Старые письма - Даниэла Стил Страница 11

– Вы должны оставаться с нами, чтобы иметь возможностьзаниматься дальше, Анна… а не то мы оба очень рассердимся – и мадам Маркова, ия! Анна, откройте глаза!.. Посмотрите на меня, Анна!

И тут, к его собственному благоговейному удивлению, онапослушно открыла глаза и посмотрела прямо на него. Широко распахнутые очипоказались невероятно огромными на миниатюрном бледном личике, словно усохшемот снедавшей ее в последние дни лихорадки.

– Кто вы? – снова спросила она. На этот раз в ееголосе слышалась настоящая мука и боль, он дрожал и прерывался от слабости,испытываемой ею наяву, – значит, она на самом деле увидела его, увиделаясно!

Доктор протянул руку и приложил ладонь к ее лбу и впервые зажуткие двое суток почувствовал, что жар заметно спал.

– Мадемуазель, меня зовут Николай Преображенский. Я вашдоктор. Меня прислала к вам государыня императрица.

Она устало кивнула и прикрыла глаза, но не прошло и минуты,как Анна заставила себя поднять веки и промолвила еле слышным, но связным ивнятным шепотом:

– Я видела вас прошлым летом вместе с Алексеем… вКрыму, в Ливадии…

Значит, она помнит его. Значит, она вернулась!.. Она былаужасно слаба, ей еще предстояло долго и мучительно выздоравливать, однакопоразительный, невозможный факт был налицо: лихорадочный морок и жар сгинулибез следа. Преображенский чуть не закричал от восторга, но он сдерживался, онбоялся торопить события. А вдруг он ошибся и принял за добрый признак последнийпроблеск сознания перед смертью?.. То, что он видел, было слишком невероятным,настоящим чудом.

– Если вы обещаете не покидать нас, я непременно научувас плавать этим летом, – несмело пошутил он, вспоминая, сколько смеха ирадости приносили неловкие попытки Алексея быть ее тренером.

Ее бледные губы дрогнули в подобии ответной улыбки, однакобольная все еще быласлишком слаба и могла отвечать только благодарным взглядом.

– Но ведь я танцовщица, – внезапно забеспокоиласьона. – Мне некогда тратить время на плавание…

– Неправда, у вас теперь будет много времени. Вамнеобходимо как следует отдохнуть, чтобы снова начать танцевать.

Ее глаза тревожно распахнулись, и это несказанно обрадовалодоктора. Анна не просто слушала – она слышала каждое его слово, она полностьюпришла в себя!

– Я завтра же должна вернуться в класс.

– По-моему, вам вообще следует начать занятия прямосегодня, – заметил он лукаво, и на сей раз ей почти удалось улыбнутьсяпо-настоящему. – Иначе вы окончательно разленитесь. – Последниесомнения развеялись, и доктор сиял, как будто только что выиграл самый трудныйбой в своей жизни. Еще бы, ведь он Давно утратил всякую надежду! Какой-то часназад больная чуть не отдала Богу душу, авот сейчас она улыбается и беседует сним как ни в чем не бывало.

– А по-моему, вы дали мне очень глупый совет, –прошептала Анна. – Сегодня я не смогу заниматься.

– Это почему же?

– У меня как будто нет ног, – с неподдельнымиспугом отвечала она. – Наверное, они отнялись. Во всяком случае, я их нечувствую…

Врач тоже не на шутку встревожился и приподнял одеяло, чтобыощупать ее ноги, и стал спрашивать, чувствует ли она его прикосновения.Оказалось, что она все чувствует, просто от слабости ей не хватало сил имипошевелить.

– Вы слишком измучены, Анна, – заверилдоктор. – Но теперь вы непременно поправитесь. – А кроме того, емуочень хорошо было известно, что, хотя на сей раз ей удалось победить смерть, втаком состоянии до обидного часто случаются осложнения и рецидивы, да и сампроцесс выздоровления затянется не на один месяц и потребует самого тщательногоухода и питания. Иначе ей никогда не вернуть былое здоровье. – Вам следуетбыть спокойной и послушной, как можно больше спать, есть и пить.

Как бы в подтверждение своих слов он тут же поднес к еегубам чашку с водой, и она не отказалась. Правда, ей удалось сделатьодин-единственный глоток, но и это можно было считать огромным шагом вперед.Доктор со стуком опустил чашку на стол, и мадам Маркова испуганновстрепенулась. Ее сон как рукой сняло: неужели случилось самое худшее?! Однаковместо этого она увидала донельзя измученную, но живую Анну, слабо улыбавшуюсясвоему доктору.

– Господи, да это настоящее чудо! – выдохнуламадам Маркова, чуть не плача от счастья и огромной усталости. И правда, онавыглядела не намного лучше Анны, хотя не болела гриппом и не лежала в бредудвое суток напролет. Ее просто доконал бесконечный страх за судьбу своейлюбимой воспитанницы. – Детка, тебе лучше?

– Немного, – кивнула Анна и серьезно взглянула надоктора: – Наверное, это вы меня спасли.

– Нет, не я. Как бы мне ни хотелось приписать себетакую честь, боюсь, я был здесь совершенно бесполезен. Все, что я делал, –сидел возле вашей постели. Мадам Марковой пришлось потрудиться за двоих.

– Ты выжила благодаря Божьей милости, –торжественно заявила мадам Маркова, – и собственной силе.

У нее так и вертелся на языке вопрос о том, суждено ли Аннепоправиться, однако не стоило выяснять эти вещи в присутствии больной. Впрочем,Анна явно выглядела значительно лучше. Она больше не теряла сознание и неметалась в лихорадке – судя по всему, кризис миновал благополучно. И им большене нужно бояться, что Анна покинет их навсегда, – от одной этой мыслимадам Маркову по-прежнему бросало в дрожь.

– А когда я снова смогу танцевать? – спросила онау врача, и тут ни доктор, ни мадам Маркова не смогли удержаться от счастливогосмеха. Стало быть, чудо свершилось, и Анна действительно идет на поправку!

– Ну, моя дорогая, по крайней мере не на будущейнеделе, – это я вам обещаю, – со снисходительной улыбкой сказал он.На самом деле она не сможет танцевать самое меньшее несколько месяцев, однакооб этом говорить пока рано. Анна и так едва живая, и если узнает сейчас всюправду, может не оправиться от страха и невольной вины. – Достаточноскоро. Если вы будете хорошей и послушной девочкой и выполните все, что я вамскажу, то и опомниться не успеете, как вернетесь на сцену.

– Но завтра у меня важная репетиция, – все ещетревожилась она.

– По-моему, у вас есть более чем веская причина еепропустить. Или вы забыли, что совсем не чувствуете ног?

– Что, что такое?! – тут же всполошилась мадам Маркова,и пришлось срочно ее успокоить.

– Минуту назад ей показалось, что у нее отнялись ноги,но это уже прошло. Она просто слишком ослабла от лихорадки.

И когда немного погодя ее попытались усадить, чтобы напоитьчаем, Анна обнаружила, что не в состоянии сделать этого самостоятельно. Все, начто ее хватало, – чуть-чуть приподнять голову.

– Я чувствую себя как выжатая тряпка, – сокрушеннопризналась она, на что доктор добродушно рассмеялся: