Наследница Магдалины - Элизабет Чедвик (Англия) Страница 12

— Да не простому, — Рауль с трудом сдерживал брызгавшего пеной коня. То был великолепный арабский скакун. — Отведи-ка, Филипп, этого красавца госпоже Клер.

Он удивился тому, как ровно звучал его голос, в то время как сам он был взволнован не меньше бившего копытом коня.

— Тогда чей же это… — начал было рыцарь, но его голос заглушил приближающийся громкий стук копыт.

— К оружию! — прокричал Рауль, подхватывая висевший за спиной щит.

Со стороны реки появилось шестеро всадников. Завидев солдат Рауля, они остановились. Сжав зубы, Рауль снял притороченный к седлу шлем и спешно водрузил его на голову. Теперь он смотрел на мир сквозь узкую прорезь. Смешиваясь со стуком нетерпеливых копыт, в ушах застучала кровь. Пришпорив Фовеля, Рауль издал боевой клич. Верные ему рыцари кинулись в атаку вслед за ним. Разбойники не решились принять вызов. Развернув лошадей, они пустились галопом врассыпную. Хоть Фовель и скакал во весь опор, четыре мелькавшие впереди лошади неслись так быстро, что вскоре стало ясно, что догнать их уже невозможно. Рауль остановил коня у пологого берега реки. От того, что он там увидел, ему стало не по себе.

— О господи, — только и смог прошептать он.

Рауль снял шлем и отстегнул панцирь, но тем не менее дыхания ему все равно не хватало. Расседланный мул пощипывал травку возле трупа в одеяниях священника. Белоснежные одежды были залиты кровью, а с груди сорвана золотая цепь. Рядом лежали двое убитых слуг, один монах и трое солдат. По траве было рассыпано содержимое переметных сум. С бледного зимнего неба пошел снег. Рауль с трудом заставил себя подъехать поближе. Открывшееся ему зрелище более всего напоминало залитые кровью скотобойни Тулузы. Только на этот раз он смотрел не на свиные и бараньи туши, а на людей.

Заржав, Фовель отпрянул от убитых. Раулю тоже захотелось бежать отсюда подальше и не останавливаться до тех пор, пока он не окажется перед золотыми воротами замка Монвалан. Но вместо этого он слез с седла. Ноги его не слушались.

— Тут один еще дышит, господин!

Рауль прошел по забрызганной кровью траве туда, где стоявший на коленях Жиль держал под голову молодого монаха. Из распоротого живота несчастного обильно лилась густая кровь, цвет лица был землисто-серым.

— Умираю, — шептал он. Рауль склонился над ним. Смертельно раненный был еще совсем молодым юношей.

— Что случилось?

— На нас напали, — его веки слегка приоткрылись. — Люди графа Раймона… Раймона Тулузского… Он хотел… хотел убить моего господина.

— Господина? — Раулю стало не по себе, он уже знал, что ему сейчас предстоит услышать.

— Пьера де Кастельно.

— Быть этого не может! — воскликнул Рауль. — Граф не может опозорить себя подобным бесчестием.

— Это его люди… Я видел их вчера в Сен-Жиле, — юноша вцепился в рыцарскую перчатку. Рауль онемел. Отвернувшись, он сплюнул. Через мгновение монах скончался, и Жиль аккуратно сложил его руки на его груди.

— Раймон не настолько глуп, чтобы поступить подобным образом, — прошептал Рауль. Земля уходила у него из-под ног.

— Но кто поверит ему, даже если он не виновен, — рыцарь с отвращением посмотрел на свои перепачканные кровью руки, после чего вытер их о траву. — Не меньше сотни свидетелей вчера своими ушами слышали, как он пожелал де Кастельно смерти. Эти люди более всего походили на наемников, а всем известно, что у графа достаточно денег, чтобы заплатить убийцам.

— Ты еще скажи, что его замок полон подобных негодяев, — отрезал Рауль с яростью. — Да ты посмотри, это не просто убийство. — Он подошел к трупу де Кастельно. — Да ты только посмотри на него. Где золотая цепь, где крест, где официальная печать Ватикана? Пресвятой боже, да с него даже сорвали плащ! Поверь мне, на такое люди Раймона не способны!

Жиль машинально продолжал вытирать руки, хотя они уже были чистыми, если не считать запекшейся под ногтями крови.

— Может, оно и так, — задумчиво ответил рыцарь.

— Рауль, что случилось?! — Быстро повернувшись, он увидел подъехавшую к топкой низине Клер. Ее ясные глаза расширились от страха.

— Это Пьер де Кастельно, — отрезал Рауль. — Его убили и ограбили. И мы бессильны что-либо предпринять, разве что подогнать телегу из ближайшей деревни, чтобы увезти отсюда мертвых. Не подходи ближе. Тебе не стоит на это смотреть.

Вдалеке над Сен-Жилем приглушенно прогремел гром. Чувствуя себя совершенно подавленным, Рауль вскочил на коня. Клер зашептала слова катарской молитвы: «Избави нас от зла, избави нас от зла, избави нас…»

Ее супруг бросил взгляд на сгущавшиеся в небесах тучи. Налетевший порыв ветра зашевелил рясу на трупе лежащего в густой траве легата. На какое-то мгновение показалось, будто бы он ожил. Рауль сомневался, что одинокий голос его супруги сейчас способен остановить бурю, которая так и так обрушится на головы равно как католиков, так и катаров.

Монфор Лямори, Северная Франция, апрель 1209 г.

Глаза Симона де Монфора заслезились на холодном апрельском ветру, когда он бросил взгляд на темные створки кованых ворот, со скрипом раскрывавшихся перед ним. Позади был тридцатимильный переход от Парижа. Погода стояла отвратительная. Конечно же, он устал, но сейчас Монфор мало обращал внимание на физическое недомогание. Слишком потрясли его известия, которые он привез из столицы. Проскакав на залитый светом факелов двор, он слез с коня. Сонные конюшие повели в стойла измученных лошадей. Сорвав перчатки и отстегнув кирасу, Симон прошел в главную залу замка, с удовольствием ощущая под ногами твердую почву. Телохранитель Жифар, держа сосновый факел, провел господина в женскую половину, находившуюся на втором этаже. Юный паж, замыкавший процессию, нес оружие рыцаря. Ножны меча позвякивали о стальные поножи, а каблуки сапог гулко стучали о каменные ступени. Женщина прижалась к арочному проему, пропуская их вперед. Ее белая рубаха отливала желтизной в свете шипящих факелов.

Симон узнал горничную своей супруги Элиз.

— Госпожа Алаи не спит?

— Еще не ложилась, мой господин. Она послала меня за горячим вином.

Симон чувствовал, что женщина нервничает. Она дрожала, словно птичка, попавшая в когти кота. Он отпустил ее с презрительно безразличным видом и вошел в покои. Волосы жены сверкали в тусклом мерцании свечей. Судя по всему она только что привела их в порядок.

— Я рада наконец-таки видеть вас дома, мой господин, — промолвила жена как всегда сдержанным тоном, склонив гордую голову. Симон, ущипнув ее за подбородок, заглянул ей в лицо. Подернутые поволокой светлые глаза, острый нос, прекрасные щеки, сдержанный рот. Просто прекрасно натренированный дивный сокол, послушно сидящий на его перчатке.

— Я прибыл ненадолго, — бросил Симон, отпуская жену и уже обращаясь к оруженосцам: — Снимите с меня доспехи! Отнесите их в оружейную к Жильберу и отправляйтесь спать.