнаты и опустился на стул спиной к девушке.

Саманта посмотрела на его затылок долгим взглядом, потом сбросила с ног кроссовки, стянула куртку и брюки и накинула на себя черную мантию. Она оказалась мягкой и легкой как облако — это был кашемир — и слегка пахла Раулем. Очевидно, принадлежала ему. Саманта мгновенно представила завернутое в мантию великолепное мужское тело с голой грудью и голыми мускулистыми ногами. Кровь быстрее побежала у нее по венам.

Рауль захлопнул журнал и положил его на низкий столик. Саманта поспешила плотнее запахнуть мантию. Когда он оглянулся, она уже завязывала узелки на поясе нетвердыми руками. Рауль подошел к огромному каменному камину, пустому в это время года, но украшенному букетами белых лилий и гладиолусов, и, взяв колокольчик, позвонил.