Хранительница врат - Мишель Цинк Страница 12

Через некоторое время я рывком возвращаюсь к действительности: карета резко остановилась. Голова моя покоится на плече Сони. Тени, серыми расплывчатыми пятнами таившиеся по углам кареты, вытянулись и сгустились, набрали силу и кажутся почти живыми, точно выжидают момента поглотить нас. Я выбрасываю эту случайную мысль из головы и прислушиваюсь к голосам, раздающимся снаружи.

У Луизы сна ни в одном глазу. Она смотрит на нас с Соней с каким-то странным выражением, в котором мне почему-то мерещится гнев.

— В чем дело? — спрашиваю я. — Почему мы остановились?

Она пожимает плечами и отворачивается.

— Понятия не имею.

Вообще-то мне больше хотелось спросить не про шум снаружи, а про ее странную манеру держаться. Однако, вздохнув, я прихожу к выводу, что она раздражительна потому, что всю дорогу из Лондона была предоставлена самой себе.

— Давай-ка выясним.

Я поднимаю оконную шторку. В нескольких шагах от кареты, возле купы деревьев, Эдмунд о чем-то говорит с тремя мужчинами, почтительно склонившими головы. Это почтение не очень вяжется с их грубой, неотесанной внешностью и неуклюжей манерой держаться. Они хором кивают в сторону чего-то, что с моего места не видно. Потом все трое снова поворачиваются к Эдмунду, он пожимает им руки, и они идут прочь, перестав загораживать мне обзор.

Я отодвигаюсь в глубь кареты и снова опускаю шторку. Ради моей безопасности, равно как и ради безопасности Сони с Луизой, мы условились до самого Алтуса держать в тайне, кто мы такие.

За каретой раздается глухой перестук копыт, постепенно стихающий вдали. На некоторое время воцаряется тишина, а потом Эдмунд распахивает дверцу кареты. Шагая на солнечный свет, я нисколько не удивляюсь, обнаружив пять лошадей и груду всевозможных припасов. Меня удивляет другое — что в число лошадей входят наши скакуны из Уитни-Гроув.

— Сарджент! — Я бросаюсь к черному коню, моему спутнику в стольких скачках. Обхватываю его руками за шею, целую мягкую шкуру, а он тычется носом мне в волосы. Смеясь, я поворачиваюсь к Эдмунду.

— Как ты его нашел?

Он пожимает плечами.

— Мисс Сорренсен рассказала мне о вашем… гм, загородном домике. Она считает, на знакомых лошадях путь будет легче.

Я с благодарной улыбкой оглядываюсь на Соню. Та счастливо гладит свою лошадку.

Эдмунд снимает с крыши кареты саквояж.

— Надо ехать как можно скорее. Неразумно слишком долго стоять у дороги. — Он протягивает мне сумку. — Только сначала, сдается мне, вы захотите переодеться.

На то, чтобы уговорить Луизу облачиться в мужские штаны, уходит масса времени. Она превосходная всадница, но ее не было с нами в Лондоне, когда мы начали ездить верхом в мужской одежде. Она спорит с нами битых двадцать минут, но даже согласившись, никак не может успокоиться. Уже переодевшись и стоя рядом с каретой, мы с Соней слышим изнутри ее ворчание и отчаянно стараемся не глядеть друг на друга, пытаясь сдержать неудержимый хохот.

Наконец Луиза появляется из кареты, держась очень скованно и поправляя на ходу подтяжки. Надменно задрав подбородок, она марширует мимо нас к лошадям. Соня откашливается, стараясь подавить смешок. Эдмунд вручает нам поводья. В Алтус поскачем верхом. Он уже прикрепил к крупам коней мешки с провиантом, и нам остается лишь приготовиться к скачке.

Внезапно я замираю, так и не успев сесть в седло. Вода, провиант и одеяла поедут на крупах коней, но кое-что я предпочитаю везти сама. Развязав вьючный мешок Сарджента, я роюсь там, пока не нахожу лук и колчан со стрелами и маминым кинжалом. Тот факт, что нож этот некогда использовала Элис, чтобы уничтожить защитные чары, которыми мама окружила мою комнату, ничуть не омрачает уверенности, которую клинок придает мне сейчас. Ведь до того, как им завладела Элис, он принадлежал моей матери.

А теперь мне.

Что же до лука, то я не знаю, придется ли мне пустить его в ход, хотя надеюсь, что мои уроки стрельбы в Уитни-Гроув не пройдут даром, и забота о нашей безопасности не будет всецело предоставлена одному Эдмунду. Повесив лук на спину, я креплю заплечный мешок так, чтобы его содержимое оказалось под рукой.

— Все хорошо? — Сидя в седле, Эдмунд пристально смотрит на мой мешок.

— Да-да, спасибо.

Чувствуя себя куда как увереннее, я вскакиваю на Сарджента.

— А что с каретой? — интересуется Луиза, разворачивая коня вслед за Эдмундом.

Голос его звучит чуть приглушенно.

— За ней придут попозже. Она возвращается в Милторп-Манор.

Луиза хмурит лоб и оглядывается.

— Постойте… мои вещи так и остались лежать на крыше!

— Не беспокойтесь, мисс Торелли. — Голос Эдмунда даже не предполагает возможности спорить. — Все лишние вещи отвезут в Милторп-Манор.

— Но…

Луиза клокочет от возмущения, переводит взгляд с Сони на меня, но под конец понимает тщету споров. Выпрямившись в седле, она пронзает спину Эдмунда взглядами, столь же острыми, сколь настоящие стрелы.

Соня у нее за спиной тайком усмехается. Мы все едем вслед за Эдмундом к деревьям на краю леса. Я наслаждаюсь возможностью посмеяться, пусть и за счет Луизы, но как только мы вступаем с залитой солнцем опушки в таинственную сень леса, что-то в глубине души подсказывает мне: путешествие в Алтус будет чем угодно, но не приятной поездкой.

— Ох! Кажется, я уж никогда сидеть нормально не смогу! — Соня, кряхтя, опускается на камень рядом со мной.

Я понимаю, что она имеет в виду. Верховые прогулки для собственного удовольствия не подготовили нас к шестичасовой езде.

— Ну, наверное, через пару дней привыкнем. — Я силюсь улыбнуться, но от боли улыбка выходит похожей на гримасу.

Странный был день. Мы всю дорогу ехали молча, словно загипнотизированные безмолвием леса и мерным покачиванием в седле. Эдмунд ехал впереди: ведь только он знает дорогу.

Глядя, как он заканчивает ставить палатки, что послужат нам убежищем на ночь, я невольно дивлюсь: сколько же в нем энергии. Возраст Эдмунда мне неизвестен, но верный кучер неизменно присутствовал в моей жизни с тех пор, как я была совсем крошкой — и казался очень взрослым уже тогда. Однако весь этот мучительно долгий день он провел в седле и ни разу не пожаловался на усталость.

Я обвожу лагерь взглядом. Луиза сидит, прикрыв веки и прислонившись спиной к дереву. Хорошо бы поболтать с ней хоть несколько минут, но вдруг она уснула? Тревожить ее совсем не хочется.

Я перевожу взгляд на Соню, однако та тоже уже почти спит.

— Если я не тронусь с места, то больше не шевельнусь, — говорю я ей. — Пойду помогу разбивать лагерь.

Бедный Эдмунд! Совсем один в глухом лесу с тремя девчонками и без всякой помощи. Я даю зарок как можно больше делать по лагерю.