Рыжее солнце любви - Эдриан Маршалл Страница 12

— И сколько же вам тогда? — ошалело уставился на нее Дрю.

— Двадцать шесть, — спокойно сообщила она и тут же совсем по-детски добавила: — И скоро исполнится двадцать семь.

— Прах меня побери! — с искренним недоумением пробормотал Дрю. — Когда я увидел вас впервые, подумал, что вам едва исполнилось восемнадцать. А сегодня накинул вам пару лет. Да, вы умеете удивлять!

Лиси пожала плечами. Замешательство Дрю не произвело на нее никакого впечатления. Как видно, ей было абсолютно все равно, как и на сколько лет она выглядит.

— И все-таки что натворил у вас Алли? — сурово покосилась она на брата. — Или Алли сам все расскажет?

Алли наконец оторвался от чашки и глазами, полными искреннего раскаяния, посмотрел на свою суровую сестру. Дрю попытался вмешаться, но Лиси бросила в его сторону такой меткий взгляд, что он мгновенно уступил слово провинившемуся, который честно поведал сестре историю своего «ужасного преступления».

Мальчику пришлось сознаться и в том, что он натворил в школе, впрочем за такое «преступление» сам Дрю скорее похвалил бы ребенка, нежели стал его отчитывать. Заступиться за девочку, которая тебе небезразлична, святой долг каждого мальчишки. Даже если эта девочка вырастет и оставит его с носом.

Окончательное разбирательство «по делу» Алли было отложено до возвращения домой, хотя Дрю почти не сомневался, что сорванец не понесет строгого наказания.

Сама Лиси, если не считать коротких вспышек раздражения и какой-то ребяческой угловатости, произвела на Дрю не самое плохое впечатление. Во всяком случае, на этот раз перед ним сидел не рыжий Лепрекон в полицейской форме, а девушка, пусть и не красавица, но в чем-то даже очень милая.

Бабушка Конни, которая была в полном восторге от проведенного вечера, предложила Дрю хотя бы прикинуться галантным кавалером и проводить Лиси домой. Саму Лиси такое предложение скорее позабавило, чем обрадовало.

— Провожать полицейского? — Она повернулась к Дрю и посмотрела на него, лукаво сощурив свои яблочно-зеленые глаза. — Наверное, для вас это в диковинку, мистер Донелли…

Мистер Донелли хотел сострить в ответ, но почему-то под ее лукавым и в то же время пристальным взглядом остроты не очень-то складывались. Прихватив с собой Шредера — предмет очередного восторга Алли, — Дрю отправился провожать свою гостью.

Алли тут же умчался вперед, следом за Шредером, а Дрю, воспользовавшись возможностью поговорить с глазу на глаз с офицером полиции, поспешил спросить ее о новостях, связанных со смертью Стэнли.

— Боюсь, ничем не могу вас порадовать, — покачала головой Лиси. — Более того, могу даже огорчить. Если детектив Макнайт не предоставит нашему патрону веских оснований для того, чтобы расследовать дело, то его закроют.

— То есть как — закроют? — опешил Дрю.

— Очень просто. Примут официальную версию смерти как основную и закроют.

— Неужели вашему детективу или патрону недостаточно того, что Стэн умер при таких странных обстоятельствах? — ошарашенно посмотрел на собеседницу Дрю. — А мобильный? А таблетки? Они что, в воздухе растворились?

— Все не так просто, мистер Донелли, — вздохнула Лиси. — По мнению сержанта Бригглса, все это недостаточная причина для того, чтобы тратить время на расследование. Мобильный Кшесински мог потерять, да и таблетки тоже. Есть, правда, еще одна весьма странная вещь, но и ее, боюсь, наш патрон не сочтет веской причиной…

— Что именно? — Дрю остановился и внимательно посмотрел на свою спутницу.

— Извините, — немного виновато улыбнулась Лиси, — но это я вам сказать не могу. Есть информация, которую полиция вынуждена скрывать в интересах следствия.

Дрю многое бы отдал, лишь бы узнать, о чем умолчал этот маленький полицейский, но весь облик офицера О'Райли выражал такую непоколебимую уверенность в своей правоте, что было бы бесполезной тратой сил и времени настаивать на откровенности.

— Ну хорошо. — Дрю попытался изобразить понимание. — И вы считаете, что ничего нельзя сделать? Неужели у полиции нет никаких зацепок?

— Пока нет, — призналась Лиси. — Я хотела бы поговорить с теми, кто близко знал Кшесински, дружил с ним. Матильда назвала много имен: Стелла Линдсей, Арчибалд Малколм, Мэт Карриган, которого, кстати, упоминали и вы…

— Я хорошо знаком с Арчи Малколмом, — перебил ее Дрю, — Но он уж точно вне подозрений. Толстяк Арчи добрейшей души человек.

— Все люди — добряки по своей натуре, — улыбнулась Лиси. — Только некоторые в самой глубине души, так что этой доброты в них просто не разглядеть.

— Неплохая философия для полицейского, — хмыкнул Дрю. — Но Арчи действительно добряк.

— Вас послушать, так я всех собираюсь упечь за решетку, — огрызнулась Лиси. — Я всего лишь хочу прояснить картину, узнать о Кшесински хоть что-то, кроме того что он был писателем и имел кучу друзей.

— Могу рассказать вам о Кшесински. Он был прекрасным человеком, погруженным в свое творчество настолько, что не всегда замечал того, что творилось вокруг. Безумно талантлив, столь же безумно нерешителен. Насколько я знал Стэна, он никогда не был уверен в том, что делает, и вечно искал чьего-либо совета или одобрения…

— Фразы, фразы, только фразы, — насмешливо перебила его Лиси. — А мне нужны факты, факты, только факты. Кто любил Кшесински, кто не любил его, кому он верил, кому не доверял, кого он сам любил, кого ненавидел…

— О, ненависть и Стэн — это несовместимо.

— И опять фразы, — вздохнула Лиси. — Я понимаю вас, Дрю. Для вас жизнь — это огромная карусель, где не имеет значения, на чем ты едешь, но безумно важно, чтобы при этом было весело или грустно, чтобы все улыбались друг другу или, на худой конец, плевали друг другу в лицо. Для меня же важнее всего знать, кто сидел на лошадке, а кто прыгал на поросенке, кто свалился с розового пони и какая деталь в этом розовом пони оказалась неисправной.

— М-да, — промычал Дрю после недолгого молчания. — По-моему, Алисия, вы упрощаете. Во всяком случае, моя карусель намного сложнее, чем кажется вам.

— Не в карусели дело. — Лиси тряхнула головой, так что рыжие косички подпрыгнули и упали назад, за плечи. — Дело в том, что моя профессия питается фактами, ваша же — воображением. Потому-то вы и говорите о том, какой Кшесински был нерешительный, а я хочу знать, кто именно этой нерешительностью мог воспользоваться.

— Знаете, я не виделся с ним… наверное, больше года. И в Ноувервилл приехал потому, что хотел увидеть его… даже больше, чем бабулю, — признался Дрю.

— Значит, вы не сможете мне помочь, — задумчиво резюмировала Лиси.

— Ну, я не так уж бесполезен, — с улыбкой возразил Дрю. — Могу познакомить вас с тем же Арчи, с Мэтом. Могу поговорить с ними по душам. Кто знает, насколько они будут с вами откровенны.

— Спасибо, — искренне поблагодарила его Лиси и, подняв голову, улыбнулась Дрю.