Веселый господин Роберт - Виктория Холт Страница 11

– Но… Роберт, это великие дела. Они пугают меня.

– Ты слишком легко пугаешься, Эми. Мой отец в опасности и я тоже, пока мы не посадим Марию под замок.

У Эми застучали зубы.

– Я так боюсь, – прошептала она.

Он поцеловал ее и рассмеялся, подумав, что это не так уж и плохо.

– Будь в хорошем настроении, Эми. Теперь ты узнаешь, что значит выйти замуж за Дадли.

Лорд Роберт отдыхал со своими людьми в городке Кингс-Линн. Продолжать погоню стало бессмысленно. Мария ускользнула от него. У нее оказалось слишком много друзей, и кто-то выдал ей намерения Дадли. Когда Мария услышала о смерти своего брата и о заговоре против нее, она немедленно уехала во дворец Кеннингхолл. Им владели герцоги Норфолк – упрямые католические враги семейства Дадли, – впавшие последнее время в немилость, но теперь рассчитывающие возвратить себе королевскую благосклонность. Более того, Говарды из Норфолка считали, что они более королевского происхождения, чем Тюдоры, и ненавидели Дадли так, как только можно ненавидеть того, кого называешь выскочкой. Сейчас они были готовы сражаться за Марию и католическое дело. Так что Мария провозгласила себя королевой и, услышав, что Нортумберленд послал своего сына лорда Роберта Дадли, чтобы захватить ее в плен, начала собирать вокруг себя сторонников еще по дороге в Кеннингхолл.

В Кингс-Линн Роберт узнал, что Мария достигла Фрамлингема, хорошо укрепленного оплота Норфолков. Взять Фрамлингем с имеющимися у него силами он не мог. Следовательно, ничего не оставалось, как отдыхать, ожидая новых распоряжений отца.

Поскольку ожидание оказалось долгим, Роберт начал понемногу терять уверенность. Теперь он понял, что Марию поддерживают не только многие знатные люди, но и народ тоже на ее стороне.

Но что происходит в Лондоне? Отец должен был присоединиться к нему в Норфолке, и Роберт не думал, что для этого потребуется столько времени. По крайней мере, один из его братьев давно должен был прибыть с необходимым подкреплением, чтобы можно было послать солдат и захватить Марию в плен.

Медленно тянулись тревожные дни.

Однажды ночью Роберта разбудил стук лошадиных копыт по мощеным улицам. Он вскочил с постели, крикнул слугам: «Торопитесь! Подкрепление прибыло!»

Солдаты с топотом поднимались по лестнице гостиницы, в которой он остановился. Роберт встретил их у дверей своей комнаты; но они оказались не теми людьми, которых он ожидал; эти люди прибыли не от его отца или братьев. Двое прошли вперед и встали у него бокам. Роберт был безоружен и беспомощен.

– Лорд Роберт Дадли, – сказал еще один, вставший перед ним, а позади него Роберт увидел, что лестница и коридор заполнены солдатами, – вы мой пленник.

– Что это значит? – потребовал ответа Роберт. – Как вы смеете так врываться сюда? По какому праву?

– Именем королевы Марии.

– Я не знаю такой королевы, – презрительно произнес Роберт. – Я служу королеве Джейн.

– Нет королевы Джейн, милорд. Мария – королева Англии.

– Мой отец…

– Герцог арестован в Кембридже. Он узник лондонского Тауэра, куда вы сейчас тоже отправитесь, чтобы присоединиться к нему и другим членам вашей семьи.

Спасения не было.

По пути в Лондон Роберт узнал, что вся страна поднялась в поддержку королевы Марии. Краткое правление Джейн Грей кончилось. Оно пало, и вместе с ним пали Дадли.

Много дней Роберт размышлял об этих событиях в жалкой камере башни Бошамп.

На холме Тауэр в тот жаркий августовский день собрались толпы народа.

– Смерть Дадли! – кричали они. – Да живет королева Мария!

Сорок три года прошло с тех пор, как девятилетний Джон Дадли стоял возле холма Тауэр, напуганный и озадаченный, не смеющий взглянуть на человека, всходившего на эшафот. Тогда он поклялся: «Я стану властелином людей». И стал им. Он проделал путь наверх от нищего сиротки до правителя Англии в полном смысле этого слова. В начале пути Джон находился даже ниже, чем его отец, но сумел подняться выше его. Однако спустя сорок три года – почти день в день – вернулся к тому же мрачному месту, чтобы завершить этот круг.

Даже тогда, когда Джон Дадли шествовал от Гейт-Хауса к эшафоту, он продолжал отчаянно надеяться, что еще есть время спастись. Его постоянный спутник по жизни Тщеславие, заставившее отойти в сторону даже такие понятия, как Любовь и Честь, в этот момент говорил ему, что на самом деле мало что имеет значение, если удастся каким-то чудом не умереть.

Он был готов предать королеву, которую усадил на трон, и дать клятву верности новой королеве. Для него мало значило, что юная Джейн и Гилдфорд тоже взошли на эшафот. Всегда существуют козлы отпущения. А вот если бы ему удалось уцелеть, он немедленно начал бы снова строить состояние Дадли.

Джон был готов сложить к ногам советников Марии все, что знал, показать ей, кто ее враги, и служить ей до конца своих дней. Он отрекся бы от протестантской веры. А взамен просил только жизнь.

Но слишком поздно. У него очень много врагов, которые помнят его высокомерие и всегда завидовали его гению. Сам он никогда не заботился о том, чтобы люди его любили, хотел только чтобы они ему служили. Теперь бесполезно просить их о дружбе.

Зазвонил колокол. Джон Дадли, герцог Нортумберленд, недавно самый могущественный человек в Англии, медленно взошел на эшафот и положил голову на плаху.

В башне Бошамп Роберт слышал, как звонил колокол, как кричали люди. Он понял, что его отец мертв.

В Хатфилд-Хаус принцесса Елизавета лежала в постели. Как объявили ее домашние, она заболела. Хворь неизменно приходила к ней па помощь во все времена, когда Елизавета не была уверена в том, что ей следует делать. И действительно, потихоньку удалившись в сравнительную безопасность своей занавешенной постели, она неоднократно избегала сложных ситуаций.

И на этот раз постель оказалась для нее самым подходящим местом.

В то утро курьер привез ей письмо от герцога Нортумберленда. Ее брат, король, настоятельно желал, если верить сообщению герцога, увидеть свою дорогую сестру. «Ваша милость должна прибыть возможно скорее, – говорилось в послании, – потому что король очень болен».

Но принцесса, всегда инстинктивно дарившая улыбки тем, кому нужно, естественно, жила не без друзей. Она была так же богата, как Нортумберленд, а вот друзей имела значительно больше.

У курьера оказалась для нее еще одна записка, которую для безопасности он спрятал в башмак. Ее написал Уильям Сесиль, человек, которого Елизавета недаром считала своим другом. «Король смертельно болен, – сообщал он. – Нортумберленд желает посадить на трон Джейн Грей и своего сына Гилдфорда, захватив в плен вас и вашу сестру. Подчиниться зову для вас означает отдать себя в руки Нортумберленда».