Жемчужина его гарема - Джейн Портер Страница 11

— Возьми, — произнес он. У девушки сжалось горло. — Я не могу…

Как только Кира открыла рот, пытаясь возразить, долька апельсина оказалась у нее во рту. Кира сжала зубы, и из уголка губ потек сладкий сок. Она покраснела еще сильнее.

Кален внезапно наклонился вперед, поцеловал уголок рта и кончиком языка слизнул сок с ее губ.

Все внутри Киры словно взорвалось. Горячее желание пронзило ее тело.

— Ты пугаешь меня, — выдавила девушка, отстранившись.

— Ты сама себя пугаешь, laeela, — он отделил еще одну дольку апельсина.

Кира никогда еще в жизни никого так не боялась. Она уставилась на его пальцы, следя, как они обхватывают половинку апельсина, а затем протягивают ей еще кусочек.

— А зачем мне себя пугать?

— Потому что ты хочешь чувствовать себя совершенно спокойной. Но в физическом желании нет ничего спокойного.

— Я говорю с тобой не о вожделении.

— На самом деле, именно об этом. Ты боишься того, что сама чувствуешь, — констатировал Кален Нури. — Ты боишься нашего влечения.

— Я не боюсь тебя.

— Ты боишься того, что я бы сделал с тобой, если бы мы остались наедине.

— Ты бы ничего не сделал.

— О, я бы сделал все.

Кровь побежала по ее венам, словно головокружительный поток. Кален был прав. Она его хотела. И боялась самой себя. Для первого опыта подобных отношений ей нужен был кто-нибудь другой. Менее требовательный и высокомерный.

— Пожалуйста, шейх Нури…

— Пожалуйста, Кален.

Ее лицо горело, и даже губы стали мягкими, чувственными.

— Ты не должен говорить мне такие вещи, Кален.

— Почему, Кира?

Он должен понимать, что делает с ней, должен знать, что ее тело напряжено от желания.

Вся жизнь прожита с этим чувством, на которое не было ответа.

Она рискнула всем, чтобы увидеть его на той вечеринке, рискнула гневом отца, позором, который на нее могло навлечь посещение вечеринки для взрослых.

Кален внезапно сжал рукой ее подбородок, вынуждая смотреть на него. Она увидела желание, бушующее в его глазах. Шейх опустил голову и коснулся ее губ горячим, твердым ртом, потерся о щеку и оставил легкий волнующий поцелуй на изгибе шеи. Кира вздрогнула, когда его губы обожгли ее кожу, вздрогнула, когда он повторил поцелуй, и огонь разгорелся внутри нее еще сильнее.

Она хотела его.

Если бы он знал правду о ней, его желание исчезло бы так же быстро, как уважение. Ведь ее невинность и достоинство были отняты у нее на той самой вечеринке…

— Ты станешь моей, — спокойно произнес он. — Я буду обладать тобой. Это всего лишь вопрос времени.

«Он прав», — подумала Кира. Ее сердце бешено колотилось, ладони стали влажными. Судя по тому, как продвигались их отношения, это действительно вопрос времени.

Приходилось признать тот факт, что она потеряла. Исчезла логика, рассыпался в прах ее рационализм, осталась только женщина, жаждущая его.

Голова у Киры по-прежнему кружилась, а тело было горячим. Она провела здесь всего двадцать четыре часа и уже не принадлежала себе.

Она не могла оставаться в этом доме, в его мире.

Кален вопросительно посмотрел на нее.

— Ты побледнела, — заметил он.

— Мне нужно подышать свежим воздухом, — призналась она. И еще, пожалуй, долгий холодный душ.

— Тогда давай сходим погулять.

Через пятнадцать минут, сидя на заднем сиденье лимузина и глядя на проплывающие мимо Кенсингтонские сады, Кира почувствовала, что реальность понемногу возвращается к ней. Что она тут делает с Каленом Нури?

Как она может сидеть здесь, в его лимузине, с изящной сумочкой в руках и в туфлях на высоких каблуках, словно это самое обычное дело? Ее одурманенный мозг начал пробуждаться. Шейх Кален Нури вовсе не был очаровательным принцем. Он был диктатором, создававшим большие проблемы.

— Ты совершенно не умеешь расслабляться, — произнес Кален, взглянув на Киру.

— Я расслабилась.

Он улыбнулся.

— Ну да, как большая киска, попавшая в клетку.

— Ты проводишь много времени с большими кисками?

Черная бровь приподнялась.

— Твой отец ничего о тебе не знает, верно?

— К чему ты клонишь?

— Ты совершенно не похожа на традиционную бараканскую женщину, а твоему жениху нужна именно такая невеста. Ты знакома со своим женихом?

— Он мне не жених…

— Значит, выбранный твоим отцом претендент на твою руку.

— И не претендент. Я никогда не давала согласия на этот брак.

— А твое согласие и не требуется, если отец дает обещание.

Кира ничего не ответила. Кален был прав. В Бараке отец мог преспокойно выдать ее замуж против ее воли.

— Твой отец не знает, что ты работаешь в группе поддержки? — настойчиво продолжал Кален.

Разумеется, отец об этом не знал. Иначе он бы давно посадил Киру под замок.

— Нет.

— Если об этом узнает твой жених, он оторвет Омару аль-Иссидри голову.

— Надеюсь, он об этом не узнает.

— Надейся. Ты ведь знаешь, что работа в американской футбольной команде — позор для твоего отца?

— Его это не касается. Меня учили танцевать. Я люблю эту работу, и если я кому-то и бросила вызов, то уж точно не отцу. Скорее матери. Доволен?

Кален нахмурился.

— Нет.

— Я провела всю жизнь меж двух огней. Я не англичанка и не бараканка. По мнению моей матери, мне не хватало интеллигентности. А по мнению отца, — верности традициям. Иногда я и сама не знаю, кто я и чего от меня ждут.

— И поэтому ты поехала в Даллас и устроилась работать в группе поддержки?

— Почему бы и нет? Они меня приняли. Я им понравилась. — Кира выглянула в окно и заметила, что они приближаются к Нью-Бонд-стрит, где располагались дорогие магазины. — Я поехала в Америку, чтобы найти себя. В Англии или Бараке я чувствовала себя полным ничтожеством.

— Ты никогда не была ничтожеством. Многие мужчины очень хотели тебя, laeela. Это ты никогда не хотела их.

Верхняя губа Киры брезгливо вздернулась.

— А что, эти мужчины заставили бы меня чувствовать себя женщиной?

— Разумеется.

— Нет! Мне не нужны мужчины, чтобы чувствовать себя интересной, женственной и полноценной.

Кален театрально зааплодировал.