Маски и чувства - Элис Маккинли Страница 11

Эти слова вырвались у Эдмонда невольно. С самого детства, еще в те далекие времена, когда Патрик приходил к Эдмонду играть, он всегда был любимчиком отца. Тот всегда хвалил его. Дальше – больше. Компания отца дала Патрику стипендию, чтобы он мог учиться. Патрик почти всегда соглашался с отцом, и Эдмонд ни разу не замечал, чтобы он, выйдя за дверь, менял свое мнение. Этот человек не мог притворяться, льстить, лицемерить.

– Нет, – мгновенно, словно уже не раз отвечал на подобный вопрос, сказал Патрик. – Я никогда не позволяю себе таких вещей. – Голос его после паузы стал холодным, в нем зазвучали металлические нотки, и Эдмонд понял, что обидел друга. – Если я согласен с ним, значит, согласен. Если нет, то нет.

– Но ты всегда одобряешь его идеи.

– Нет. – Патрик покачал головой. – Не всегда. Просто ты видишь нас вместе лишь тогда, когда мы занимаемся делом. А там нет смысла ему перечить. Иногда мне кажется, что я точно знаю, что и как делать, и советую ему. Он говорит, чтобы я записал мой совет в блокнот и пока отложил. Но потом поступает так, как решил сам. Представь себе: еще ни разу не было так, чтобы мой совет принес большую прибыль. У него чутье на сделки, курсы акций, поэтому мои советы часто оказываются несостоятельными.

Эдмонд чувствовал, что засыпает. Какой бы интересной и захватывающей ни была беседа, он чувствовал, что слова путаются в голове, мысли переплетаются и речь словно доносится издалека. Перед его взором стояла она – в легком белом сарафане. Волосы заплетены в косу и перехвачены белой лентой. Патрик что-то говорил и говорил, но Эдмонд, отметив где-то внутри себя, что надо будет обязательно вернуться к этой теме, засыпал. Основную мысль он уловил, и этого для него достаточно. Надо поспать. Хотя бы до полудня, потому что уже почти семь. А потом он все выяснит. Потом. А сейчас – спать. Голос Патрика словно убаюкивал: спокойный, ровный, не выражающий никаких эмоций. Последними словами, которые донеслись до сознания Эдмонда, были:

– Ты слышишь? Уснул? Эй, подожди до дома.

Но Эдмонд не мог ждать. Он закрыл глаза. Отец, Элен, Патрик – все словно остановились. Звуки утихли, и пришел сон. Вопреки всем невзгодам, сомнениям, проблемам.

Рабочий день уже заканчивался. Народу в прокуренном зале осталось совсем немного. Несколько девушек сидели за столиком слева, двое мужчин – посередине и Эдмонд – под своей аркой. Элен не подходила к нему несколько часов. Она помогала с посудой. Окно в стене, через которое подавали грязные тарелки и стаканы, находилось как раз напротив арки, и девушка могла осторожно понаблюдать за человеком, чье присутствие ее так волновало.

Устав от долгого ожидания, Эдмонд уснул. Золотые кудри словно светились в слабом сумрачном свете. Элен чувствовала, как по ее рукам течет приятная теплая вода, немного пахнущая лимоном. Наверное, такое же ощущение можно испытать, если запустить пальцы в его шикарные волосы. Мягкие, гладкие, они рассыплются приятным теплом по рукам, лаская кожу.

Элен не сводила с него глаз, лишь изредка посматривала на бесконечные тарелки и чашки и еще на часы. Пять минут. Всего пять минут до конца смены и можно будет спокойно сесть и отдохнуть. Он говорил, что останется здесь до шести двадцати. Элен уже представляла, как разбудит его и они вместе прогуляются, наслаждаясь необыкновенной тишиной раннего утра. Заядлые гуляки только легли, а утомленные труженики еще не встали.

Наконец часы показали ровно шесть. Подождать еще двадцать минут? Но зачем? Кого он ждет? Элен терялась в догадках. Какая сила может заставить человека спать вместо нормальной кровати на стуле в прокуренном зале бара. Зачем? Будить его, конечно, жалко. И Элен решила подождать еще двадцать минут.

Сколько самых разных вариантов причины, по которой он спал здесь, она успела предположить! Первая, конечно, женщина. Но тогда почему он предложил ей совместную прогулку? Деловая встреча? Но их обычно не назначают в таких местах. А еще… За это время Элен дошла до самых невероятных версий, и чем дальше, тем правдоподобнее они ей казались. Хотя последняя идея состояла в том, что этот человек – секретный агент, который должен передать какие-то глобально важные сведения. А что? Он выглядел именно так. Красив, подтянут – настоящий герой. Минуты шли друг за другом, секундная стрелка обегала круг за кругом, но никто не приходил. Элен уже радовалась в душе. Никого. Если Эдмонд ждал ее, то она немного задерживается. Впрочем, нельзя же, в самом деле, заставлять парня ждать целую вечность в какой-то промозглой дыре. Это уже не по-человечески.

И вот – девятнадцать минут седьмого. Секундная стрелка бойко побежала по циферблату. Тридцать секунд… И вдруг дверь бара распахнулась настежь, ворвался порыв ветра, повеяло ароматами трав и цветов. Дверной проем озарился непонятным сиянием. Яркий свет заполнил комнату, в нем тонкими, почти призрачными линиями очертился женский силуэт. От стройного воздушного тела, поднимаясь вверх, отделилась рука и поманила к себе. Этот жест, конечно, относился только к нему. Одному-единственному. Элен смотрела на происходящее со стороны. Он открыл глаза, поднялся со стула и пошел к той женщине, улыбаясь приветливо и мило. Элен хотела броситься к нему, но ноги словно приросли к полу, ступни горели. Она что-то говорила, но звуки голоса словно таяли, не успевая отделиться от нее. Порывы ветра становились сильнее. Томясь в беззвучном припадке, она видела, как ветром уносится мебель, рушатся стены вокруг. И только дверной проем с женским силуэтом оставался неизменным. Эдмонд шел на ее зов. Нет, не бывать этому. Элен бросилась вперед, чувствуя, что боль в ногах усилилась, и… проснулась.

Свет в палате погашен. Уже давно рассвело. Стоп… да, точно. Это не та палата, в которой она находилась с самого начала. Здесь она лежала совсем одна: звуконепроницаемые стекла и двери, телевизор, пульт на тумбочке рядом с кроватью. Эта внезапная перемена внешней обстановки на мгновение заставила забыть о сне. Но сердце в груди еще отчаянно билось, напоминая о пережитом потрясении, кровь пульсировала, глухими ударами отдавался в ушах каждый звук. Полная тишина вокруг. Ни шороха, ни скрипа – пустота. Все эти звуки пришли из сна и исчезли сразу, едва Элен осознала это.

Как и у меня в сердце, подумала она. Там, где раньше находилось чувство, глубину которого она осознала лишь теперь, сейчас стало совершенно пусто. И еще больно.

Сон напомнил Элен их первое утро. Он полностью повторял его события за исключение последней сцены. Элен выждала нужное время, но никто так и не появился. Она просто подошла и разбудила Эдмонда. Дотронулась до его плеча и, едва он открыл глаза, улыбнулась и сказала:

– Доброе утро.

Он потянулся, разминая занемевшие суставы, и, улыбнувшись, спросил:

– А сколько времени?

– Шесть двадцать.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался он, вставая.

Элен нахмурилась. За прошедшие часы она успела забыть, что солгала про температуру, и не нашлась, что ответить.

– Вам ведь, кажется, было не очень хорошо, – напомнил Эдмонд, немного подаваясь вперед.