Стрелы на ветру - Такаси Мацуока Страница 116

– Лучше выведи их отсюда. – сказал Хэйлоу. – Незачем им на это глядеть.

– Разденьте и их тоже, – приказал Круз.

Мэри Энн почти потеряла сознание. Круз прислонил ее к стене, поднял ей руки над головой и всадил нож в сложенные ладони, пришпилив их к стенке. Женщина пришла в себя и закричала.

– Иисус, Мария, Иосиф и все святые! – вырвалось у Пека. – Матерь Божья и Святая Троица!

– Итан… – сказал Том.

Хэйлоу заслонил девочек своей солидной тушей.

– Я сказал, разденьте их, – повторил Круз.

– Их-то за что? – спросил Том. – Они же ничего не сделали.

– Они родились, – отрезал Круз. – Будете вы делать, что я сказал, или нет?

Том и Пек переглянулись. Потом посмотрели на Круза. Плечи его были расслаблены, а рука находилась в опасной близости от револьвера.

– Мы всегда тебя слушаемся, Итан, – сказал Пек. – Ты же сам это знаешь.

– Что-то я не вижу, чтоб вы меня слушались.

Лицо Хэйлоу было мокрым от слез. Он ничего не сказал и вообще не произнес ни единого звука. Он просто с силой ударил старшую девочку в челюсть, а потом проделал это же с младшей. От этих ударов девочки грохнулись на пол. Они лежали неподвижно, словно мертвые. Хэйлоу очень осторожно раздел младшую. Тем временем Том и Пек, следуя его примеру, сняли одежду со старшей.

– Нет, нет, нет! – отчаянно закричала Мэри Энн.

Круз схватил старшую девочку за волосы и поднес ее лицо к лицу Мэри Энн.

– Как ее зовут?

Мэри Энн кричала и плакала.

– Дай мне нож, – велел Итан Пеку. Пек повиновался. Итан поднес нож к горлу девочки. – Я спрашиваю, как ее зовут?

– Бекки, – выдавила Мэри Энн. – Бекки. Пожалуйста, пожалуйста…

Круз всадил нож девочке в живот и вспорол его до самой грудины. А потом швырнул маленький труп к ногам вопящей женщины и подошел к младшей.

Том опрометью бросился вон из хижины.

Пек рухнул на пол и сидя пополз куда-то назад. Когда он уткнулся в стену и отползать стало некуда, он отвернулся, и его вырвало и продолжало рвать, пока в желудке еще что-то оставалось.

А Хэйлоу просто стоял, не шевелясь, и плакал.

– Как ее зовут? – спросил Круз.

– Боже, Боже, Боже! – билась и кричала Мэри Энн.

Круз положил девочку на стол и взял у печи топор.

– Луиза! – выкрикнула Мэри Энн так, словно имя могло спасти девочку. – Луиза!

Круз ударил с такой силой, что стол под девочкой раскололся надвое. Отрубленная голова упала на пол и откатилась к изножью кровати. Круз посмотрел на Мэри Энн и очень тихо произнес:

– А теперь твоя очередь.

Но она кричала так, что даже не услышала его слов.

* * *

Дзимбо не знал, сколько он просидел в медитации. Когда он открыл глаза, вокруг было все так же светло. Быть может, прошло одно мгновение. А быть может, несколько дней. Он пошевелился, и его оледеневшая одежда захрустела. Дзимбо распрямил ноги, сложенные в позу лотоса; колени заныли от напряжения. Нет, никак не мгновение. Скорее два-три дня.

Дзимбо вышел из хижины и направился к находившейся неподалеку груде камней. Их принесло сюда наводнением, случавшимся примерно раз в десятилетие, но сейчас до воды было далеко. Дзимбо разобрал камни и вынул из-под них сверток. Где же его распаковать? Здесь, под открытым небом? В монастыре? Нет. Есть более подходящее место.

В постройке, которая скорее не была хижиной, нежели была ею, человек, который скорее не был Итаном Крузом, чем был им, приобрел тот вид, что некогда был ему свойствен.

В свертке обнаружилась шляпа, помятая и потерявшая прежнюю форму. Дзимбо расправил ее и немного смочил, растопив снег в руках. К завтрашнему утру она будет выглядеть вполне прилично. Во всяком случае, для его целей.

Там же находились его рубашка, брюки, куртка и сапоги. От них пахло застарелым потом и землей. Дзимбо надел это все.

В том свертке лежал и разобранный двуствольный дробовик. Дзимбо собрал его. Шесть патронов были отдельно завернуты в промасленную тряпицу. Дзимбо зарядил дробовик, а оставшиеся патроны выбросил. Они ему уже не понадобятся.

С дробовиком хранилась и кобура, а в ней – кольт тридцать шестого калибра, который целую вечность назад подарил ему Мануал Круз.

«Ты же мне сказал, что перегоняешь скот».

«Да, сэр. Сказал. Этим я и занимаюсь».

«Гм. Так я и понял. И еще кой-чего понял. Ты точно уверен, что не забыл одну важную подробность?»

«Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, сэр».

«Брось тыкать мне в нос этим „сэром“, Итан. Я имею в виду ту подробность – и ты сам это прекрасно понимаешь, – что за такой перегон скота тебя могут и вздернуть».

«Больше одного раза не повесят. За грабеж на большой дороге тоже могут повесить, и если они захотят, то довольно быстро до меня доберутся. А еще были те два дурня, которых я пристрелил. За это тоже вешают».

«Так значит, из тебя вырос угонщик скота, грабитель с большой дороги и стрелок-задира».

Итан ждал, что сейчас ему начнут читать нравоучения.

«Я горжусь тобой, – сказал Круз. – Благодаря тебе я чувствую, что моя жизнь все-таки имела смысл. Ведь в торговле шлюхами смысла немного, это я тебе точно говорю».

И он протянул Итану руку.

«Я – отец Итана Круза. Ну, приемный отец. Это почти одно и то же. Черт подери. Бывает, оказывается, на этом свете и что-то правильное».

В тот вечер Круз снял с себя свой кольт тридцать шестого калибра и отдал Итану.

«Многие предпочитают армейскую модель, сорок четвертый калибр. Пули у него увесистей и убивают более верно – вот в чем причина. Но у тридцать шестого калибра есть одно достоинство, особенно важное для человека, способного научиться стрелять метко. Он на полфунта легче. И его можно выхватить куда быстрее. И однажды, когда какой-нибудь тип будет валяться у твоих ног, ты меня еще вспомнишь и скажешь спасибо».

«А вдруг он вам понадобится? Я же не всегда буду рядом».

«На кой он мне понадобится? Я в перестрелки лезть не собираюсь».

И Круз продемонстрировал ему свой короткоствольный крупнокалиберный пистолет.

«Для старого торговца шлюхами вроде меня этого за глаза хватит. Если дело и доходит до стрельбы, тут все равно приходится стрелять почти в упор».

* * *

Когда Дзимбо вернулся в монастырь, оттуда уже почти все ушли. На месте зала для медитаций зияла огромная яма, а вокруг громоздились обугленные руины. Повсюду виднелся пепел погребальных костров. Уцелели лишь внешние стены, купальня, комната, где предавался медитации настоятель, и хижина-тюрьма, которую в свое время возвели для Сигеру люди Сохаку.