Грехи матери - Даниэла Стил Страница 12

Единственным человеком, который понимал чрезвычайную неуверенность Лиз в себе, была Мэрибел, которую внучка навещала еженедельно. Как и для Филиппа, бабушка стала для нее второй мамой, а Оливия являлась скорее другом. Мать всегда была с ней добра, участлива, но Лиз была убеждена, что они просто слишком разные, чтобы понимать друг друга. Мэрибел советовала Лиз дать матери шанс и утверждала, что Оливия сожалеет о том, что уделяла детям мало времени, но Лиз считала, что теперь уже слишком поздно. И путешествия по случаю дня рождения Оливии с каждым годом только укрепляли ее в своем мнении. Лиз проводила с родными две недели в чудесных местах, чувствуя себя изгоем и страдая. Теперь в ее почте висело приглашение, а Лиз не решалась его прочесть. Она долго на него смотрела и наконец открыла и увидела фотографии громадной яхты.

– Черт! – воскликнула она. – И что от меня теперь требуется?

Ее охватил приступ морской болезни от одного взгляда на гигантское судно. Она прочла описание всего, что предлагалось, но и это не помогло. К тому же Лиз знала, что будет себя чувствовать в окружении родственников несчастной и неполноценной, независимо от того, случится у нее морская болезнь или нет. Но она также наверняка знала, что ее дочери с превеликим удовольствием проведут эти дни в кругу семьи на великолепной яхте. Парикмахерский салон, спа, кинозал, водные развлечения – ее мать лезла из кожи вон, чтобы всем угодить. Лиз понимала, что не может лишать дочерей запланированного Оливией путешествия. Да и не хотелось упускать возможность побыть с девочками, которых она теперь редко видела, – те большую часть времени общались со своими друзьями. Как и в прошлые годы, Лиз понимала, что у нее нет выбора. Если ей хочется провести каникулы с Софи и Кэрол, значит, придется мириться со всеми остальными. Это была тягостная мысль.

Она несколько раз прочитала сообщение с приложенным описанием яхты и переслала обеим дочерям, а затем с тяжелым сердцем нажала «Ответить».

«Спасибо, мама! – набрала она. – Яхта потрясающая! Участвуем в полном составе. Девочки будут в восторге! Целую, Лиз».

Перечитав ответ, она кликнула команду «Отправить». Ее участь была решена. «Опять двадцать пять!» – подумала Лиз. Ей нечего было надеть, но ведь можно кое-что одолжить у дочерей… Она оставалась такой же миниатюрной, какой была и двадцать лет назад. Лицо постарело, но фигура не изменилась.

Ответив на приглашение матери, она взяла блокнот и вышла в сад. Там стояли два сломанных шезлонга с рваными подушками, но если сесть осторожно, они выдержат. У Лиз появилась забавная идея книги для детей. Она для них никогда не писала, но вдруг решила: «Может, это меня отвлечет и развеселит?» Других дел у нее не было, в ближайшие шесть недель писать большой американский роман она не собиралась, так что можно было сочинить что-нибудь веселое, для себя. Детская книжка никого из ее родственников не впечатлит, но теперь это не важно. Она в очередной раз смирилась с ролью неудачливого, необразованного члена семейства Грейсон.

Сара Грейсон в перерыве между занятиями побежала домой, чтобы взять оставленные там книги. В уютном домике поблизости от Принстонского университета стояла тишина. Джон находился на работе, их сын Алекс – в школе, а золотистый лабрадор спал, растянувшись на солнышке. Он приподнял голову, когда вошла Сара, и опять ее опустил. Пес был слишком утомлен, чтобы двигаться, – только вильнул хвостом и снова погрузился в сон.

Сара проверила свою электронную почту – посмотреть, нет ли писем от студентов по поводу домашних заданий или с просьбами о помощи, а вместо них обнаружила сообщение от свекрови. Она быстро его открыла и ахнула, увидев фотографию «Леди Удачи».

– Господи! – воскликнула она и присела, чтобы быстро прочесть всё остальное. «Потрясающе. Алекс, а может, и Джон будут в восторге», – подумала она. Эти летние путешествия были интересными, но всегда ее несколько напрягали. Родители Сары были серьезными людьми, либералами и активистами, отец – профессор биологии университета Беркли и один из основателей движения за гражданские права, а мать преподавала феминологию с тех пор, как этот курс стал модным. Они, как, впрочем, и Сара, понимали, что у Джона есть деньги, но не знали, сколько именно и что это может означать. К счастью, Сара и Джон имели схожие политические взгляды и единую жизненную философию. Каждый год они раздавали большую часть дохода Джона на благотворительные цели и собирались воспитывать сына на ценностях, не основанных на личном благополучии или культе денег.

Они предпочли жить в небольшом доме и общались с университетским сообществом. Алекс был в курсе, что бабушка у него обеспеченная, но размер ее состояния ему не был известен, как и то, что его отцу предстояло в будущем унаследовать четвертую часть этих немалых средств и что у того уже накопилось изрядно средств. Джон с Сарой тщательно следили за тем, чтобы не выставлять этого напоказ. Джон ездил на работу на «тойоте», Сара же водила старенькую «хонду», которую купила у студента за тысячу долларов, а когда Алекс захотел горный велосипед, родители посоветовали ему подрабатывать после школы и самому накопить денег на покупку. Сара не хотела, чтобы сын был испорчен громадным состоянием Грейсонов. Семейные летние поездки были для них чем-то вроде посещения Диснейленда. Алекс многие годы оставался еще недостаточно взрослым, чтобы представлять, сколько стоит аренда замков и вилл. Но зафрахтованная Оливией яхта – это было нечто иное. Алексу не просто будет это объяснить. По мнению Сары, Оливии следовало бы раздать деньги нуждающимся, а не тратить на шикарные каникулы на Средиземном море. Единственное, что ее обычно утешало, это заверения Джона, что «Фабрика» ежегодно жертвует огромные суммы на благие дела. Но было очевидно, что в этот раз летние каникулы обойдутся Оливии в целое состояние.

Сара чувствовала себя виноватой уже от одного просмотра фотографий яхты и осознания, что она с семьей окажется на ее борту. Она бы хотела, чтобы свекровь выбрала что-нибудь поскромнее, но знала, как для той были важны эти поездки и что Оливия хотела обеспечить детям и внукам лучшее. Это был жест, продиктованный добрыми побуждениями, но Сара всё равно его не одобряла, хотя предполагала, что мужу круиз понравится, что он будет рад порыбачить и походить под парусом с братом. Они становились детьми, когда оказывались вместе вне офиса. Для Сары Джон и выглядел, и вел себя как мальчишка.

Саре недавно исполнилось сорок. Замуж она вышла сразу после колледжа. Поначалу супруги собирались вступить в Корпус мира и отправиться в Южную Америку, но она забеременела во время медового месяца, и планы пришлось изменить. Они застряли в маленькой квартирке в Нью-Йорке, и Оливия убедила сына выучиться и получить степень магистра в области дизайна, раз уж ему предстоит содержать семью, и работать с ней в фирме. У него не хватило смелости отказать матери. Сара тоже в конце концов вернулась в университет и сначала получила степень магистра в области русской и европейской литературы, а потом защитила докторскую по американской литературе. В Принстонском университете она с удовольствием преподавала уже десять лет, так что считала верным шагом их переезд в Принстон и возвращение в университетскую среду. Джон всё еще мечтал стать свободным художником, но говорил, что не может так поступить с матерью. Так что его мечты оставались мечтами, возможно, навсегда, и рисовал он теперь только по выходным. Он несколько раз выставлял свои работы в местной галерее и на университетских выставках, где демонстрировались произведения преподавателей и их супругов. Его работы неизменно пользовались популярностью, что повышало самооценку Джона, но и сыпало соль на рану: успех укреплял его в желании когда-нибудь оставить работу и посвятить свое время живописи.