Опасная рапсодия - Энн Мэтер Страница 12

– Он любит плавать, – сказала она однажды утром, когда они гуляли по берегу перед завтраком. – Я была на яхте, но мне пришлось носить спасательный жилет, а в жару в нем не очень удобно.

Эмма сжала ее ручонку.

– Ну, – сказала она, – мы должны начать наши уроки плавания, и тогда, может быть, совсем уже скоро тебе не придется носить этот жилет все время. Только тебе надо побольше стараться.

– О, да, пожалуйста! – Аннабель была взволнована. – Это было бы здорово, если бы я научилась плавать до того, как вернется папа. Я надеюсь, он не будет сердиться на меня за то, что я упала в бассейн. Луизе не надо было посылать ему телеграмму.

– Я полагаю, она считала, что поступает правильно, – заметила задумчиво Эмма. – Ведь ты могла пострадать.

– Если бы Крис был здесь, он не позволил бы ей сделать это, – сказала Аннабель.

– Возможно, и нет, – согласилась Эмма. – Но это не говорит о том, что он был бы прав. Ты любишь Криса, да?

Аннабель улыбнулась.

– О, да. Я ужасно скучаю по папе, и Крис пытается как-то заменить его. Но Хелен не нравится, когда он часто приезжает сюда. Я думаю, она ревнует его ко мне. Ужасно глупо, правда?

Эмма нахмурилась.

– Не знаю. А кто эта Хелен? Аннабель пожала плечиком.

– Это жена Криса. А вы не знали?

Эмма была потрясена. И даже не столько из-за своих собственных чувств, сколько из-за манеры поведения Криса. Ведь он фактически поцеловал ее. Не поэтому ли Луиза так презирала его? Не испробовал ли он такую же тактику и с ней и получил от нее отпор?

Эмма с трудом сглотнула и выпрямилась. Если Луиза думала, что она, Эмма, знала о том, что Крис был женат, и прощала его поведение, это могло частично оправдать ее антагонизм к Эмме. Не удивительно, что она была так раздражена, когда они остались на ночь в Нассау! Но тут другая мысль пришла ей в голову, и Эмма даже вздрогнула. Какие выводы из ее действий мог сделать Деймон Торн? Он и так презирал ее. Наверное, он подумает самое худшее. Он едва ли поверит, что она не знала, что Крис женат. Было ли у него на пальце кольцо? Она не могла вспомнить, видела ли кольцо, но ведь можно было спросить его об этом. Но это же смешно, спорил с ней ее внутренний голос. Девушка не спрашивает мужчину, не успев с ним познакомиться, женат он или нет. Но посчитается ли с этим Деймон Торн, а если нет, то расценит ли он ее поведение как неэтичное, и не сочтет ли он невозможным, чтобы она продолжала заботиться о его единственном ребенке?

Эмма пожала плечами. Ну и что из этого, спросила она себя. Если он уволит ее и отошлет домой в Англию, разве не этого она так страстно желала? Она легко смогла бы снова зажить своей старой жизнью. И Джонни был бы доволен, она была уверена в этом.

И все же теперь ей почему-то этого не хотелось. То ли это была влекущая сила самого острова, теплого климата, позволявшего ей нежиться на солнце – она не была уверена, но с тех пор как она встретила Аннабель Торн, ее чувства как-то изменились. Никто из знавших Аннабель, не мог не видеть мужества, с которым эта девочка встретила свое несчастье, и Эмма хотела бы остаться, чтобы помочь Аннабель справиться с трудностями, пока та в один прекрасный день, возможно, полностью не восстановит свое здоровье. Она хотела поговорить с Деймоном Торном о слепоте его дочери, узнать заключение специалистов, но больше всего ей хотелось окружить девочку любовью и заботой, которых она лишилась со смертью матери.

В Гонконге было жарко и очень душно. Это была влажная духота, которая лишает человека последних сил и действует на нервы. Деймон Торн нетерпеливо расхаживал по просторному залу гонконгского международного аэропорта среди ожидавших отлета пассажиров. Он не обратил никакого внимания на настойчивые приглашения администрации аэропорта пройти в специальное помещение для особо важных персон, где можно было выпить чай, кофе или виски. Деймон был не в том настроении, когда его можно было легко умиротворить, и не один служащий испытал на себе острое жало его сарказма. Даже Поль Римини, сопровождавший его личный секретарь и помощник, не мог убедить его расслабиться. Они ждали в аэропорту уже почти два часа после того, как их рейс был отложен в связи с неисправностью авиалайнера, которому не смогли найти замену.

Его помощник снова приблизился к нему. Поль Римини был высоким худощавым молодым итальянцем с густыми темными волосами, присущими его народу, и исключительно интересными чертами лица. Он везде сопровождал Деймона, и они были хорошими друзьями. Он знал, что Деймон имел личные причины для спешки, и что продолжительная задержка выводила его из себя.

– Я бы, пожалуй, выпил что-нибудь, сэр, – сказал он. – Может, нам пройти в бар?

Деймон почти набросился на него. Он знал, что жара, влажность и прилипшая к телу одежда были частично виновны в его отвратительном настроении, но не мог сдержать раздражения.

– Спиртное! Это все, о чем ты способен думать? – резко произнес он. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки под галстуком и провел рукой по густой шевелюре волос. – Черт, извини, Поль. Я знаю, что это не твоя вина, но когда же мы вырвемся из этого изнуряющего зноя?

Поль дружелюбно улыбнулся. К счастью, он слишком хорошо знал Деймона и не обращал внимания на его настроение.

– Я пойду узнаю, нет ли каких-нибудь новостей, – сказал он. – А потом, может быть, что-нибудь выпьем, а?

– Хорошо. Пойди посмотри, чем занимаются эти лодыри.

Молодая китаянка наблюдала за ним из другого конца зала. Она сидела в одном из низких кресел, положив ногу на ногу; разрез ее платья доходил до бедра. Деймон заметил ее взгляд и безошибочно почувствовал, что нравится ей. Он достаточно прожил, чтобы знать, что обычно женщины были к нему неравнодушны, но сам интересовался ими лишь весьма мимолетно. На свете была лишь одна женщина, на которой он действительно хотел жениться, и ею была Эмма Хардинг. И хотя теперь все это было в прошлом, он по-прежнему не мог успокоиться, вспоминая ее отказ.

Он постарался отбросить эти мысли. Что толку вспоминать сейчас об его отношениях с Эммой. Теперь она была лишь одной из его служащих, и он должен был бы чувствовать удовлетворение, что, наконец, она полностью оказалась в его власти. Но тем не менее радости или удовлетворения от этой мысли он почему-то не чувствовал. Пусть она не заслуживала уважения, он презирал себя за то, что пошел на шантаж, чтобы добиться этого.

Китаянка поднялась с кресла и направилась к нему, остановившись прямо перед ним. В руках у нее была незажженная сигарета.

– Пожалуйста, – сказала она, указывая на сигарету, и Деймон, пожав плечами, вынул из кармана золотую зажигалку. Он не отвел взгляда от ее темных глаз, глядя, как она прикуривает свою сигарету, на секунду задержав его руку, улыбнувшись в знак благодарности. – Боюсь, что я куда-то подевала свою зажигалку, – объяснила она приятным голосом с заметным акцентом, который придавал ей какое-то дополнительное очарование.