Ночь, когда огни погасли - Карен Уайт Страница 12

– Я просила тебя не трогать животных – у них может быть бешенство. И ты знаешь, что в лес ходить нельзя. Иди сюда. Забыл, что нельзя заходить дальше качелей?

Он в последний раз посмотрел на лес, повернулся и побрел домой.

– Хорошо, мам. А если я поймаю собаку, можно ее оставить?

Мэрили удержалась и не сказала «нет», хотя именно это и хотела сказать. Если верить Лили и Колину, они были единственными детьми во всей мировой истории, которым не разрешали завести собаку. Раньше они ее не заводили, потому что у Майкла была аллергия, но сейчас единственным оправданием Мэрили стала слишком сильная усталость, не позволявшая добавлять себе новые проблемы. Но она знала – это оправдание не примет всерьез никто моложе одиннадцати лет. Поэтому она ответила:

– Посмотрим, – и закрыла окно.

Душка продолжала лазить по шкафам, делая вид, что не услышала этого диалога.

– Разогрейте духовку. Уверена, противень для выпечки лежит в ящике под ней.

Мэрили застыла перед духовкой цвета авокадо, пытаясь разобраться, какую ручку куда крутить.

– Какую температуру выставить?

Душка оторвалась от своего занятия:

– Нормальную температуру, для выпечки, разумеется. Ваша мама, что, не учила вас готовить?

Мэрили сосредоточила все свое внимание на безукоризненно чистой духовке, чистой не потому, что ею редко пользовались, но, скорее всего, потому что Душка была экспертом по части чистоты. И выпечки.

– Нет. Она хорошо готовила, но ей не нравилось, когда я мешаюсь ей на кухне. Она говорила, я путаюсь у нее под ногами. А потом… потом она просто перестала готовить. Тогда я научилась поливать спагетти соусом из банки и включать микроволновку.

Когда Душка ничего не ответила, Мэрили посмотрела туда, где она скрючилась возле шкафа. Взгляд старой женщины был направлен на нее, а губы решительно сжаты – очевидно, их разговор был здесь ни при чем.

– Вам помочь? – спросила Мэрили. Душка молча кивнула, и Мэрили помогла ей подняться на ноги.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста, – ответила Мэрили. – Но знаете, будет проще, если вы просто скажете мне, что вам нужно.

– Я сомневалась, известно ли вам, что такое миски для смешивания. – Она крепко сжала губы, но на секунду Мэрили показалось, будто на них вот-вот мелькнет улыбка. – Триста пятьдесят градусов, – сказала Душка, указывая на духовку. – По крайней мере, сегодня научитесь печь печенье и жарить окру. Чтобы девушка с Юга не умела таких вещей… да это просто противозаконно! Все равно что шину не уметь поменять.

Лили, по-прежнему возясь с окрой, обеспокоенно посмотрела на мать.

– Противозаконно? Нас за это могут посадить в тюрьму?

– Нет, солнышко, – пояснила Мэрили. – Это образное выражение. Но Душка права – женщине нужно многое уметь.

– Чтобы, если от нее уйдет муж, она могла сама вешать картины и все такое прочее?

Душка избавила ее от необходимости отвечать.

– Нет, Лили. Чтобы у женщины был выбор – сделать все самой или попросить о помощи.

Вероятно, она хотела сказать что-то еще, но повернулась к столу и стала открывать пачку с сахаром. Потом подвинула ее вместе с ложками к Мэрили.

– Нужно насыпать полный стакан сахара. Если рассыплете на стол, не смахивайте на пол. Остатки можно завернуть в пищевую пленку и утром положить в кофе. Все в хозяйстве пригодится.

Прежде чем Мэрили успела достать ручной пылесос, привезенный из дома и теперь стоявший на кухонной стойке, Лили вдруг заявила:

– Я закончила с окрой. Можно я насыплю сахар?

– Конечно, – сказала Мэрили, радуясь, что удалось отвлечь дочь от ноутбука. Потом спросила Душку:

– А где рецепт? Я пока могу отмерить остальные ингредиенты.

– Нет никакого рецепта. Меня научила этому бабушка по отцовской линии. Она не умела писать, поэтому я просто смотрела на нее и научилась. Никогда не считала нужным это записывать.

– Вот, значит, какими раньше были дети? – спросила Лили, всецело сосредоточившись на том, чтобы насыпать в мерный стакан точное количество сахара. На этот раз Мэрили не сомневалась, что заметила улыбку.

– Когда живешь на ферме, остается не так-то много времени на учебу. Особенно у девочек. А когда приходит пора собирать урожай – ни у кого. – Душка посмотрела в окно над раковиной, и улыбка сошла с ее лица. Она смотрела на лес.

– Столько всего изменилось с тех пор. Иногда я думаю…

Не договорив, она принялась наполнять водой маленькую кастрюлю, потом поставила ее в духовку и зажгла газ.

– О чем вы иногда думаете, тетя Душка? – Мелодичный, звонкий голос Лили прозвучал в тихой кухне непривычно громко.

Душка отошла от духовки, вновь посмотрела в окно.

– Иногда я думаю: понимают ли теперь люди, что значит жертва?

– Я знаю, что значит жертва, – взволнованно заговорила Лили. – Мы на той неделе проходили это слово. Оно значит – отдавать кому-то что-то, не чтобы что-то получить взамен, а просто чтобы помочь другому.

Пожилая женщина долго молчала, глядя в окно. Потом сказала:

– Да, верно, – и, повернувшись к Мэрили: – Когда вода в кастрюле начнет закипать, выключите газ, положите в миску полкуска масла и поставьте его на кастрюлю. Оно должно размякнуть, но не расплавиться. И поживее, потому что я не собираюсь сидеть тут весь вечер. В восемь начнется моя передача.

– Неужели у вас нет видика? – удивилась Лили. Ее мать доставала масло из холодильника. – Вы могли бы смотреть свои передачи в любое время и без рекламы.

Душка моргнула:

– Мне нравится реклама. Во время нее можно встать и пройтись по гостиной, тогда и шагов наберется сколько надо.

Лили и ее мать переглянулись. Сделав все, как велела Душка, Мэрили спросила:

– Что дальше делать?

– Слушать и запоминать, потому что два раза я не повторяю. – Она протянула ей тарелку, полную муки. – Нарежьте окру кусочками в полдюйма и обваляйте в муке. Когда справитесь с этим, стряхните остатки муки в сито, а потом займемся яйцами и кукурузной мукой.

– Знаете, сейчас продают панировочную смесь, так что можно не возиться с…

Мэрили не договорила. Увидев выражение лица Душки, взяла миску. Они отмеряли, мешали и лепили в абсолютной тишине, лишь время от времени прерываемой указаниями Душки. Лили потихоньку вновь уползла к ноутбуку. Мэрили подчинялась приказам с исполнительностью солдата, благодарная и в то же время злая. Она злилась на Душку за такое поведение, злилась на себя, что позволяет так с собой обращаться. Злилась на мать, не посчитавшую нужным делиться с ней секретами кулинарного мастерства, а потом, когда погиб Дэвид, переставшую обещать, что научит ее потом. Будто его смерть была недостаточным наказанием.