Легенда о седьмой деве - Виктория Холт Страница 11

— На следующей неделе я предложу свои услуги на ярмарке в Трелинкете, — твердо произнесла я.

Ярмарку устраивали два раза в году в деревне Трелинкет, находившейся в добрых двух милях от Сент-Ларнстона. Раньше мы всегда ходили туда все вместе — бабушка, Джо и я. Для нас это было настоящим праздником. Бабушка Би с особой тщательностью укладывала волосы, и мы гордо вышагивали на глазах у всей толпы. Бабушка брала свои снадобья и продавала их торговцу, который с готовностью скупал все, что она могла предложить. Потом она покупала нам имбирные пряники или какие-то подарки. Но в этом году все было по-другому: нам нечего было продавать, да и Джо не мог пройти две мили.

С тяжелым сердцем я отправилась на ярмарку одна. Моя гордость была попрана. Сколько раз, гуляя на ярмарке с бабушкой и еще не охромевшим Джо, я смотрела на мужчин и женщин, которые стояли на специальной платформе для тех, кто хотел наняться на работу, — и я была счастлива, что не являюсь одной из них. Мне казалось ужасным унижением, что люди вынуждены выставлять себя, словно на рынке рабов. Но если ты хотел найти работу, это было неизбежно, поскольку наниматели являлись на ярмарку, чтобы найти подходящих слуг. И вот сегодня я стану одной из этих несчастных.

Был ясный весенний день, и от солнечного света мне было еще хуже. Я завидовала птичкам, которые носились в небе, ошалев от радости после непривычно холодной зимы. В то утро я была готова завидовать всем и каждому. Ярмарка предлагала только веселье и радость, и я всегда любила ее суматоху, ее запахи, ее шум — все, из чего она состояла. На столах со съестным лежали жареные гуси и отварная говядина — можно было видеть, как все это готовится на открытом огне, прямо у прилавков. Здесь же располагались палатки, торгующие пирогами с разнообразной начинкой, вкусной золотистой сдобой, которую только вчера испекли в какой-нибудь фермерской печке или в открытом очаге. Торговцы дразнили аппетит криками: «Отведайте кусочек этого пирога, голубушка! Уверяю, вы никогда не пробовали ничего подобного!» Кто-нибудь из них разрезал пирог, чтобы были видны бараньи или свиные потроха. Особенно вкусны были пироги с мясом молочного поросенка, но были тут и более привычные пироги с голубями. Люди стояли, пробовали, покупали и уносили пироги домой.

Была на ярмарке и площадка, где выставляли скот. Среди толпящихся людей бродили разносчики, которые продавали всякую всячину — старые ботинки, одежду, седельное снаряжение, горшки, сковородки и даже маленькие жаровни. Здесь же можно было встретить предсказателей и врачевателей — тех, кто рекламировал снадобья, приобретенные у бабушки Би.

А недалеко от рядов, где на открытом огне готовили гусей, была платформа для тех, кто хотел наняться в работники. Я стыдливо поглядывала в ту сторону. Там уже было несколько человек — они стояли жалкой, унылой кучкой. И это неудивительно: кому приятно выставлять себя подобно товару? Подумать только: я, Керенза Карли, должна присоединиться к этим бедолагам! Внезапно у меня мелькнула мысль, что теперь я навсегда возненавижу запах жареных гусей. Все вокруг смеялись и веселились, солнце ярко светило и уже стало припекать, а я злилась на весь белый свет.

Однако я ни на минуту не забывала о том, что дала бабушке слово найти себе работу. Я просто не могла вернуться и сказать ей, что в последний момент у меня не хватило духу. Я, здоровая и выносливая, не имела права снова стать для них обузой.

Вздохнув, я решительно направилась к платформе, взобралась по шатким деревянным ступеням сбоку нее и стала рядом со всеми.

Будущие наниматели с интересом разглядывали нас, прикидывая, на что мы сгодимся. Среди них я заметила фермера Пенгастера. Было бы неплохо, если бы он выбрал меня. Он славился добрым отношением к своим работникам, и у меня была бы возможность носить домой гостинцы. Мне было бы гораздо легче, если бы время от времени я могла ходить домой, изображая из себя благодетельницу.

Вдруг я заметила пару, при виде которой в растерянности попятилась. Это были дворецкий и экономка из Эббаса. Только одна причина могла привести их на ярмарку, мелькнуло у меня в голове. Я не ошиблась: они действительно направлялись прямо к платформе для найма. Вот теперь я по-настоящему испугалась. Я не раз думала о том, что когда-нибудь буду жить в Эббасе. Я долго лелеяла эту мечту, потому что бабушка Би говорила, что если человек поставит перед собой цель и сделает все, что от него зависит, то он обязательно добьется своего. И теперь я видела, что моя мечта может легко исполниться. Но как… Я буду жить в Эббасе в качестве служанки!

В мозгу пронеслись сотни образов. Я подумала о молодом Джастине Сент-Ларнстоне, высокомерно отдающем мне приказания, о Джонни, который станет насмехаться, издеваясь надо мной и каждый раз напоминая, что я — жалкая служанка. О Меллиоре, которая будет иногда приходить на чай, и я, в чепчике и переднике, буду прислуживать ей. Я подумала о Киме, который тоже там бывает. На ум пришла еще одна мысль. С тех пор как бабушка доверила мне свою тайну, я часто думала о сэре Джастине, отце нынешнего владельца. Внешне сын был очень похож на отца, а я очень похожа на бабушку. Может статься, что беда, которая случилась с бабушкой, произойдет и со мной. При мысли об этом я тотчас вскипела от стыда и гнева.

Они подходили все ближе, с важным видом обсуждая что-то между собой. Потом стали разглядывать одну девушку, почти мою ровесницу. А что, если они пройдут дальше по ряду? А что, если выберут меня? Я боролась с собой. Может, спрыгнуть с платформы и убежать домой? Я представила, как буду объяснять бабушке, почему мне пришлось так поступить. Она, конечно, поймет меня. Но разве не я сама — а вовсе не бабушка — предложила пойти сюда?

В это мгновение я увидела Меллиору — грациозную и свежую в своем сиреневом платье с пышной юбкой и приталенным лифом, отделанном кружевами по вороту и манжетам, в белых чулках и туфельках с пряжками. Ее светлые волосы выглядывали из-под соломенной шляпки. Она сразу увидела меня, и я не смогла спрятать свой страх и дурные предчувствия. Быстро подойдя к платформе, она остановилась напротив меня. Во взгляде ее было искреннее беспокойство.

— Керенза? — мягко произнесла Меллиора.

Я разозлилась, потому что она стала свидетельницей моего унижения. Как не возненавидеть ее, такую чистенькую и аккуратненькую, такую элегантную — и свободную?!

— Ты пришла наниматься на работу?

— Похоже на то, — резко ответила я.

— Но… раньше ты этого не делала.

— Настало тяжелое время, — пробормотала я.

Пара из Эббаса подходила все ближе. Дворецкий уже поглядывал на меня — тепло и заинтересованно. Лицо Меллиоры приняло озабоченное выражение. Она явно волновалась. Набрав побольше воздуха, она быстро заговорила, как будто боялась, что не успеет все сказать.

— Керенза, нам нужны работники. Ты пойдешь работать в дом приходского священника?

Это прозвучало как отмена смертного приговора. Мою мечту не омрачит горькая действительность. Мне не придется идти в Эббас с черного хода. Если бы это произошло, моя мечта никогда не осуществилась бы!