Благородна и благочестива - Ольга Погожева Страница 12

Камилла вздохнула — скорее разочарованно, нежели облегчённо.

— Если я не буду смеяться, я буду плакать, пэр Патрик.

Паладин улыбнулся уже открыто, помолчал, прежде чем обронить:

— Лет… двенадцать назад я попал в скверное положение. Утратил состояние, лишился родителей, попал в дурную историю. Я был очень молод, моложе, чем вы сейчас, ллейна Камилла, и подсказать мне оказалось некому. Пэр Доминик помог. Он тогда сказал, что, когда тебе плохо, найди, кому ещё хуже, и помоги.

— И сработало? — без воодушевления спросила Камилла.

— Вполне, — улыбнулся Патрик. — Я с тех пор больших глупостей не делал.

Камилла усмехнулась, с удивлением разглядывая молодого паладина. Верно, не менее десятка лет старше, чем она, а… светлый такой. В то, что пэр Патрик Блаунт был способен на глупости, отчаянно не верилось.

— Вернусь к костру, — словно сомневаясь, обронил Патрик. — Не задерживайтесь, ллейна Камилла.

Она только кивнула, провожая высокую фигуру взглядом. Вздохнула разочарованно, прошлась вдоль повозок, остановившись у соседней, где ночевал старый священник с паладином. Удивлённо покосилась на забытый походный мешок прямо у ступеней деревянной лесенки, по которой пэр Доминик, поддерживаемый Патриком, обычно забирался внутрь.

Рука сама потянулась — ну, не завязано же? И возьмёт она немного, только понюхать самую малость…

Мэма Софур не солгала — в боковом кармане мешка оказалось сразу несколько плиток коричневого и сладкого. Камилла подумала, осторожно надломила кусочек, и, вздохнув ещё раз, уже из-за того, что не удержалась от соблазна, вернулась к костру.

* * *

Замок на горе оказался прекрасен. Огромный, что скала, с сияющими белыми стенами, куда вела устланная светлым кирпичом широкая дорога. Караван туда не направился — остановился и изножье горы, где раскинулась портовая столица королевства.

Караванщики тотчас принялись торопливо распрягать животных да следить, чтобы кто чего не утащил ненароком, а переселенцы да путешествующие — споро выпрыгивать из повозок, забирать скарб и так же живо двигаться каждый в своём направлении. Короткое путешествие подошло к концу, равно как и завязанные в пути знакомства да привязанности.

— Куда вы теперь, ллейна Камилла? — благоговейно спросил Густав, пока мэма Софур туго затягивала тесёмки небольшого мешка, а пэр Нильс с трудом разминал затёкшую спину и ноги.

— В гостиный двор, — медленно отозвалась Камилла. — Помыться. В приличный вид себя привести.

По глазам Густава можно было сказать, что его в Камилле и так всё устраивает, но повар сдержался.

— А я к дяде пойду, в повара, — быстро проговорил Густав. — Тот и место уж для меня приготовил. Вы заглядывайте, таверна «Столичная», одна из лучших в Айронфисской столице!

— А как же зелёная таверна? — без интереса спросила Камилла.

— Будет всенепременно, — с жаром пообещал повар. — Как только обживусь да соберу достаточно денег, чтобы выкупить у дяди старый курень у берега. Пора показать людям, что пища растительная лучше пищи падальщиков и…

— Рёбрышек бы жареных, — не слушая повара, мэма Софур шагнула к воспитаннице, беря её под локоть. Несколько мешков с вещами нянька удерживала одной рукой, на плече. — Да пожирнее, можно с кровью. Это первым делом! Затем разместиться, отдохнуть… наутро бы крылышек в меду или, на худой конец, сердечек-то куриных, в соусе… Что у нас по монетам, ллейна Камилла?

Камилла кисло улыбнулась оторопевшему повару, кивнула на прощание:

— Свидимся, пэр Густав, — и замерла, увидев осторонь, у самой дороги, ожидавшего её паладина.

То, что Патрик Блаунт ожидал именно её, никем и не оспаривалось: слишком уж внимательно, не отрывая глаз и не стирая лёгкой улыбки с лица, смотрел на Камиллу паладин. Мэма Софур вздохнула, отпустила локоть воспитанницы и подцепила локоть пэра Нильса, подбоченившегося от такой чести. А может, крепкая хватка няньки повлияла: старый пэр вдохнуть боялся.

— Я должен сопроводить пэра Доминика в монастырь, — проронил Патрик, как только Камилла подошла. — И продолжить службу в Храме. Я… не знаю, где буду завтра, ллейна Камилла, я… себе не принадлежу. И всё же позвольте сказать: нашу встречу я не забуду. Правда, не забуду. Я ничего не могу предложить вам… и оттого ничего не прошу. Но хочу сказать: вы останетесь со мной. В молитвах. В путешествиях. Я буду помнить…

Камилла поверила. Как-то мэма Софур, разглагольствуя о мужчинах, обронила, что женское чутьё или есть, или нет, а то, что приходит от опыта, уже ничем не поможет. И коли чутья нет, мол, то и совершаются бабьи глупости, а коли оно есть — то с мужчинами проблем не будет. Воспитанницу мэма с гордостью и по праву считала «хитрой злыдней, у которой язык самим себом подвешен», и потому на её счёт не беспокоилась.

Вот только ничем Камилле её чутьё сейчас не помогало. Что с того, что паладин говорил правду? И что с того, что он к ней и впрямь неравнодушен? Здесь начинались их дороги — и скрестятся ль снова, попробуй пойми…

— Пэр Патрик, — грустно отозвалась Камилла, не глядя в лицо паладина. Слишком опасно: в глазах предательски и непривычно щипало, — вы старше меня и, верно, знаете лучше. Возможно, даже встречали раньше… Так подскажите… Что такое любовь?

Паладин не отзывался достаточно долго, чтобы Камилла всё-таки подняла на него глаза. Лицо Патрика Блаунта оставалось серьёзным и спокойным, когда он ответил:

— Я — не лучший советник, ллейна Камилла, ведь у меня нет никакого опыта… Но думаю, что любовь — это когда каждый вечер у меня из мешка воруют шоколад, а я продолжаю класть его на одно и то же место.

Народ в столице оказался пуганый и деловитый, да и кошельки носили в поясах, так что не подобраться. Едва не попавшись страже в сутолоке на местном рынке, Камилла отчаялась обрести дневной заработок, стащила с прилавка сочный персик и отправилась на пристань — наблюдать за прибывавшими в столичную гавань кораблями. Заход судов в порт Стоунхолд стоил баснословно, потому не каждый капитан мог его себе позволить, и не каждый торговец пользовался услугами столичной гавани. А ещё — столичная гавань не принимала суда с Островов.

Даже с Зелёных, давно освоенных Империей, с обширным приходом Храма Отца, откуда плыли пэр Доминик и сопровождавший его паладин Патрик Блаунт. Даже с Ближних, ещё не до конца изведанных, но споро осваиваемых, откуда прибыл молодой повар Густав. С Дальних Островов, известных только невольничьими рынками да дикими племенами и жуткими чудовищами, разумеется, кораблей не принимали даже отдалённые порты. Но и с Рыжих Островов, оплота контрабандистов, мародёров и бедных шахтёрских поселений, родины наследницы Эйросского замка, корабли зачастую разворачивали. Только две гавани и принимали — в Сорпигале и в крупнейшем городе королевства Айрон, славившейся свободной торговлей и необычайно сплочёнными гильдиями.