Гнев дракона. Эльфийка воительница - Бернхард Хеннен Страница 116

Всего несколько шагов — и они вышли в мягкий сумеречный свет. Невозможно было оценить, насколько далеко увело ее путешествие сквозь Ничто. Она с любопытством огляделась по сторонам. Она стояла на скалистом склоне, высоко над долиной, почти на всем протяжении которой вилась узкая полоска воды. Солнце зашло за горами на западе. Свет здесь был не настолько болезнен для ее чувствительных глаз.

Неподалеку стояла группа, состоявшая примерно из двадцати женщин в длинных темно-оранжевых одеждах. Волосы подобраны наверх. Насколько могла судить Шайя, украшений у них не было. Некоторые полноватые женщины опирались на белые посохи. Шайя обвела горы взглядом. Выше по склону располагались большие белые дома, которые, приставленные друг к другу, как коробочки, росли прямо из скалы. Их плоские крыши были обрамлены разноцветными парапетами. Над крышами возвышались мачты, похожие на корабельные, а на паутине канатов, натянутой между ними, трепетали на вечернем ветру пестрые флаги. Щелканье полотен слышалось даже здесь.

— Приветствую тебя, Табита, повелительница Дома Неба.

— Я тоже приветствую тебя, Курунта, Хранитель Золотых покоев. Прошел год с тех пор, как мы видели тебя в последний раз. Я рада видеть, что ты оправился от ран, которые, как я слышала, тебе нанесли.

На обожженном лице посланника, прямо под левым глазом, дрогнул мускул.

— Должен предупредить тебя, мать матерей, относительно невесты, которую выбрал себе бессмертный Муватта. Она из варварского народа и очень строптива. Пока что она не поняла, какое это счастье — быть избранной бессмертным.

Табита бросила на Шайю оценивающий взгляд. У нее были красивые ореховые глаза со светлыми вкраплениями. «Вот откуда ее имя», — подумала Шайя. Она знала, что на лувийском это означает «косуля». Впрочем, глаза этой женщины были единственным, что ее роднило с косулей. В остальном она скорее напоминала кусок сушеного мяса.

— Я уверена, что за оставшееся время мы сделаем из нее послушную и счастливую невесту. Я исхожу из того, что мне будет дозволено укрощать ее, если на то возникнет нужда.

На губах Курунты на миг мелькнула улыбка.

— Я уверен, что необходимость возникнет. Но в день своей свадьбы она не должна быть покрыта синяками и следами от ремней. Ты ведь знаешь предпочтения бессмертного.

Шайя спросила себя, о чем они говорят и что ее может ждать на зиккурате.

Мать матерей надула губы.

— Последние годы он предпочитал девочек с кожей, как молоко кобыл, — бросила она презрительный взгляд на Шайю. — Я не понимаю, что он нашел в этой варварке. Полагаю, все дело в союзе.

Курунта пожал плечами, словно бы сомневаясь.

— Пути бессмертного неисповедимы.

Теперь Табита подошла к ней вплотную.

— От нее воняет, — раздраженно произнесла она, а Шайя почувствовала ее кисловатое дыхание. — И выглядит плохо. Что с ее губами?

Курунта вздохнул.

— Отказывалась пить. Я ведь уже говорил, она не понимает, какая честь ей оказана тем, что ее избрал Железный король.

Будущая надсмотрщица ущипнула ее за руки, живот и зад.

— У нее слишком тугая плоть. Так быстро мы ничего не сможем с этим поделать. И почему она молчит? У нее что, языка нет? — Глаза Табиты расширились от ужаса. — Только не говори, что эта баба еще и нема!

Курунта отмахнулся.

— Просто упряма, мать матерей. Однако прошу прощения, я должен удалиться прежде, чем врата снова закроются. Мне не пристало тратить силы Серебряного льва сверх необходимого.

Жрица бросила на Курунту лишь мимолетный взгляд.

— Желаю тебе хорошего пути и уверенных шагов по Золотой тропе, — она ткнула указательным пальцем Шайе под подбородок и заставила ее поднять голову. — Ты умный, девочка? — Она излишне громко и отчетливо выговаривала каждое слово, растягивала его. — Значит, хорошо слушаться. Хорошо служить!

— Несмотря на то что ваш язык кажется мне столь же суровым и холодным, как ваши горы, я взяла на себя труд изучить его, дорогая бабушка. Кстати, в моем языке используют именно это слово для матери матери.

Над переносицей Табиты обозначились две вертикальные морщины.

— Значит, ты ценишь прямоту, принцесса. Тогда позволь тебе сказать, что таких как ты на нашем языке называют шлюхой. Женщину, которая позволяет овладевать собой у всех на глазах, любовницу на одну ночь. Больше не будет, это я тебе обещаю, маленькая шлюшка. А если ты не понесешь ребенка, то я буду стоять в трех шагах от тебя, когда тебе перережут горло, чтобы ублажить твоей кровью богов и попросить у них плодородия для нашей страны.

Шайе показалось, словно в животе у нее растет шар. Каждое из этих слов было правдой. Она знала это, несмотря на то что никто и никогда не говорил с ней об этом в открытую.

— Вот она стоит, наша остроумная невеста, и таращится, как рыба на разделочной доске, — Табита подозвала женщин. — Подойдите и нанесите ей пару ударов, чтобы она запомнила мои слова и научилась смирению, которое должна испытывать шлюха, которой дозволено жить среди жриц.

Жрицы повиновались матери матерей без малейших колебаний. Молодая толстощекая женщина подошла к ней первой и робко ударила ладонью.

— Ты не должна ее гладить, Кара. Речь о том, чтобы наказать ее и привести на путь смирения. Мальнигаль, подойди и покажи ей, что я имею в виду. Заставь ее упасть на колени!

От группы отделилась сильная жрица с дубовым посохом. В ее глазах читалось предвкушение.

— Варварка-шлюха должна упасть на колени? — Ее голос звучал настолько гротескно высоко, что Шайя невольно улыбнулась. Голос совершенно не подходил к этой женщине, которая, казалось, могла поставить на колени быка.

— Только не бей по лицу, Мальнигаль. Мы ведь не хотим разрушить последние остатки красоты этой потаскухи.

Жрица, взглянув игриво на остальных, замахнулась посохом. Шайя перехватила ее руку в движении, воспользовалась ее силой, чтобы направить ее против нее самой и вывернуть Мальнигаль запястье, которое тут же сломалось с сухим треском.

Шайя забрала посох из обессилевших рук и ткнула его другим концом в грудь Табиты, испуганно отпрянувшей от нее.

— Слушайте меня все, потому что я не стану повторять дважды, — она повысила голос и заговорила тем же тоном, которым пользовалась, отдавая приказы своим воинам в гуще битвы. — Курунта забыл вам кое-что обо мне рассказать. Я принцесса-воин. Я принимала участие в семи крупных сражениях и в дюжине потасовок. Я резала горло мужикам, вонзала копья им в кишки и пробивала шипастой секирой им головы, как вареные яйца, — она переводила взгляд с одной жрицы на другую. — Я не вижу здесь никого, кого не смогла бы убить голыми руками. Я больше варварка, чем вы можете себе представить. Я ела сердца храбрых мужчин, а из их черепов велела делать кубки, из которых пила перебродившее молоко кобылиц. Я здесь потому, что такова воля двух бессмертных, и я ей подчиняюсь. Но вам я не подчинюсь. Вы будете играть по моим правилам.