Королева в тени - Анна О'Брайен Страница 12

– Король сейчас ограничен в средствах. Его военная кампания во Франции идет неважно, он надолго застрял на осаде городов, которые и не собираются сдаваться. Сомневаюсь, чтобы в такой ситуации он мог потратиться на мое приданое.

Уильям смотрел на меня в глуповатом замешательстве, а брови его удивленно полезли на лоб. Он не верил мне. Потому что, в отличие от меня, он не прислушивался к дворцовым сплетням.

– Я не смогу полюбить тебя, – наконец заявила я.

Мне он, в общем-то, нравился. Со своими спокойными манерами он мог бы стать для кого-то замечательным супругом, преданным и весьма достойным.

Уильям ухмыльнулся, и его хмурое лицо внезапно просветлело.

– Моя мать говорит, что тебе нужно повзрослеть, чтобы полюбить меня. Как и мне, чтобы полюбить тебя. Я могу петь тебе песни о любви и преданности.

– Ты, Уилл, вообще петь не способен, если, конечно, не считать пением те каркающие звуки, которые ты издаешь. И ты меня не любишь.

– Не люблю, но я буду для тебя благородным рыцарем. Не как твой Холланд, который женился на тебе, затащил в постель, а потом сбежал из страны.

Фраза была явно не его. Интересно, у кого он ее перенял? Судя по вежливым оборотам, у своей матери. Не от лорда же Уэйка, который по этому вопросу высказывался всегда очень грубо.

– Томас вернется.

– А моя мать говорит, что его уже нет в живых.

Я почувствовала, как начинаю закипать.

– Как и моя. Это называется выдавать желаемое за действительное – с их стороны. Да и с твоей тоже. Но если ты не какое-то бессловесное создание без права голоса, то поддержишь меня и сам откажешься от моей руки.

– Я не бессловесное создание, и нечего срывать на мне свою досаду, Джоанна. Я к таким вещам невосприимчив.

Уже раздраженная сверх всякой меры, я в последний раз бросила наудачу кости своей судьбы.

– Ты слушай меня, Уилл, а не свою мать. – Для убедительности я дернула его за отороченный мехом рукав. – Если мой брак с Томасом законный, как утверждает наш священник, тогда наш с тобой брак признают незаконным. Все наследники, которых я тебе рожу, будут незаконнорожденными. Ни один наш с тобой сын после твоей смерти не станет графом Солсбери, и вообще разразится грандиозный скандал. Что ты на это скажешь?

Ухмылка его увяла, он густо покраснел, став похожим на яблоки, из которых делают сидр, но ответил довольно бойко:

– Моя мать говорит, что мы с тобой не будем жить как муж с женой в ближайшие несколько лет. А за это время все проблемы с законностью нашей свадьбы улягутся сами собой. Не будет никакого скандала, и ты не должна говорить ничего такого, что могло хотя бы намекнуть на его возникновение. Если сделаешь это, они тебя накажут, сама знаешь. – Брови его смешно выгнулись, сомкнувшись над переносицей. – Вероятно, они накажут и меня тоже – за то, что я не остановил тебя и не пресек распространение ложных слухов. Мне бы этого очень не хотелось.

Он был хорошо вышколен. И в этом таилась своя угроза. Когда он неловко похлопал меня по руке, как будто мне от этого должно было стать легче, я почувствовала неприятную беспомощность, подрывавшую мою решимость стоять до конца. Уилл будет просто слушаться свою семью, тупо следуя ее требованиям и планам. С этой стороны для меня не было надежды на спасение.

Я избавилась от его похлопываний и ушла к окну, откуда можно было смотреть на восток. Я думала о том, чтобы послать Томасу письмо, заплатив курьеру за доставку. Но как разыскать его среди тевтонских рыцарей на просторах далекой Пруссии? Даже если это мне удастся, бросит ли он свое оружие, чтобы сразу опрометью ринуться назад в Англию? Хотелось бы думать, что бросит. Во всяком случае, я молилась за это. Мне были необходимы его помощь и поддержка, и время мое было уже на исходе.

За последующие несколько недель я виделась со своей матерью чаще, чем за все те годы, прошедшие с тех пор, как королева Филиппа, проникнувшись сочувствием к ситуации, в которую попала наша семья, взяла нас под свое крыло, так что моя мать с удовольствием бросала меня на время своих длительных поездок. Теперь, когда было необходимо довести процесс моего бракосочетания до завершения, ее лекции были долгими и подробными. И я выслушивала ее инструкции насчет того, что от меня требовалось, стоя неподвижно под пощипывавшими меня пальцами портних, в задачу которых входило пошить из дорогой ткани, подаренной королевой, подвенечное платье, достойное будущей графини Солсбери.

А я тем временем внимала матери с ее резкими родительскими нотациями, суть которых сводилась к тому, что я должна забыть определенные факты из своего прошлого и в дальнейшем делать вид, будто этого никогда не было. Я выслушивала подробные описания моей будущей жизни, жизни после этого замужества – вроде как жена, но не жена. Жить мы будем раздельно; я должна буду получить образование и обрести при дворе светский глянец, а Уилл тем временем продолжит оттачивать свое искусство владения оружием, чтобы пойти по стопам своего доблестного отца. Вероятно, в ознаменование нашей свадьбы король пожалует ему денег и зéмли для нашего будущего родового имения.

Я должна строго придерживаться версии, что, безусловно, являюсь девственницей. И не должна давать кому бы то ни было ни малейшего повода в этом усомниться.

В общем, никаких сложностей не предвиделось.

– Мы не будем суетиться и поднимать шум по поводу этой небольшой проблемы с Томасом Холландом, – закончила мать свою лекцию, как будто портних в комнате и не было. – Чем меньше об этом говорить, тем лучше. Никто не станет на публике копаться в твоем грязном белье. А когда твое бракосочетание с наследником Монтегю пройдет под эгидой церкви Пресвятой Богородицы, да еще и в присутствии самого архиепископа Кентерберийского, если нам удастся его заполучить, вот тогда мы сможем вздохнуть с облегчением. До Эдуарда и Филиппы не должно дойти даже намека на какой-то скандал. Если они не будут ничего знать, им не о чем будет беспокоиться. Это просто благословение Господне, что они оба в данный момент пребывают во Фландрии. – Вследствие перемирия с Францией Филиппа с Эдуардом до сих пор находились в Генте. – Война с Францией неожиданным образом сыграла нам на руку.

Я вставляла свои возражения при каждом удобном случае, как только удавалось прервать этот поток слов.

– Я не выйду за Уильяма. Потому что я уже и так жена Томаса Холланда, перед законом и Господом.

Моя мать больше не била меня, несмотря на все мои провокации, которых было немало, хотя я вроде бы просто спокойно стояла, выслушивая ее наставления и соглашаясь, что парадное платье с его резными пуговицами и богатой вышивкой по краю подола было восхитительным. Она просто игнорировала все мои слова как недостойные ее внимания, а вместо этого перекрывала мою сдержанную немногословность своей холодной уверенностью. Я выйду замуж, как велит мне моя семья, и должна буду выполнить свой долг повиновения, как и положено любой воспитанной дочери.

А что же думали остальные, с кем я проводила свое время в общей зале Виндзорского замка? Принцессы Изабелла и Джоанна, мой собственный брат Джон, Нед, Уилл и малыш Лайонел – все восприняли известие о моей свадьбе с Уиллом как естественное проявление желания короля вознаградить графа. Уилл же, по-видимому, под страшными угрозами, которые и представить себе трудно, поклялся хранить нашу тайну, поскольку молчал, как устрица, выловленная из Темзы.