Благородство ни при чем - Люси Монро Страница 11

– Я скажу ему, кто ты.

Дженни подняла голову. Глаза у нее были очень серьезные.

– Я думаю, это хорошая мысль.

Вероника кивнула и пошла в комнату. Дженни оставила телефон на кофейном столике возле дивана.

– Слушаю.

– Какого черта? Тебе нужен час, чтобы дойти до телефона?

Дженни права. Маркус ждать не любил, но для Вероники это была не новость.

– Извини, Маркус, я была занята.

– Настолько, что не могла взять трубку? Что-то я не припомню, чтобы ты так по-свински себя вела, когда работала в Портленде.

– Я дома, а не в офисе. Это во-первых. А во-вторых, я действительно не могла подойти немедленно. Ты звонил мне, чтобы прочитать нотацию о том, как надо вежливо общаться по телефону?

Он вел себя так, словно от того, что он лишние пять минут прождал, Земля перевернулась.

Ответом ей было напряженное молчание. Она терпеливо ждала. Она знала, что и Маркус, и Алекс любят держать паузу в разговоре, считая, что тем самым ставят собеседника в трудное положение. Но ее на мякине не проведешь. Она тоже имела в запасе кое-какие приемы, для того чтобы показать, кто тут ведущий и кто ведомый, и знала о некоторых слабостях Маркуса, которые тоже использует к собственной выгоде.

– Мой звонок пришелся не ко времени, Ронни? – спросил он наконец.

Лучше бы он так ее не называл. Слишком уж это имя напоминало ей о той близости, что была между ними. Которой теперь уже никогда не будет. Но она уже просила его не называть ее так, и он проигнорировал ее просьбу. Больше к этому она возвращаться не станет.

– Нет, сейчас я уже могу говорить.

– Ты уверена, что не хочешь вернуться к той, что ответила на звонок? Если у тебя гости, я могу позже перезвонить.

Он решил испробовать иную тактику. Прикинуться вежливым и учтивым. Но на эту уловку она тоже поддаваться не станет. Маркус выуживал у нее информацию, и она это почувствовала.

– У меня нет гостей. Дженни – моя сестра, и она со мной живет.

– У тебя есть сестра?

Он задал вопрос так, словно она только что призналась, что находится в кровном родстве с инопланетянкой.

– Да.

– И как долго?

– Сколько времени у меня есть сестра? С тех пор, как она родилась семнадцать с половиной лет назад.

Она понимала, что он имеет в виду другое, но не поддеть его не могла.

– Я спросил, как долго она с тобой живет, – уточнил он, едва сдерживая нетерпеливое раздражение.

– Почти пять лет.

Маркус с шумом втянул в себя воздух. Должно быть, он сообразил, что это означает. На ее попечении находилась сестра-подросток все то время, пока они были вместе.

– Это невозможно. Ты мне ничего не говорила.

– Ты меня ни о чем не спрашивал.

Он снова замолчал. Она почувствовала, что на этот раз молчание объяснялось не желанием оказаться в господствующем положении, а ступором от услышанного.

– Где твои родители?

– К чему эти расспросы? – Она не понимала, в чем источник его внезапно проснувшегося любопытства. Прежде он никогда не задавал подобных вопросов, а ведь их отношения были куда ближе, чем сейчас. – Они умерли.

Родители Ронни умерли? У нее на попечении сестра-подросток?

– Она раньше никогда не отвечала на мои звонки. Он сказал глупость и понимал это, но это первое, чтопришло в его одурманенную голову.

– Она была больна.

– Все то время, пока мы встречались? – спросил он. В голосе его слышалось недоверие.

– Да.

Его не устраивали ее краткие ответы. Он хотел знать больше, и она, черт побери, могла бы более охотно рассказать о себе.

– Что ты имеешь в виду? Как это она была больна все это время?

Голос Ронни звучал ясно и четко, хотя она говорила тихо:

– Когда ей исполнилось четырнадцать, у нее диагностировали неизлечимую болезнь крови.

Черт! Почему он не знал об этом? Самый простой ответ – она ему об этом не сказала. Получалось, что корпоративный шпионаж – не единственное, что скрывала от него Ронни полтора года назад.

– И как она сейчас? – Из него словно клещами вытянули этот вопрос.

В том, что его так интересовала жизнь женщины, которая его предала, не было никакого смысла, но от этого его желание узнать подробности ее жизни не стало меньше.

– Лучше.

– Ты хочешь сказать, что она выздоровела? – уточнил он, потому что слово «лучше» ни о чем не говорило.

– Да.

– Я рад.

Зачем он это сказал?

Конечно, сама мысль о том, что ребенок неизлечимо болен, была отвратительна любому нормальному человеку, но то облегчение, что испытал Маркус, услышав «да», указывало на то, что он принял известие о болезни сестры Ронни как личное несчастье. Ему снова захотелось выругаться. Он даже не знал эту девочку и не собирался углубляться в жизнь Ронни. С него хватит. Хотя, если честно, он и до этого особенно не интересовался ее жизнью.

Но осознание того, что Ронни столько всего от него скрывала, заставляло его злиться.

– И я тоже, – сказала Вероника в ответ на его необъяснимую реплику. – Но ведь ты позвонил мне не для того, чтобы обсуждать мою сестру?

Он крепче сжал трубку. Как это у нее получается: минуту назад она была такой трогательно ранимой и слабой, а потом вдруг – само спокойствие и уверенность в себе?

– Ты права. Я звоню, чтобы назначить тебе свидание.

– Свидание? – В трубке послышался короткий смешок. – Едва ли я могу назвать нашу предполагаемую встречу, какой бы она ни была, свиданием.

– Почему? Нам было чертовски хорошо вместе.

Он не мог отказать себе в удовольствии поставить ее перед очевидным фактом.

– Не надо. – На этот раз в голосе ее не было и следа насмешки. Ему показалось, что он услышал нотки отчаяния.

Он улыбнулся:

– Не надо что, моя сладкая?

Он намеренно употребил нежное обращение, зная, что ее это раздражает.

– Не надо называть меня своей сладкой и делать вид, словно ты хочешь возобновить наши отношения. Я не настолько наивна.

В голосе ее по-настоящему слышалось отчаяние, и это его удивило. Однако желание довести разговор до логического конца у него не пропало.

– А что, если мне этого все же хочется? – спросил он, намеренно придавая тону сердитый оттенок.

Она и раньше не была наивной. Если из них двоих кто и был простодушен, так это он, Маркус. Он ей доверился, и вот куда это его привело! Больше года воздержания и воспоминания, от которых он целые ночи проводил без сна.