Страна грез - Луанн Райс Страница 12

Она думала о поездах, проезжающих мимо, о маминых историях про людей, которые переезжают из города в город, и поняла, что ей надо отправляться на запад. И Сейдж оставила эту дурацкую записку из трех слов, потому что побоялась, что если станет писать чуть дольше, то передумает и останется.

Сейдж крутила педали своего велосипеда, направляясь по улицам, залитым лунным светом. В ее глазах стояли слезы, но при этом она чувствовала странное облегчение. По крайней мере она не увидит лицо своей матери, когда та узнает, какой ужасной дочерью она была. Сейдж хотела попрощаться с Беном. Забравшись по каменной трубе к окну его спальни, она услышала, что Бен собирается ехать с ней. Сейдж была удивлена, счастлива и даже почувствовала себя виноватой. Любить — это одно, а пожертвовать ради любви школой, домом, семьей — совсем другое.

Сейдж бы очень хотелось, чтобы она не была беременной, но, увы. Внутри нее развивался ребенок, и это должно все изменить. Уже изменило. Когда у нее первый раз, шесть месяцев назад, произошла задержка, Сейдж подумала, что это из-за стресса, вызванного школой. Когда и в следующий раз ничего не произошло, Сейдж свалила это на новую диету. Приступы тошноты по утрам она объясняла себе сильными переживаниями по поводу Бена: Сейдж так сильно хотела, чтобы он оставался с ней, что это разрывало ее изнутри.

Утренняя тошнота должна была продолжаться только три месяца. У Сейдж же это продолжалось до сих пор. Она знала, что частично это имеет отношение к чувству вины и постоянному беспокойству. Сейдж все скрывала от матери и поэтому жила в постоянном напряжении. Она начала полнеть. Ее живот вырос так, что даже самые просторные джинсы перестали на нее налезать. Мама хранила молчание, но однажды утром Сейдж обнаружила, что кексы и мороженое исчезли, а их место заняли хлеб с отрубями и обезжиренный йогурт.

Сейдж оставалось только молиться. Она произнесла одну молитву сейчас, о своем брате Джейке. Поезд катился на запад, ее парень с беспокойством наблюдал за ней из противоположного угла темного и холодного вагона, а она, дотронувшись до изображения брата, зажмурилась и тихо-тихо прошептала: «Пусть у меня будет мальчик».

Ее брат пропал в каньоне, а отец исчез из жизни Сейдж. Еще до того, как ее мать решила ехать на восток, отца уже не было. У Сейдж была хорошая память, и она помнила тот день, когда ее сильный отец, этот удивительный ковбой, стал призраком.

Годами Сейдж молилась, чтобы Джейк вернулся. Если бы так случилось, может, отец перестал бы быть заключенным на своем ранчо. Он писал ей, что пасет стада, заготавливает корма, но Сейдж все равно знала одно: ее отец ищет следы. Он ищет маленького мальчика, которого потерял.

— Мальчик, — молила Сейдж, положив одну руку на живот, другой касаясь ожерелья. — Пусть будет мальчик.

— Что? — спросил Бен. — Я не слышу.

— Ничего, — отозвалась Сейдж. — Я сейчас приду. — Она стояла согнувшись в углу, сосредоточив все свои силы и мысли на ожерелье. Она чувствовала, как маленькое личико на пластинке вжимается в ее ладонь, а губы не переставали повторять слова молитвы.

Может, если она подарит семье мальчика, все смогут быть снова счастливы.

Следующим утром, после того как Сейдж ушла из дома, Дейзи стояла на крыльце и смотрела, как с берез на холме падают золотые листья. Это был непрекращающийся поток золотых искр, которые ярко мерцали, прежде чем упасть на холодную землю. Этой ночью Дейзи почти не спала. Наблюдая за листопадом, она думала о Сейдж и о том, как она сейчас себя чувствует.

Сахарный клен у края дороги стал ярко-багряного цвета. Таким Дейзи его никогда не видела. Краски этой осенью запоздали из-за необыкновенно холодного и дождливого лета. Они с Сейдж ждали «самого пика», когда все краски осени станут самыми насыщенными, самыми эффектными. Дейзи поежилась. Сегодня был именно такой день, чтобы увидеть это великолепие, а Сейдж не было рядом. Эта мысль отозвалась пронизывающей болью в груди Дейзи.

— На улице холодно. — Хэтуэй подошла и встала рядом со своей сестрой. — Ты что тут делаешь без свитера?

— Мне не холодно, — ответила Дейзи.

Хэтуэй взяла ее ладони в свои: они совсем окоченели, и Дейзи едва ощущала теплые пальцы сестры. Хэтуэй с нежностью обняла сестру за плечи и увела с улицы в кухню.

— Где же она? — спросила Дейзи. — Я не терплю быть в неведении, Хэт. Что, если она замерзла?

— Сейдж о себе позаботится, — ответила Хэтуэй. — Ведь она ушла, чтобы подумать, что делать дальше. Как разберется, так придет домой.

— Но где она? — снова повторила Дейзи, как будто не слышала слов сестры. Она звонила на ранчо и хотела спросить Джеймса, получал ли он какую-нибудь весточку от Сейдж, но на том конце трубки раздавались только длинные гудки. У него не было автоответчика, но хотя бы кто-нибудь, Далтон или Луиза, должны же быть там. — Я думала, может, она направится к отцу. Когда Сейдж злилась, то все время говорила, что уедет к нему…

— Сейчас она бы к нему не поехала, — нежно произнесла Хэтуэй.

— Потому что беременна, — продолжила Дейзи, обхватив голову руками.

— Да, — ответила Хэтуэй.

Почему же дочь ничего не сказала ей, матери? У них с Сейдж всегда была крепкая связь. Иногда Дейзи знала, что происходит еще до того, как Сейдж рассказывала ей об этом. Однажды вечером, когда дочь заболела ветрянкой, Дейзи, войдя в ее темную спальню, уже знала, что, включив свет, увидит у нее сыпь. А когда однажды Сейдж спасла лыжника, запутавшегося в буксировочном тросе на горе Шугардаст-Маунтин, у Дейзи было предчувствие, что Сейдж спасет жизнь мальчика.

— Мне бы так хотелось, чтобы она знала, что может поделиться этим со мной, — проговорила Дейзи. — Я всегда готова понять ее, помочь.

— Она же такая независимая, — ответила Хэтуэй. — Так даже лучше. Говорю тебе, Сейдж придет с минуты на минуту. Она, как странник духовный, понимаешь? Ищет границы, испытывает свои собственные возможности. Хотела бы я быть больше на нее похожа. И на тебя…

— На меня? — Дейзи смотрела в окно.

— Ты подала ей пример, — произнесла Хэтуэй. — Сама отправилась на запад, через всю страну, в поисках новых идей для своих работ. Она же твоя дочь и хочет быть достойной своей матери, хочет рисковать.

— Но я же не рисковала. — Дейзи смотрела на дорогу и надеялась, что темная макушка Сейдж покажется за деревянной изгородью, как сотни раз до этого, когда она приходила домой. Внезапно Дейзи повернулась к сестре и проговорила: — Я всего боюсь.

Дейзи и Хэтуэй воспитали скромные родители, миром которых были книги и рассказы. Отец преподавал драматургию, а мать — английский язык. Она была мягкой, нежной и такой эксцентричной, какой может быть человек, который умирает в таком возрасте, как она, — в тридцать шесть лет. Своих дочерей назвала в честь Энн Хэтуэй из «Настоящей любви» Шекспира и Дейзи Бучанан из «Великого Гэтсби». В их школьно-книжной жизни не находилось места для приключений.