Влюбленный мститель - Кейт Уолкер Страница 12

— О да, — произнес неприятно знакомый голос, и ей стало еще хуже.

— Ты!

Джейк Тавернер быстро посмотрел на нее, его светлые глаза сверкали в лунном свете.

— Я, — ответил он кратко. — Кто же еще?

— Мерседес? — Мигель был в ярости. — Кто?..

Но восклицание его было проигнорировано Мерседес и Джейк смотрели друг на друга.

— Ты соображаешь, что делаешь?

— Я думаю, что это мое дело! — выпалил Джейк. А какого дьявола ты тут устраиваешь?

— Я… Что бы я ни делала, это не имеет никакого отношения к тебе! Как ты смеешь вмешиваться?

— Что? — с презрением парировал Джейк. — Ты хочешь, чтобы я оставил тебя здесь? С ним? — С нескрываемым презрением он кивнул в сторону ошарашенного Мигеля. — Напоминаю: между нами есть одно незаконченное дельце…

— Между нами ничего нет!

К ним шли два ее брата, Хоакин и Алекс, и отец.

— Между нами ничего нет, — сказала она снова. И никогда не будет.

Она повернулась в отчаянии, стремясь уйти, но Джейк не собирался ее отпускать. Он снова схватил ее за руку и рванул к себе. Мерседес упала к нему на грудь, с отчаянием глядя в холодные голубые глаза, чувствуя жар его тела, слыша неровное дыхание.

— Ты никуда не пойдешь, дорогая! — прорычал Джейк. — Нам есть о чем поговорить.

Она наугад ударила его по ноге — неуклюже и грубо. Джейк поморщился, но не ослабил хватку.

— Будь благоразумной, Мерседес.

— Ты смеешь говорить мне о благоразумии?

Ты! Когда ты заявляешь, что я твоя… ты такой же негодяй, как Мигель! — В отчаянии она подняла руки, сжала кулаки, потом начала колотить ими по его неподатливым, сильным плечам. — Потому что я не твоя… никогда! Я… я даже не хочу тебя! — завопила она.

— В моей постели той ночью ты говорила по-другому! — в ярости выпалил Джейк. — Ты говорила, что я любимый, дорогой, желанный.

К ужасу Мерседес, слова эти вызвали напряженную тишину, эхом повторяясь в залитом лунным светом дворе. Мерседес видела, как Мигель поднял голову, свирепо и с презрением посмотрел на нее. Она знала, что он никогда не простит ее.

— Пусти меня! Я… о! — В отчаянии она снова начала бороться с ним.

Раздался какой-то крик, кто-то схватил ее сзади. Двое мускулистых мужчин окружили Джейка, разжимая его руки и выкручивая их. Произошла неприятная потасовка. Мерседес развернули вокруг и прижали к сильной груди.

— Все в порядке, Мерседес, — произнес кто-то низким голосом. — Ты теперь в безопасности. Это был голос ее отца.

Но что-то в его голосе заставило ее нервно сжаться и вздрогнуть. Лицо отца стало суровым, холодным и злым. Не до конца понимая, что происходит, она вынудила себя повернуться и посмотреть в направлении его свирепого взгляда и увидела Джейка, схваченного двумя братьями. Их лица были суровы и злы, и Мерседес поняла, что они покалечат Джейка, если она не вмешается.

Она не могла этого допустить.

— Нет… вы не понимаете! Алекс… Хоакин…

— Все в порядке, сестренка, — ответил Хоакин раздраженно. — Теперь он тебе не навредит. Мы позаботимся об этом.

— Нет… вы не понимаете… он… Джейк… это ошибка.

— Ошибки нет, — в этот раз вмешался Джейк.

Пусть его держат за руки — он пленник ее братьев, но гордая, темноволосая голова надменно поднята, суровые голубые глаза с азартом смотрят на нее в упор.

— Джейк… — начала Мерседес, как можно свирепее смотря на него, жаждая предупредить, вынудить замолчать, желая, чтобы он ушел — ради нее и себя.

Он не знал ее братьев и отца. Единственная дочь и сестра, она была избалована и охранялась как сокровище с момента рождения. Трагическая смерть ее матери только усугубила ситуацию.

Преданность братьев сестренке была скорее слепой любовью, чем следованием рассудку.

Но Джейк явно не был готов внимать доводам разума.

— Ошибки нет, — повторил он холодно и отчетливо.

— Никакой ошибки нет, если только вы не считаете, что схватили не того. — Повернувшись лицом к старшему брату Хоакину, Джейк дерзко посмотрел ему в глаза. — Я не единственный, кто грубо обращался с твоей сестрой.

— Тогда что я здесь видел? — потребовал объяснения Хоакин. — Мне показалось, что…

— Когда вы все оказались здесь, именно Мерседес колотила меня кулаками… и сильно, — прибавил Джейк, чуть усмехнувшись.

— И правильно сделала! — запротестовала Мерседес, и Джейк почувствовал, как напрягся Алекс. Ты вел себя…

— Как? — ледяным голосом спросил Джейк, когда она остановилась, краснея от ужаса. — Что такого не правильного я делал? Я встал между тобой и Эрнандесом.

— Если Мерседес была с Мигелем Эрнандесом, высокомерно вставил Хуан Алколар, явно собираясь оскорбить Джейка, — какое тебе до этого дело?

Этот тон подействовал на Джейка как удар хлыста. Казалось, воплощается все, что он слышал о Хуане Алколаре.

— Моя дочь и этот молодой человек связаны… договоренностью.

— Больше нет!

Это сказал Мигель. Он молча наблюдал за всем происходящим, стоя у стены, но теперь вышел.

— Если вы когда-нибудь надеялись, что я женюсь на Мерседес, — холодно заявил он, — забудьте об этом! Помолвка расторгнута. Мне не нужен подержанный товар, а сегодня вечером я узнал, что ваша дочь — моя будущая невеста — была мне неверна! Находясь в Лондоне, она побывала в постели этого человека!

Ее жизнь превратилась в кошмар.

Это не могло быть правдой — она, должно быть, спит. Уснула и видит чудовищный сон и не может проснуться.

Самое ужасное — это внезапная, мертвая тишина, наступившая после слов Мигеля, вынудившая Мерседес оглядеться и понять, как много людей вышли в сад, услышав ее крик. Все они сейчас собрались в полукруг, пристально смотря на нее.

О, пусть это будет сном и скоро наступит пробуждение!

Но нет! Мерседес с ужасом поняла, что не сможет опровергнуть обвинение Мигеля, даже если бы хотела. Она никогда не умела лгать. А сейчас ее молчание было признанием правдивости слов Джейка. Она видела это на лицах всех собравшихся, ощущала в их подавленных вздохах, слышала во внезапном шепоте.

Ее братья ослабили захват Джейка, но не отпустили совсем.

— Мерседес…

Это был голос отца, остальные тактично молчали.

Что она могла сказать, да и что было говорить?

С горечью Мерседес вспомнила, что Джейк принес с собой «доказательство». Рука, которую удерживал Алекс, опасно близко находилась к карману, в котором лежал лоскут бледно-голубого шелка, способный произвести эффект разорвавшейся бомбы.