Ветер и море - Марша Кэнхем Страница 12

– Корабли плавают и с ранеными людьми.

– Они плавают и с павлинами на мостике. – Кортни чуть было не пропустила удар.

– А ты? – спокойно спросил Баллантайн. – Почему тебя не взяли? Такой человек, как Фарроу... – Он пожал плечами. – Думаю, он бы гордился тем, что его сын сражается с ним рядом.

Кортни почувствовала, как горячая кровь прилила к ее щекам. Очень тонкий намек на то, что Дункан Фарроу не считал своего сына достойным сражаться с ним рядом, требовал резкого ответа, но Кортни отказалась заглотнуть приманку. Сын или дочь, она могла сражаться как любой воин, уверенно и искусно владея абордажной саблей и мушкетом. Годы жизни среди жестоких корсаров научили ее многому – в том числе беспрекословному подчинению приказам, полученным от отца. Он приказал ей и Эверару оставаться на Змеином острове по причинам, которые янки никогда от нее не узнают.

Поднявшись со стула, Баллантайн подошел к ночному столику, и Кортни напряглась, услышав тихое журчание воды, наливаемой из кувшина в жестяную кружку.

– Ты хочешь пить? – полуобернувшись, спросил он. – Или есть?

– Нет. – Глядя на прозрачную воду, льющуюся из кувшина, она провела языком по пересохшим губам.

– Вот, мальчик, возьми. – Улыбнувшись, он протянул ей кружку. – Пей, этим ты не нарушишь никаких ваших законов.

Каюта вдруг закачалась у нее под ногами, и, к собственному ужасу, Кортни почувствовала, что ее охватила дрожь. Она зажмурилась, чтобы избавиться от искушения, но когда открыла их, оно все еще было перед ней. Американец подошел ближе – он догадался о ее слабости и воспользуется этим, чтобы укротить ее, уговорить, а потом забросать вопросами.

– Мне ничего не нужно от вас, янки, – прохрипела Кортни. Во рту у нее было так сухо, что, когда она говорила, язык, казалось, царапал нёбо. – Я только хочу, чтобы со мной обращались так же, как и с другими заключенными.

– Но ты не такой, как другие заключенные, – многозначительно произнес Баллантайн. – Ты сын Дункана Фарроу и будешь удостоен особых почестей от капитана, если он узнает, что ты находишься на борту.

– Так почему вы не доложите ему? – прошептала она, стараясь не думать о вкусе воды, которую лейтенант все еще протягивал ей.

– Я не сказал ему, потому что он с одинаковым успехом может как повесить тебя на ближайшей нок-рее, так и доставить на суд властям.

– И это вас волнует? – с издевкой усмехнулась Кортни.

– Вовсе нет. – Он улыбнулся и сел на край письменного стола. – Во всяком случае, не так, как это будет волновать тебя.

– Я буду смотреть на это просто как на еще одну демонстрацию правосудия янки.

– Ваши люди получили такую форму правосудия, какую заслужили. – Горечь в ее голосе зацепила какую-то струнку в душе Баллантайна. – Пиратство, грабеж, белое рабство, убийства – вряд ли все это заслуживает снисхождения.

– Мой отец не убийца! – последовал возмущенный ответ. – Он не имеет никакого отношения к рабству и никогда не требовал выкупа за захваченную команду янки.

– А за французскую или испанскую?

– Он поступал с ними так же, как они поступали с нами. И я надеюсь, в ближайшем будущем вы тоже получите подобный урок.

– Но ты не отрицаешь пиратство как таковое – нападения на караваны судов и захват кораблей силой. – Баллантайну надоело держать кружку, и он поставил ее на стол. – Или, быть может, у вас есть способы правосудия и для таких случаев?

– Вы, янки, уже нашли такие способы, – сухо заметила Кортни. – Я уверена, вы называете их каперством.

– Ты, мальчик, слегка искажаешь истину.

– Неужели? Ваши торговые суда вооружены и открывают огонь по французским и испанским кораблям, разве не так? Они подстерегают грузы пряностей и сахара, идущие из Вест-Индии, а захваченных африканцев продают вам как рабов для работы на ваших хлопковых плантациях. Скажите мне, янки, как можно назвать этот справедливый порядок? – Кортни с удовольствием наблюдала, как яркая краска заливает лицо лейтенанта.

– У тебя характер твоего отца, мальчик, – пробормотал он после напряженного молчания. – Но пожалуй, достаточно. Скажу откровенно, моему хорошему настроению приходит конец. Мне нужны ответы, и я хочу получить их сейчас, или, помоги мне Господь, ты станешь вспоминать клетку как подарок.

– Вы не запугаете меня, янки. – Кортни расправила плечи. – И вы зря тратите слова, если думаете, что ваши угрозы заставят меня струсить.

– Нам уже многое известно о... занятиях твоего отца. – Скрестив на груди мускулистые руки, Баллантайн смотрел на Кортни холодным жестким взглядом. – Мы знаем, что Дункан Фарроу работал на Юсефа Караманли, пашу Триполи. Мы также знаем, что он вел дела с Райсом Магометом Раутом, правителем Алжира. Странное сочетание партнеров, потому что эти два деспота – заклятые враги.

– Это правда? – тихо спросила Кортни. – Я не знал.

– И ты не знал, что твой отец прорвал заслоны, которые надежно изолировали обоих арабов?

– Дела моего отца – это только его дела.

– Я делаю их своими.

– Тогда желаю вам удачи, – невозмутимо отозвалась Кортни. – Она вам очень понадобится.

– Корабли Дункана Фарроу уничтожены, его цитадель в руинах, его жизнь кончена. Игра проиграна. – Пристально всматриваясь в упрямо сжатые губы мальчика и серьезные зеленые глаза, Адриан чувствовал невысказанный вызов – только вызов, но не капитуляцию. – Тебе не остается ничего, кроме как позаботиться о собственной судьбе, и ничего не стоит на твоем пути к выживанию, кроме твоих глупых представлений о долге. Как я помню, последний приказ, который отдал тебе дядя, был – выжить любой ценой. Полагаю, последнее желание Дункана Фарроу было бы таким же. Если ты не хочешь сделать это ради себя, то по крайней мере сделай это ради них. – Это был жестокий удар, нанесенный с холодным расчетом, и Баллантайн стал противен самому себе за то, что был вынужден прибегать к подобным методам. Но мальчику следовало осознать, что теперь он остался один, что он нигде на этом корабле не найдет сочувствия. Меньше чем через три дня его высадят на берег в пограничной зоне Гибралтара – либо чтобы повесить, либо чтобы надолго заключить в тюрьму, – если он не предпримет что-нибудь такое, чтобы себя спасти. – Итак?

– Мой отец не умер, – хрипло прошептала Кортни. – Я отказываюсь вам верить. – Блестящие глаза с настолько расширившимися зрачками, что остался лишь тонкий зеленый ободок, приковали Баллантайна к месту.

– Твой отец и Гаррет Шо мертвы, – повторил он ледяным тоном.

– Нет.

– «Дикий гусь» уничтожен, как и «Ястреб». Караманли сдал их обоих. Кто-то предал Фарроу, и на американские патрульные корабли просочилась информация о том, где и когда их можно перехватить.

– Нет! – Кортни почувствовала, как непреодолимый страх стиснул ей грудь. – Вы лжете!

– Лгу? Тогда как мы узнали о Змеином острове? Как мы узнали об укреплениях твоего дяди и о количестве его защитников? Твоего отца нам кто-то выдал, мальчик, и если не Караманли, то один из близких людей Фарроу.