Скандальная репутация - София Нэш Страница 12

— Поскольку сегодня я наметила для нас долгую пешую прогулку в Кадден-Пойнт, а погода не благоприятствует моим планам, придется нам всем развлекаться в помещении. Не сомневаюсь, что многие из вас сочтут эту перспективу отталкивающей.

Судя по сдавленным смешкам, леди были слишком вежливы, чтобы спорить с герцогиней.

— Между тем, — не унималась та, — до конца недели нам предстоит совершить путешествие в Годолфин-Кросс и осмотреть там восхитительные конюшни.

Конюшни? С какой стати? Эти дамы вовсе не были похожи на заядлых лошадниц, но одна только мысль о грациозной и в то же время мощной конской красоте доставила Розамунде наслаждение. Хотя она, конечно, как-нибудь справится со своими чувствами и найдет причину, чтобы не участвовать в общем мероприятии. Верховая езда — первое, чего она лишилась в результате своего безрассудного поведения.

— Что ж, это мы решили. Теперь можно и послушать музыку. Розамунда, Сильвия, вы поете или играете?

Прежде чем Розамунда успела ответить, герцогиня обратилась к другим дамам:

— Элизабет, дорогая, может быть, вы порадуете нас сонатой, ну, скажем, господина Моцарта? — И она махнула рукой в сторону фортепиано.

— Ваша… Ата, вы же знаете, я играю ужасно. У Джорджианы получается намного лучше, — улыбнулась миссис Эшбертон.

Что ж, по крайней мере, не только ей трудно обращаться к старой герцогине по имени, подумала Розамунда.

— Элизабет, — со смехом запротестовала Джорджиана, — вы несправедливы ко мне и к присутствующим. Никого нельзя заставлять слушать мою игру, разве что в наказание.

— Что же нам делать? — засмеялась Ата. — Должен же быть какой-то выход.

Розамунда увидела, что Ата вопросительно взглянула на нее.

— Я никогда не играла на фортепиано. Нр… — Она помедлила и неуверенно взглянула на всполошившуюся Сильвию. — …Моя сестра неплохо играет на арфе.

— Роза! — возмущенно вскричала Сильвия.

— Это правда.

— Но…

— Моя дорогая Сильвия! — Глаза герцогини внезапно затуманились. — Арфа — мой любимый инструмент.

— Но Розамунда намного талантливее меня. Ее голос… — Сильвия оглянулась, но, посмотрев в умоляющие глаза старой дамы, замолчала. — Понимаете, прошло столько лет с тех пор, как я…

— Я вас очень прошу! Когда-то я музицировала часами. Это доставляло мне величайшее удовольствие!

В какой-то момент Розамунда заметила, как сильно дрожат руки ее светлости. Правда, она быстро спрятала их под шалью. Розамунда нахмурилась. Она вспомнила женскую руку, на мгновение показавшуюся из кареты Хелстонов в тот ужасный день много лет назад. Похоже… так похоже…

В этот момент все внимание обратилось к графине Шеффилд, которая сказала:

— Вы окажете нам величайшую честь, леди Лэнгдон.

Судя по выражению отчаяния, граничащего с паникой, прочно поселившегося на лицах дам, ни одна из них не испытывала склонности к публичным выступлениям.

— Ну что ж, если вы настаиваете… — пробормотала Сильвия.

— О да, пожалуйста, — попросила Сара.

Сильвия пересекла комнату и подошла к арфе, стоящей у фортепиано. Там было еще много самых разнообразных музыкальных инструментов — их с лихвой хватило бы на небольшой оркестр.

Сильвия неуверенно опустилась на позолоченную скамеечку и прислонилась к арфе правым плечом. Она поднесла тонкие пальцы к струнам, и тотчас полились до боли знакомые звуки старинной валлийской песни. На Розамунду словно обрушился теплый весенний дождик, сразу успокоив ее мятущуюся душу.

Розамунда невольно начала мурлыкать себе под нос. Она искренне жалела, что ей не хватает смелости встать и спеть, как она любила делать раньше в доме отца.

Сильвия играла довольно долго, и за все время не взяла ни одной фальшивой ноты. Похоже, она пребывала в некоем подобии транса — лицо лучилось восторгом, взгляд сиял. Розамунда почувствовала, как к глазам подступили слезы. Она уже много лет не видела Сильвию такой счастливой. Та отдала годы жизни, чтобы утешить старшую сестру, несчастную в браке. И какую награду она получила? Алфред запрещал любую музыку. Все же ей не следовало позволять Сильвии жить с ними. Надо было настоять на ее возвращении домой. Чувство вины по-прежнему преследовало Розамунду.

Арфа замолчала. В комнате повисла мертвая тишина. Неожиданно кто-то закашлялся.

Боже правый, это он!

Герцог Хелстон стоял в дверях, одетый так же строго, как накануне. Розамунда надеялась по возможности избегать встреч с ним, поскольку он ее нервировал. Проницательные синие глаза остановились на девушке, и ей показалось, что его светлость точно знает, о чем она думает, и видит шемизетку под ее платьем. Или, возможно, все ее тело под одеждой. Розамунда даже поежилась от чувства неловкости.

— Леди Сильвия, — громко сказал герцог, — вы играете как ангел. Почти так же хорошо, как Грейс Шеффи.

Графиня расхохоталась.

— Люк, вы лучше, чем кто-либо другой, знаете, что Господь обделил меня талантами.

— Ну, тогда я, возможно, перепутал, вас с Элизабет Эшбертон. — Губы Сент-Обина дрогнули в намеке на улыбку.

— Ну, все же у меня слух лучше, чем у Лиззи, — призналась графиня.

— Что ты говоришь, Грейс? Ты сама признавалась ее милости — я играю лучше тебя, — возразила Элизабет.

— Слишком много милостей [3], — пробормотал герцог. Сара Уинтерс, которая была чуть старше и, очевидно, мудрее, тихонько засмеялась.

— А что, если мы попросим вас сыграть дуэтом? Тогда все присутствующие смогут быть судьями.

— Сара, ты, вероятно, забыла, что наступит и твоя очередь, — с хитрой улыбкой заявила Джорджиана Уайлд. Она сидела на краю стула в поношенном сером шелковом платье и выглядела так, словно была уверена — укрепить собственную оборону можно хорошо отточенным чувством юмора.

Все повернулись к герцогине. Она, не отрываясь, смотрела на Сильвию со счастливой улыбкой на лице и слезами на морщинистых щеках. Казалось, она не знает, что сказать.

Герцог снова прочистил горло.

Резкий звук вывел леди Хелстон из задумчивости.

— Дорогие мои, я прекрасно знаю, что вы не выносите игру на музыкальных инструментах.

— Однако это никогда не мешало тебе, заставлять наших милых дам терзать наши барабанные перепонки, — громким шепотом сообщил герцог.

— Люк, как ты смеешь…

— Смею, потому что в их глазах застыла немая мольба. Все они просят меня остановить это безумие, а я человек прямой и не желаю ходить вокруг да около.