Развратная  - Маша Моран Страница 11

Гроб гулко ударился о мерзлую землю. Меланья вздрогнула и пришла в себя. Ее переполняло отвращение к самой себе. Боже, когда она успела стать такой жестокой и… жалкой? Ненависть – это ведь грех? Но Меланью переполняла ненависть. К себе, к мужу, к его сыну, которого она ни раза не видела, и который погиб, обрекая ее каждую ночь терпеть муки, пока князь пытается зачать еще одного наследника. За что, Господи, за что ты наказал столь страшно?

Меланья тщетно пыталась вслушаться в монотонный бубнеж священника. Может, он способен дать ответ: почему именно на ее долю выпали эти испытания? Но кажется, отец Игнатий был безбожно пьян. Он странно покачивался, а его язык то и дело заплетался. Меланья бросила быстрый взгляд на мужа. Его, кажется, все вполне устраивало. Меланью вдруг посетила странная мысль: эти похороны походили на выступление ярморочных скоморохов. Единственного наследника князя Юрьева хоронили так, словно он был крепостным холопом. Ему даже не оказали заслуженных почестей. Меланья не была дворянкой, но даже она знала, что вице адмирала, доблестно сражавшегося с турками и взятого в плен, должны хоронить не так. Наверное, князь мстил сыну за смерть в плену. Мстил, подобной шутовской церемонией, пустым, грубо сколоченным гробом, пропитавшимся винными парами священником. И даже этот унылый погост тоже был част мести. Меланья буравила взглядом деревянный крест, который два дюжих крестьянина пытались установить над могилой. Она была зла на пасынка. Кому нужны его безумные геройства и подвиги?! Зачем он пошел на смерть? Неужели, плен лучше богатой сытой жизни?! Пытки, грязь, ужасы… На Меланью нахлынула новая волна отвращения к себе. Она злилась на него, ненавидела лишь по одной причине: своей смертью он обрек ее на каждодневные пытки. Теперь она вынуждена терпеть домогательства отвратительного существа, которого даже не могла назвать мужчиной. На щеку упала холодная слезинка. Меланья удивленно поднесла руку к щеке и стерла влагу, но на ее место тут же приземлилась следующая. Она плачет?

– Дождь пошел… Хорошего человека, значит, хороним. Раз даже небеса скорбят.

Евдокия Романовна Демидова, тетка ее мужа, задумчиво смотрела на крест. Ее сморщенное лицо было покрыто настолько толстым слоем пудры, что пожилая княгиня была похожа на призрак. Не иначе явилась за внучатым племянником, чтобы лично сопроводить на тот свет. Меланья с трудом подавила истеричный смешок. Боже, она лишь надеялась, что пасынок окажется в аду, где испытает те же мучения, которые она испытывала каждую ночь, лежа в кровати ненавистного мужа.

Над пропастью бездонною стоять

И чувствовать, что надо погибать,

И знать, что бегство больше невозможно.

Ветер настойчиво бился в окна. Стекла тревожно звенели под каждым ударом. Тупая боль волнами проходила по телу. А с кухни доносились аппетитные запахи. С трудом Вика вынырнула из сна. Она несколько раз моргнула, пытаясь стряхнуть остатки странных видений. Перед глазами проплывали мутные картинки. Звонок в дверь. Высокий и напряженный Павел на пороге. Какой-то мужчина рядом с ним. И страх… Жуткий отчаянный страх, что все повторится вновь. Вика нахмурилась и попыталась сесть в кровати. Комната поплыла в сторону. Вика наклонила голову, чтобы унять тошноту. Спутавшиеся волосы упали на лицо, и ей вдруг стало противно от самой себя. Ей ведь всего тридцать пять, а чувствует себя восьмидесятилетней развалюхой. Волосы грязные, на ладонях ссадины. Вика обняла себя за плечи и сжала и колени. В памяти всплывали обрывки сна. Кажется, она вновь очутилась в детстве. Комнатка на четверых. Темный мрачный особняк. Кованые ворота. Старые, пропахшие пылью шторы. Чернильные разводы на исцарапанных партах. Вика нахмурилась. Почему именно сейчас? Она старалась не думать о юности. Тогда казалось, что в жизни все будет легко и просто. Ночные вылазки в поисках призраков, посиделки с подружками, закутавшись в одеяло и дрожа от страха, прогулки по территории, тоже, конечно же ночные. Вика старалась не вспоминать прошлое. Тогда она была совершенно другой. Та Вика, нескладная, вечно мерзнущая девчонка, мечтала о вечной любви, приключениях и жизни, полной удивительных событий. Нынешняя Вика мечтает лишь о том, чтобы возродить умирающую семью. Та Вика вызывала с подружками духов умерших аристократов. Нынешняя вызывает в школу родителей. Та влипала в неприятности и постоянно сидела наказанная. Нынешняя наказывает сама, глубоко запрятав желание вновь совершить нечто безрассудное, опасное, рисковое. От воспоминаний задрожали руки, ладони укололо тысячами иголочек.

Интернат для одаренных детей, а на самом деле – для дочерей и сыновей профессоров и научных сотрудников запомнился как странное место. Вика до сих пор помнила то щемящее, едкое чувство одиночество, которое сопровождало ее повсюду, куда бы она ни пошла. Все проступки, которые она совершала, имели одну цель: привлечь внимание родителей, заставить их забрать ее. Но однажды она поняла, что этого не случится. Они не приедут, не заберут, не увезут ее. Только вот желание участвовать в проделках и сумасшедших затеях, зачинщицей которых она часто оказывалось, уже давно укоренилось в душе. Жажда пощекотать нервы съедала изнутри. И годы, которые раньше всегда казались потраченными впустую, теперь окрашивались в иные тона. Почему-то именно они сейчас воспринимались самым ярким и счастливым временем в ее жизни. Не десять лет с любимым мужем, а десять лет в интернате…

На кухне снова послышался какой-то шум, а в животе заурчало. Вика постаралась прогнать неожиданно нахлынувшие воспоминания о прошлом. Она выбралась из кровати и сделала несколько неуверенных шагов. Неужели Рома вернулся раньше и готовит? Последний раз, когда он пытался сделать что-то сам, то чуть не испортил духовку и извел кучу продуктов из-за двух бутербродов. Вика до сих пор помнила жуткую вонь. Гарью пахли кажется даже стены в квартире. Сейчас же ароматы были совершенно иными. Рот помимо воли наполнился слюной. Держась за стену, Вика вышла из спальни и прошла в тесную кухоньку.

Прямую спину и широкие плечи она узнала сразу. У плиты стоял Павел и сосредоточенно что-то перемешивал в сковороде. Вика замерла от удивления. Помимо воли ее взгляд скользнул ниже: ну узкие бедра и длинные ноги. Сердце забилось чуточку быстрее. Кровь ударила в голову. С силой зажмурившись, она резко распахнула глаза и встретилась взглядом с Павлом. В какой момент он обернулся. Вика сглотнула ком в горле, пытаясь вырваться из омута, в который ее затягивала насыщенная зелень радужки. Наверное, когда Бог создавал его, то задумал посмеяться над женщинами: смотрите, какой! Вам о таком только мечтать! Господи, что за мысли лезут в голову?!

Хриплым скрипучим голосом Вика выдавила:

– Почему ты до сих пор здесь?

Павел отвернулся и снова принялся размешивать содержимое сковороды. Пахло яичницей. До одури аппетитно.

– Кто-то же должен присмотреть за вами. У Семена Владимировича, увы, рабочий день в самом разгаре.

– Я не просила тебя приходить… – Вике не хватало воздуха. – И притаскивать какого-то врача.