Завидная невеста - Конни Брокуэй Страница 12

Но… почему бы нет? Никто не знал, что она находится здесь. Что плохого может случиться? Ненасытное любопытство Лидии вкупе с импульсивностью преодолело присущую ей осторожность.

Она огляделась вокруг и заметила рабочий халат, который сняла Берта. Не раздумывая ни минуты, она надела его, засучила рукава и принялась взбираться по стремянке. Лестница оказалась не очень устойчивой. Но она продолжала взбираться наверх, и теперь стояла уже на верхней ступеньке. На полке, рядом с полуразвалившейся картонной коробкой, стояла и манила ее потрясающей красоты восточная чаша. Наверняка старинная.

Лидия, взглянув на свою находку, широко распахнула глаза. Чаша была китайская. Но к какой она относилась эпохе? Надо бы рассмотреть ее получше…

Ухватившись за край картонной коробки, она потянула ее, желая отодвинуть, чтобы та не заслоняла чашу. Стенка коробки неожиданно оторвалась, и Лидия отдернула руку, толкнув при этом серебряный подсвечник, который покатился к краю полки. Задев поля ее элегантной шляпки, сбив с головы и приведя в полный беспорядок прическу, подсвечник с грохотом упал на пол.

Она затаила дыхание и прислушалась, моля Бога, чтобы не проснулся ребенок. Он не проснулся.

Вздохнув с облегчением, она пригладила упавшие на лицо волосы и слишком поздно сообразила, что испачкала грязной рукой лоб. Проклятие!

Она окинула взглядом заманчиво поблескивающую чашу и привстала на цыпочки, пытаясь отодвинуть разорванную коробку, но та за что-то зацепилась, поэтому достать чашу было невозможно. Придется, наверное, передвинуть стремянку.

В этот момент над дверью лавки весело звякнул колокольчик, оповещая о том, что кто-то пришел. Мгновение спустя приятный мужской баритон произнес:

— Прошу прощения.

Лидия оглянулась. На фоне двери стоял высокий широкоплечий джентльмен со шляпой в руке, и на его золотистых волосах поблескивало солнце.

Пожалуй, это был самый красивый мужчина их всех, кого она когда-либо видела. У него были чеканные черты лица: прямой нос, квадратный, гладко выбритый подбородок с заметной ложбинкой, как у ее отца. Лидия всегда питала слабость к мужчинам с раздвоенным подбородком. Ее отец был тоже потрясающе красив.

Выражение лица у джентльмена было приятным, и держался он очень прямо, но не от смущения, а явно в результате воспитания.

— Не могли бы вы помочь мне? — спросил он.

Лидия поняла, что она неприлично долго пялится на него, как продавщица из лавки, и что он действительно принял ее за продавщицу. Да и кто бы не принял? Волосы у нее взлохматились, стильное платье было закрыто старым пыльным халатом, а лицо испачкано.

Вздрогнув, она пришла в себя. Нельзя допустить, чтобы джентльмен видел ее здесь в таком виде. Трудно было представать себе леди Лидию Истлейк такой чумазой и грязной. Но еще хуже то, что ее застали здесь, потому что леди не заключают вульгарных сделок с ростовщиками. А поскольку продолжать быть «несравненной» и «образцовой» леди — единственное, что ей оставалось, она не собиралась ни с того ни с сего лишаться вдруг даже этих титулов.

Надо сделать вид, что она та, за кого он ее принимает. Вежливо улыбнувшись, она принялась спускаться с лесенки.

— Да, сэр. Извините, сэр. Я тут занялась уборкой, — сказала она, довольная своим подражанием чипсайдскому акценту, хотя у настоящей Берты никакого акцента не замечалось. Соскочив с последней ступеньки на пол, она вытерла ладони о халат и спросила: — Чем могу вам помочь, сэр?

Мужчина подошел ближе, и теперь она заметила, что глаза у него синевато-серые, опушенные густыми ресницами. А когда он улыбнулся, то стал совершенно неотразимым.

«Кто он такой?» Она знала всех в высшем обществе, но его никогда раньше не видела. И могла поклясться, что никто из ее приятельниц тоже его не видел. Они бы непременно высказались о его чрезвычайно красивой внешности. Однако у него были манеры джентльмена, а сюртук был сшит явно у великого Уэстона.

— Мне сказали, что у вас имеются хорошие прогулочные трости. Я хотел бы на них взглянуть.

— Прогулочные трости? — эхом отозвалась она. Она понятия не имела, были ли у Рубале прогулочные трости. Однако она знала, что в магазине «Литтнер и Кобб» на Сент-Джеймс-стрит они имеются.

— С набалдашником из серебра или слоновой кости, если возможно.

— Понятно, — сказала она и оглянулась вокруг, словно боялась, что их подслушивают. — Слушайте сюда, сэр. Я скажу вам такое, чего, возможно, не должна говорить. — Она окинула его внимательным взглядом. — Потому что вы, как я погляжу, человек хороший, в этом городе новый и все такое прочее.

На какое-то мгновение в его синевато-серых глазах промелькнуло удивление, но он продолжал улыбаться.

— Я действительно хороший человек, — произнес он, начиная забавляться, — и я действительно недавно в этом городе. Но как вы это узнали?

«Потому что, будь иначе, кто-нибудь сказал бы мне о появлении в городе такого джентльмена, как вы», — подумала Лидия. Она с бесцеремонным видом окинула его взглядом.

— Узнала, потому что на вас сюртук новенький, только что с иголочки. Ни разу не перелицован. Брюки и сапоги у вас тоже новые. А шляпа в вашей руке никогда не встречалась с лондонским смогом.

— Вы очень проницательны. И это интригует.

Она с удовольствием бы заинтриговала этого джентльмена, поскольку он заинтересовал ее. Высокий, поджарый, одетый по последней мужской моде, он мог оказаться кем угодно. Единственное, что можно было сказать наверняка: он не лондонский джентльмен. Слишком загорелая кожа, слишком открытый взгляд, а высокая фигура — слишком прямая и… великолепная.

— Что же вас интригует? — спросила она, понимая, что уставилась на него, но позволяя себе делать это, потому что она была Бертой, продавщицей, а Берта никогда не видела мужчин, подобных ему. Правда, их не видела и леди Лидия Истлейк, но она никогда не стала бы так откровенно таращить на него глаза.

— Интересно, что ваш чипсайдский акцент то появляется, то исчезает, — сказал он.

Черт возьми! Лидия даже покраснела. По его словам не было видно, раскусил он ее или нет.

— Я стараюсь улучшить свое произношение. Мой дядя говорит, что, поскольку мне приходится обслуживать леди, я должна говорить как леди.

— Вот оно как? — Он кивнул головой. — Это многое объясняет. Но скажите, что вы хотели поведать мне, прежде чем сказали, что я хороший человек, новый в этом городе?

— Ну-у… откровенно говоря, у нас нет такого выбора прогулочных тростей, которыми вы интересуетесь, как в магазине «Литтнер и Кобб» на Сент-Джеймс-стрит.

Ну вот. Это позволит отделаться от него, пока не возвратились Берта и Рубале… Если не считать того, что ей не хотелось спроваживать его, а он, кажется, и не спешил уйти.

— Вот как? — спросил он. — Как мило, что вы сказали мне об этом, хотя от этого может потерпеть убыток торговля вашего хозяина.