Унесенные страстью - Джилл Барнет Страница 12

Да, настоящий болван. Мак-Лаклены не едят маленьких детишек, поджаривая их на вертеле, и не готовят на ужин похлебку из крыльев летучих мышей и из жаб. Хотя Кирсти хотелось бы и вправду быть колдуньей; тогда она могла бы превратить Честера Фарради в жабу, а потом, кто знает, может, кто-нибудь и сварил бы из него похлебку.

Так или иначе, а Честер был сам виноват. Он хотел подговорить других мальчишек, чтобы те повалили Грэма и Кирсти на землю, и стянуть с них башмаки и чулки, чтобы проверить, не копыта ли у них вместо ног. Но Кирсти ущипнула его изо всех сил и, вырвавшись, убежала. Она должна была что-то сделать. Грэм не стал драться с мальчишками, и к тому же этот жалкий болван Честер стоял рядом с ведром для мытья полов. Если бы он не хотел, чтобы его окунули туда головой, он не стал бы так глупо стоять рядом с ним.

– Дай же и мне посмотреть! – не отставал от нее Грэм, тыча пальцем ей в спину.

– Погоди минутку.

Кирсти слегка повернула голову и увидела костлявую веснушчатую руку мисс Харрингтон, вертевшую серебряный нож для разрезания бумаги, пока та говорила. Здесь же, на столе, лежала и деревянная линейка, та самая давняя знакомая Кирсти и костяшек ее пальцев; они были знакомы так близко, что кричали «Здорово!», встречаясь друг с другом. Во всяком случае, Кирсти представлялось, что они так кричат. Когда воображаешь что-либо подобное, вроде и не так больно, так что можно удержаться и не заплакать, чтобы никто не догадался, как болезненно-жгучи на самом деле удары линейкой.

Продолжая говорить, мисс Харрингтон снова и снова тыкала серебряным ножом для бумаги в зеленую промокашку. Кирсти почти тотчас сообразила, что нож служит ей для того, чтобы подчеркивать местоимения и существительные, – грамматика была любимым предметом Кирсти.

– Ваши дети совершенно не признают никакой дисциплины!

После слов «ваши дети» нож для разрезания бумаги ткнулся в стол и задрожал, как стрела, попавшая в яблочко.

– Харринггон-Холл имеет безупречную репутацию, мистер Мак-Лаклен. Наша школа известна как одно из лучших учебных заведений в Новой Англии. Бывшие воспитанники Харрингтона ныне – столпы нашего общества. Еще не было такого, чтобы мы не обратили даже самых непослушных и строптивых детей в истинных юных леди и джентльменов. Наш успех, – как я уже вам говорила, когда вы отдавали нам ваших сына и дочь, – неизменно был стопроцентным.

Мисс Харрингтон кашлянула, и в комнате воцарилась мертвая тишина. Молчание длилось так долго, что Кирсти уже не хватало дыхания.

– Вплоть до нынешнего дня. – Мисс Харрингтон положила свои тощие бледные руки на письменный стол и, выпрямившись, застыла. – Теперь же создалась совершенно невозможная ситуация. Мне очень жаль, мистер Мак-Лаклен, но я вынуждена просить вас забрать ваших детей из Харрингтон-Холла немедленно.

Кирсти повернулась к Грэму.

– Сработало! – в восторге выдохнула она.

– Я тоже хочу посмотреть! – прошипел в ответ Грэм, пытаясь оттолкнуть ее от двери. Кирсти наступила ему на ногу и свирепо уставилась на брата, пока тот не сдался.

– Погоди, – пробормотала она, почти не разжимая губ, и снова прильнула к замочной скважине. Отец сунул руку в карман пиджака и извлек оттуда туго набитый кошель.

– Сколько? – донесся до Кирсти его вопрос.

В груди у нее все заледенело, дыхание почти прервалось.

– Деньги тут ни при чем.

Выражение лица отца внезапно изменилось. Он быстрыми широкими шагами прошел через комнату.

– Мои дети должны учиться в школе. Я еще раз поговорю с ними.

Нет! Нет! Нет! Кирсти с такой силой вцепилась в стеклянную ручку двери, что острые отточенные грани впились ей в ладонь.

Мисс Харрингтон, Господь благослови ее линейкой-наказательную, с доски-тряпкой-стирательную и пальцем-в-угол-указательную старую морщинистую душу, покачала головой и протянула ему конверт.

Отец посмотрел на него.

– Это банковский чек с остатками суммы, внесенной за обучение, – объяснила мисс Харрингтон, потом добавила: – За вычетом штрафов, платы за услуги врача и тому подобное.

Теперь уже отец, опершись руками о стол, нагнулся к мисс Харрингтон.

– Здесь нет других подходящих школ. Должен же быть какой-то выход.

Желваки на его скулах напряглись, как бывало, когда они с дядей Калемом ссорились; слова звучали со сдерживаемой яростью, падая тяжело, размеренно. Неужели он злился? Проделки их неожиданно явились перед Кирсти в новом свете: оказывается, они так важны для отца, что он даже может разозлиться из-за этого.

– Мне очень жаль, но вам придется забрать ваших детей домой.

– Я не могу взять на себя заботу о двоих детях.

В голосе у отца прозвучало нечто похожее на панику, и он уставился на мисс Харрингтон одним из этих «послушайте-ка-меня» взглядов, которые всегда наготове у взрослых, когда что-нибудь оборачивается не так, как бы им хотелось.

Кирсти на мгновение прикусила губу. Она никогда еще не слышала, чтобы у отца был такой голос – почти испуганный, – и это немного смутило ее, заставило задуматься, пока она не вспомнила, что их план сработал.

Они с Грэмом возвращаются на остров. Домой. Пусть им даже придется ответить за все, что они натворили, но это – единственная возможность хотя бы попытаться завоевать любовь отца, а для этого они с Грэмом должны быть с ним рядом постоянно, день за днем, а не сидеть взаперти в этой дурацкой, никчемной школе среди людей, которые терпеть их не могут.

– Но вы их отец, мистер Мак-Лаклен. И вам придется позаботиться о них.

Мисс Харрингтон вышла из-за письменного стола и направилась к двери, отец – за ней.

– Ваши дети ожидают в соседней комнате.

Кирсти быстро отскочила от двери и повернулась к брату:

– Ладно уж, Грэм. Теперь твоя очередь.

Девочка отошла, и Грэм пробрался к замочной скважине.

«До чего же глупы и нетерпеливы эти мальчишки», – подумала Кирсти со вздохом.

Спустя мгновение дверь распахнулась... и Грэм плюхнулся на пол, прямо к ногам отца.

Не следует, созорничав, сваливать все это на брата; ведь можно с таким же успехом свалить все это на другого мальчишку.

Марк Твен. Советы юношеству

Кирсти стояла, закинув голову, не отрывая глаз от отца. Он, однако, не смотрел на нее. И он, и мисс Харрингтон смотрели на Грэма: тот все еще лежал на полу; лицо его мало-помалу стало заливаться краской и вскоре заполыхало под стать его огненным волосам. Он медленно повернулся, глядя недоуменно, растерянно, пока не заметил Кирсти.

Глаза ее брата сузились. Он выпятил нижнюю губу и выдвинул вперед подбородок. Девочке был знаком этот взгляд. Она как можно шире распахнула глаза и пожала плечами.