Ангелочек. Дыхание утренней зари - Мари-Бернадетт Дюпюи Страница 12

– О которой говорила моя мать вчера за ужином?

– Да. По словам Октавии, которая всегда знает, что происходит в городке, в мое отсутствие у этой дамы было много пациенток, и все роды прошли благополучно. Боюсь, в Сен-Лизье меня совсем забыли и никто больше не обратится ко мне за помощью. И получится, что все мои усилия и ваши деньги пропали зря – мое обучение, обустройство диспансера…

– Как только в наших краях узнают, что ты вернулась, у твоей двери снова станут толпиться пациентки! А если и нет, то так ли это важно? Энджи, ты беременна и имеешь право побездельничать, насладиться сполна супружеской жизнью. Пока вы с Октавией болтали в кухне, мы с мамой решили, что тебе не нужно работать, по меньшей мере пока ты носишь малыша.

Анжелина, которая никак не ожидала такое услышать, удивленно посмотрела на мужа.

– У моей матери было трое детей, и она никогда не переставала помогать другим женщинам! Если она смогла, я тоже смогу!

– Ты и правда думаешь, что поездки в коляске на многие километры от дома полезны для будущей матери?

– В моем случае – да. Я рекомендую быть осторожными женщинам, у которых шейка матки открылась слишком рано. Сегодня утром я обследовала себя, и мне этого бояться не стоит. А значит, вчера я вполне могла пронести Анри на руках еще пару шагов!

– Извини, но я подумал, что в твоем положении лучше не носить тяжести.

Стараясь совладать с раздражением, Анжелина поставила на стол две чашки, горшочек с медом и хлеб. Смущенный Луиджи молча сел за стол.

– Хочу показать тебе письма, которые пришли от Гильема, пока мы отсутствовали. Он настаивает на встрече. Вот они!

Она вынула из ящика в шкафу пачку распечатанных писем.

– Прочти их все, я ничего не хочу от тебя скрывать. Мы должны полностью доверять друг другу, как это было на дороге Святого Иакова.

– Энджи, да что с тобой сегодня такое? Я не хочу читать письма от Гильема!

– Прошу тебя, это не займет много времени.

Бледная как полотно, она присела напротив. Закончив чтение, Луиджи озадаченно посмотрел на жену.

– Я поеду с тобой, – сказал он. – Можем поехать сегодня после обеда, и покончим с этим. Возьмем коляску. Твоя лошадка сейчас на лугу, я схожу за ней. С тобой я не пойду, просто буду держаться поблизости на случай, если… Будь я с тобой, Гильем может разозлиться, да и поговорить спокойно вы бы не смогли.

– Хорошо. Мне будет спокойнее, если ты будешь рядом. Спасибо тебе, Луиджи! Я думала, ты попросишь меня не встречаться с ним.

– Мне жаль его. Стать калекой в его годы – это трагедия. Если честно, я ревную к тому, что ты пережила в его объятиях, но не к нему теперешнему. И я почему-то не думаю, что он приготовил для тебя пылкие признания. Скорее всего, он хочет о чем-то попросить. А если так, то стоит узнать, что у него на уме. Ну что, ты поведала мне обо всех своих заботах, mi querida [6]?

– Похоже, что так, – кивнула молодая женщина и слабо улыбнулась – он часто называл ее так там, в Испании. – С тобой не соскучишься, Луиджи! Я никогда не знаю, что ты сделаешь или скажешь!

Звонкий смех, голоса и отрывистый лай положили конец разговору супругов. Во двор вошла веселая компания – Октавия, Розетта, маленький Анри и белая овчарка. Анжелина вскочила с места и побежала их встречать. На улице она протянула руки навстречу сыну, который бросился к ней со всех ног, восхитительный в своей невинной радости.

– Крестная! Крестная! – кричал он.

– Этот постреленок бежал сломя голову от самой улицы Нобль! – пожаловалась пожилая домоправительница. – Мы с Розеттой едва за ним поспевали!

– Вы могли бы и не спешить, милая Октавия! – улыбнулась Розетта. – Когда знаешь, куда идешь, какая разница, придешь ли вместе со всей компанией или на день-два позже?

– Подшучивать над стариками нехорошо, мадемуазель! – возразила на это домоправительница. – Но я тебя прощаю, ведь ты взяла у меня корзинку, очень мило с твоей стороны!

Во двор вышел Луиджи. Первым, что он увидел, была Анжелина. Она качала сына на руках, осыпая его поцелуями. Мальчик редко позволял Жерсанде вот так себя ласкать, хотя ее он называл мамой.

«Неужели даже маленький ребенок что-то чувствует? Неужели есть что-то более сильное, чем слова и условности, между матерью и ребенком, которого она много месяцев носила под сердцем, а потом произвела на свет? – подумал он. – Кажется, Анри любит Анжелину всем своим маленьким сердцем, на интуитивном уровне».

– Доброе утро, Луиджи! – приветствовала его Розетта. – Мадемуазель Жерсанда просила тебя зайти. А потом ты сможешь захватить с собой вещи нашего малыша.

– Договорились! И позволь тебя поздравить – ты не говоришь мне «мсье», «Луиджи» звучит так по-сестрински! Помни, ты не прислуга, а член семьи.

Розетта потупилась, ее щеки порозовели от смущения. Но она засмеялась, когда Луиджи пощекотал ее под подбородком.

– Анжелина, до полудня меня не будет, – объявил он. – И вернусь я с лошадью и вещами этого вот маленького господина!

– Которого ты забыл поцеловать! – отозвалась молодая женщина.

Изобразив на лице шутливое отчаяние, Луиджи громко чмокнул Анри в лоб.

– Добро пожаловать, pitchoun! – сказал он ласково. – Вечером я научу тебя играть на губной гармонике, если, конечно, ты захочешь.

– Я хочу, хочу!

Растроганная Анжелина тоже получила от мужа поцелуй. Она стояла и смотрела, как он подходит к воротам и открывает их. Прежде чем выйти, Луиджи ей улыбнулся, и эта улыбка отмела все ее женские и материнские опасения.

Утро выдалось солнечным и теплым. Ласточки вернулись в прошлогодние гнезда и теперь проделывали в небе немыслимые акробатические трюки. Октавия не спешила уходить, она была рада поболтать с Розеттой и Анжелиной. Анри бросал набитый опилками матерчатый мячик о стену дома и ловил его под бдительным присмотром Спасителя. Большой белоснежный пес лежал с приоткрытой пастью в позе сфинкса и казался вполне довольным жизнью. Розетта поставила на плиту немного молока и теперь следила, чтобы оно не убежало.

– Ты знаешь, как зовут ту повитуху с дороги Сен-Жирон, Октавия? – не удержалась от вопроса Анжелина.

– По-моему, мадам Берар. Как мне сказали, она вдова и еще довольно молодая.

– У нее есть диплом?

– Господи, откуда я могу знать? Энджи, об этом ты спросишь у нее сама. Тебе же не терпится с ней познакомиться, верно? Так почему бы тебе не нанести ей визит вежливости?

– А ты, Розетта, ничего не слышала об этой даме?

– У меня не было времени на разговоры – и за Анри нужно присмотреть, и в двух домах прибраться, и за больными поухаживать. Этот грипп чуть не забрал у нас мадемуазель Жерсанду!