Жёстче мести - Виктория Ранд Страница 12

Подойдя к нему, первым делом перепроверил пульс, хотя тут и так все очевидно. Он уже цвет начал менять. Это было заметно, несмотря на залитое лицо кровью. Рана маленькая. Рассечение, но уже подсохшее. Не от падения его получил.

—Это ты его так?

Кивнула, зарыдав еще сильнее.

—Чем?

Боялась признаться. Молчала, а мое терпение заканчивалось.

—Чем, Аврора⁉

—Вазой, в спальне.

Поднялся осмотреть помещение. Вроде везде порядок. Угощал вином, играли в шахматы. Окинул взглядом партию, неплохо! Думаю, она его сделала. В спальню идти смысла нет, и так могу представить, что там.

—Вы, останьтесь и вызовите неотложку, пусть упакуют,— обратился к группе парней.— Уберите здесь все. И в спальне.

Отправился на выход. Проблем прибавилось, а времени у меня и так ни на что не хватает.

Мультяшка не бежала за мной. Ей что, особое приглашение нужно, или она собралась лично его реанимировать?

—Что ты встала?— злился уже не на шутку.

—Нужно дождаться скорую и полицию,— заявила.

—Уезжаем. Тут и без тебя разберутся.

Не сразу, но пошла на попятную. Села рядом сзади в салон, вся съежившись. Мне уже надоело ее бесконечно бледное лицо. Я понимаю — жила, радовалась жизни и не подозревала, как в ней бывает. Но иногда все может рухнуть в один момент и к этому лучше быть готовым.

—Камеры почистите. Мои ребята все объяснят,— бросил на выезде дежурной охране.

* * *

Мультяшка сидела и трусилась. Даже губы дрожали. Не знаю, возможно, если покопаться в эмоциях, где-то глубоко мне и было ее жаль.

—Ты меня теперь привлечешь за убийство? И будешь шантажировать?— со злобой выпалила она.

Нет! Нет у меня никакой к ней жалости. Глупая и заносчивая истеричка. Нет, чтобы свой рот на замке держать, а она мелет, что не попадя.

Конечно, в голове мелькнула мысль воспользоваться этим предложением, но на дебильные игры у меня нет времени.

—Он умер от передоза, а не от рассеченной брови.

—Меня это все достало!— налетела на меня, шлепая ладошками.— Что тебе от меня нужно? Чего ты добиваешься?

—Успокойся,— схватил ее за запястья.

—Ты деспот! Настоящий изверг! Отпусти меня немедленно!

—Заткнись по-хорошему!

Ее истерика переходила все границы. Из спокойной девочки вырвалась фурия. Перехватил одной рукой две кисти и прижал к телу, чтоб не двигалась. Другой рукой ухватил за челюсть.

—Не выводи,— прямо в глаза.

—Останови машину и выпусти меня сейчас же, сволочь!

Наглая аристократичка. Ни одна сука еще мне так не дерзила. Ее самоуверенности позавидует любой мужик, а вот такую глупость обойдет стороной:

—Тормози!— бросил водителю.

Внедорожник остановился возле лесополосы. Я редко езжу по объездной трассе, но сегодня как раз подходящий момент.

Грубо вытянув девчонку из машины, потащил к деревьям. Ее ноги путались в высокой траве, она не успевала и падала на меня. Вновь поднимал и тащил. Злость кипела, но обратной дороги уже нет.

—За этой посадкой есть поле и небольшой лес. Если сообразишь и хватит ума затаиться в лесу, считай, свободна.

—Ты что, хочешь, чтобы я бежала по лесу?

—Я дам тебе фору.

—У меня каблуки.

—Ну ты же хочешь свободу⁈ Попытайся!— подтолкнул ее вперед, указывая направление.

Стояла и смотрела на меня как всегда своими бледными глазами. Беги же, цыпленок!

—У тебя десять минут!— демонстративно взглянул на часы и сложил руки в карманы, ожидая ее действий.

К моему большому удивлению, она сняла босоножки и побежала точно туда, куда я указывал.

Я еще долго смотрел ей вслед. Стоит ли догонять или пусть катится на все четыре стороны? Пущу потом пулю в лоб ее отцу, да и дело с концом. Я и так слишком много времени теряю на эту чепуху. Может, эту выскочку дикие звери загрызут, тогда вообще куш словлю.

Уже развернувшись к машине, взгляд упал на босоножки. В голове возник образ ее ног. Стройные, точеные лодыжки неслись от меня по черной земле прочь.

—Проклятье!

Не знаю, сколько прошло времени, но животные инстинкты взяли свое, и я начал охоту. Добежав до леса, прислушался — тишина. Далеко не могла убежать, знал. Петлять ума не хватит. Бежал по прямой, взирая по сторонам. Уверен, прячется где-то за деревом. Иногда останавливался и прислушивался.

Спустя несколько минут послышался хруст веток. Светлый силуэт мелькнул слева, устремляясь вперед.

Догнать не составило труда. Подлетев к ней, развернул лицом к себе и прижал к ближайшему дереву. Волосы ее были растрепаны. Кожа прохладная. Грудь часто поднималась от одышки. Смотрела презирая и ожидая моих действий. И я смотрел.

Солнце сквозь гущу листвы падало ей прямо на лицо. Теперь я ясно видел цвет ее глаз. Бледные серо-зеленые глаза с ярко выраженной желтой радужкой возле зрачка.

Ни сопротивления, ни писка с ее стороны не последовало. Неужели сдалась? Может, просто сильно разочаровалась в себе?

Больше мы не общались. Мне не хотелось, а ей тем более. Возвращались домой так же на одной машине, но как будто порознь. Лишь по приезду попросил служанку принести ей аптечку и помочь обработать ступни. На этом все.

Раны заживут, обиды отступят, только смирение и принятие заточения так и не дают покоя. Хоть в комнате меня не запирали, само желание выходить из нее пропало. Чтобы были силы, нужна только вода и еда, которой на кухне в избытке. Для моральных сил мне требовалась вера. Я верила в то, что мне еще повезет и я увижу настоящую свободу и отца.

По вечерам накатывала грусть. Я сильно скучала по папе. Переживала за него больше, чем за себя. Все, что я могу сейчас сделать — это сохранить себя целой и невредимой.

За прошедшее время на Виктора ни разу не наткнулась. Это и к лучшему. Переосмыслив все, решила больше его не провоцировать. Хватит с меня подвигов и путешествий, а тем более общения с его знакомыми.

Я слышала, что в доме бывают посетители, но даже и в мыслях не было выйти к ним. Все эти незнакомцы — круг общения Виктора, на которых мне даже смотреть не хочется.

Персонал был настолько запуган, что даже никто не интересовался моим самочувствием. Я не навязывалась. Ни к чему людям неприятности из-за меня. Еду подогревала сама, даже посуду за собой мыла, словно заметая следы своего присутствия на кухне.

В очередной раз решив по-тихому заварить себе чая, на кухню вошел Виктор. Быстро схватив чашку в руки, хотела ретироваться в свою комнату, но он остановил, взяв за руку. Выглядел слабым. Бледный и болезненный вид покрыл его лицо.