Несовместимость - Илана Л Страница 12

– Тогда, давай я пройду курс лечения, и снова попробуем естественным способом.

Лечение я прошла, но беременность не наступала. Я жила в каком-то аду, все мои мечты и мысли были о ребёнке. Я должна была знать, что у нас с Ромой могут быть дети! ОБЩИЕ дети! Даже решилась на ЭКО. Но плод не прижился. Прошлось идти на аборт.

И я сдалась.

Рома тоже.

Он не понимал моей маниакальной настойчивости немедленно стать матерью, а я сошла с ума.

И я нашла выход из этого безумия. Как мне тогда казалось, самый правильный выход для всех. Рома меня не остановил. Мы оба морально устали, выдохлись. Некогда два самых близких человека подвели черту, поставили точку в наших недолгих отношениях...

***

Наши дни, сентябрь

Прошла очередная неделя. Встреч с Ромой я избегала. Хотя была уверена, если бы он поставил себе цель увидеть меня – увидел. Я чувствовала, что он держался, выжидал, как тигр перед прыжком. А Лёшка... Я решила искать себе квартиру, но он не позволил, сказал, чтобы не смела даже заикаться. С работой был настоящий крах. Так как мы разбежались, я не хотела больше работать с Игорем и начала искать работу в других кампаниях. Но ничего подходящего найти не смогла. Таня сказала, чтобы не дурила и шла к ним. У неё трое детей, она часто отсутствует, её помощница не справляется, и я была бы для них, как глоток свежего воздуха. Я героически отказалась. Но соблазн был. Очень хотелось почувствовать "а как это прежде".

С Лёшей жили как соседи. Мне было перед ним стыдно, старалась лишний раз не попадаться ему на глаза. Пару раз он не приходил ночевать. Наверное, с кем-то познакомился. Я не лезла.

В годовщину со дня смерти Александра Николаевича, отца Ромы, на кладбище поехали Рома, Тамара Ильинична, его мама, младшая сестра, Таня и я. Подруга давно стала членом семьи. Ещё когда мы с Ромой были вместе, крестили ее старшего сына. С тех пор Тата перешла в разряд родственников.

Тамара Ильинична, выглядела подавлено, но держалась молодцом. Наша встреча прошла под всеобщими взглядами. Она горячо обняла меня и коротко поприветствовала: " С возвращением, доченька ".

На кладбище, когда мы с Таней остались одни, я задала главный интересующий меня вопрос:

– Где Аня?

– Наверное, дома, – пожала подруга плечами, – oни с Ромой вчера сильно поцапались прямо в офисе. Все уши развесили и вникали в семейные неурядицы шефа.

– Из-за чего поссорились?

– Ну, – замялась Тата, –  он дома не ночевал. –Таня остановилась, посмотрела на меня, поняв, что ляпнула лишнее.

– В смысле, дома не ночевал? – сердце ушло в пятки, стало плохо, – когда это было? - cпросила обессиленно, хотя догадывалась, когда.

– Позавчера... Даш, это ничего не значит! – oна тронула меня за рукав. Но я мыслями была уже не с ней. Каждый день мы с Ромой своеобразно общались по телефону – молчали. Вечер был для нас, своего рода, ритуалом. И именно позавчера он мне не позвонил. Набравшись смелости, я сама набрала его номер, но Рома молчал. И утром не перезвонил. Я старалась не паниковать: может, устал. Не хотела ворчать, но на сердце было неспокойно. И вот тебе “на” – он не ночевал дома!

– Даш, – позвала Таня. Я вынырнулa из мыслей.

– В какой одежде он пришёл на работу?

– Откуда я знаю, дорогая? – Таня начала нервничать, – я не для того тебе сказала, чтобы ты пазлы складывала.

– Чистая, мятая, глаженая? – не слыша её, перечисляла я.

– Да вроде, ничего особенного. Даш, да он спит и видит тебя одну! – я тряхнула головой. Мной полностью овлaдела ревность.

– Поехали домой, – Ромка бесшумно подoшёл сзади и положил руки мне на плечи. Господи, как же хорошо стало даже от такого простого прикосновения.

Мы приехали в частный дом Тамары Ильиничны, где проживали она и ее младшая дочь. Я запомнила дом еще во времена, когда был жив Александр Николаевич. Мы с Ромкой были их частыми гостями. Здесь всегда были шум, гам, веселье. Сейчас было пусто и немного неуютно.

– Доченька, пойдём со мной, – Тамара Ильинична аккуратно взяла меня под локоть и повела в смежную с гостиной комнату. – Нам надо поговорить.

Я присела на один из стульев.

Ходить вокруг да около, женщина не стала и, стараясь улыбнуться, выпалила:

– Позавчера у меня был Рома. Мы впервые поговорили с сыном по душам. Он мне всё рассказал, Даша, – непeредаваемая радость захлестнула меня с ног до головы. Он был у мамы! У МАМЫ! А я что себе напридумала! Вот же дура! И тут до меня дошёл смысл ее слов.

– Что именно он рассказал?

– Всё, Даша. Абсолютно всё! И знаешь, как мать, я желаю своему ребёнку только добра. И если его счастье рядом с тобой, значит, так тому и быть. Следующий ход – твой.

Я прикрыла глаза, вслушиваясь в спокойной материнский голос. Проблема была в том, что на этот раз нам нельзя было ошибиться!

Рома, наши дни.

Осень прочно захватила в свои сети, безапелляционно, как-то в одночасье. Мгновенно на город опустились дожди, холод и грусть. Вчера шёл дождь: мелкий, назойливо моросящий, но постепенно капли превтарились в полосовой, промозглый водопад. В тот день было по-прежнему холодно, но небо – удивительно прозрачное, чистое и высокое.

Я не любил осень. Она всегда у меня ассоциировалась с болью и утратой. Сначала осень забрала у меня надежду, потом веру, а затем любовь. Даша ушла так же быстро, как и появилась в моей жизни. И вроде, к расставанию мы были морально готовы, но душа рвалась на части. Оборвав все нити, связывающие нас, Даша запретила наблюдать за её жизнью даже издалека. Она и от Тани отдалилась. И я смирился. В какой-то момент даже поверил, что любовь пройдёт, и мы всё сделали правильно. И ведь бывало, что о Даше я не вспоминал. Бывало. Пусть и недолго, кратковременно, но это было. Хотя в итоге, я всё равно возвращался в прошлое, меня грызли сомнения, воспоминания не давали спокойно жить и спать. Но самобичeвание заканчивалось, ибо реальная жизнь всегда вносила коррективы.  

Потом осень навсегда забрала моего отца. Он умер мгновенно. Все наши разногласия сразу показались такими пустячными, ненужными, глупыми. "Таких, как ты, на свете больше нет", – слова мамы, написанные на могильной плите, последняя наша дань ему.

Спустя пять долгих лет, осень смилостивилась, "подарила" Дашу, вернула туда, где её ждали и любили. Вернула, но отдавать не хотела. Даша ускользала, как песок сквозь пальцы, исчезала и появлялась. Давала надежду и тут же забирала. Её сомнения были понятны, меня самого кидало в крайности. То я верил, что у нас получится, мы справимся. СПРАВИМСЯ! Но потом опять одолевали страхи, боязнь потерять то зыбкое, что имел.

Я часто возвращался к мысли, а что, если бы мы удочерили ту девочку? В детском доме нам предлагали девочку–отказника. Она была такая хорошенькая, розовенькие щёчки, головушка, еле-еле покрытая светленькими волосиками. Такой маленький лысик. Несколько месяцев от роду. Лежала в кроватке и тихо посапывала. Но с Дашей случилась истерика, она категорически отказалась, ушла в себя. Я проклинал на чём свет стоит. Хотел, как лучше...