Защитница. Тринадцатое дело - Иосиф Гольман Страница 12

– Дачку я загнала! (Последнее – не в смысле «Продала небольшой загородный дом», а в гораздо более специфическом варианте – сдала передачу с продуктами и вещами подследственному).

Теперь же все иначе.

В тюрьму пришла информационная революция. В виде мобильного телефона.

Эта тема – полузакрытая, никто ничего вслух не расскажет – официально, конечно, иметь его нельзя. Но – имеют. В каждой камере. Если нет своего – принесут за деньги.

И оба Клюева уже четко проинструктированы, как себя вести.

Да они и сами знают, по всему опыту жизни: ни в чем не сознаваться, без своего адвоката на вопросы следователя не отвечать, злого следака не бояться, доброму – не верить.

Тему своего адвоката следует раскрыть отдельно.

Свой адвокат – принципиально важно. С назначенным тебя легко могут нагрузить чем-нибудь сильно ненужным.

Потому что с гражданами, задержанными или пока свободными, проводятся как бы два вида допросов. Сначала дознаватель получает объяснения – то есть общается с фигурантом без адвоката. Эти записи не являются доказательством по делу, но в дело, тем не менее, вкладываются.

Затем вызывается адвокат, и при нем уже следователь осуществляет собственно допрос. Именно для закрепления доказательств. Потом подследственный не сможет заявить, что, дескать, меня били и пытали, потому и подписал.

Сам же, своей рукой подписал каноническое: «Я предупрежден о том, что все сказанное мною в ходе допроса, даже если я откажусь от данных показаний, будет использовано в качестве доказательства по делу».

И здесь следователи очень любят иметь дело с собственными, «ручными» адвокатами. В маленьком городке такой подход часто может стать для потенциального сидельца неразрешимой проблемой.

В подобных условиях даже ответственному защитнику гораздо сложнее ссориться со следователем или судьей. Это может стать его профессиональной смертью. Кто ж пойдет в подзащитные к адвокату, который в ссоре с единственным в районе судьей? И на что после этого, в отсутствие доверителей, кормить семью?

В Москве, конечно, все проще. Тридцать три суда, и в каждом суде по восемь-десять, а то и больше, судей.

И это только по уголовным делам!

В общем, у адвокатов в большом городе есть возможность быть свободным, если ты хочешь быть свободным.

В маленьких городках все гораздо сложнее.

Такой вынужденный союз запуганных адвокатов со следствием развращает и тех, и других, в конечном итоге ведя обоих участников противоестественного сближения к профессиональной дисквалификации.

К Анатолию Клюеву она попала на удивление быстро. Похоже, что будущие процессуальные противники пока врага в ней не видят.

Была обрадована его спокойствием, хотя парень сильно переживал за брата.

– А лекарства он получает? – дважды переспросил Анатолий. – Если нет – срочно звоните Гохману, заведующему ЛОР-отделением в нашей больничке.

– Надеюсь, да, – на всякий случай успокоила его Ольга, сделав себе пометку выяснить про лекарства. Вроде в разговоре с Олегом Всеволодовичем по телефону Николай про отсутствие препаратов ничего не говорил. Однако проверить не помешает.

– Как ему еще помочь? – сам себя спросил во всех смыслах страдающий за брата Толя.

– Сейчас больше, чем ты и остальные ребята, ему никто не поможет.

– Я понимаю, – опустил голову Толя. Потом расспросил про жену – адвокатесса ее сегодня видела у Ивана. Шеметова не стала скрывать – глаза красные, заплаканные. Впрочем, это лучше, чем, если б были веселые…

Перед завершением свидания Анатолий попросил передать письмо маме.

Ольга не отказала, но открыто предупредила, что прочитает его.

Научена горьким опытом.

Однажды Олежка тоже вот так передал письмо своего подзащитного – а в нем парень просил получательницу помочь с побегом…

Еле вытащили тогда Багрова из немеряной проблемы.

Так что теперь Ольга если и передает письма, то обязательно их читает. О чем, разумеется, предупреждает подателя сего заранее.

Толя не возражал, пусть читает.

На прощание повторила подзащитному:

– На давление не реагируй. Просто пропускай мимо ушей. Ты не один. За тебя борются. И у тебя свои интересы, не совпадающие с интересами следствия. Если сможешь, доведи эту установку до остальных ребят. С их адвокатами я постараюсь установить связь. Попробуй объяснить парням, что оговорами они свою участь не облегчат. Наоборот усложнят.

– Попробую, – сказал Толя.

Будь он на свободе, мог бы сделать больше.

Но и здесь его слова кое-что значат.

А пока все шло не очень хорошо.

Когда широкий бредень прошелся по Городку, в ИВС утянули весь подходящий для внушения контингент. И почти каждому из «закрытых» было за что прижать наиболее чувствительные части тела.

Дальнейшее являлось лишь делом техники.

Следствие по ряду причин отказалось от лежащей на поверхности идеи отработать версию вины майора Слепнева. Видимо, слишком много грязи могло выползти наружу.

И поэтому приняло решение назначить убийцей начальника РОВД смертельно больного Николая Клюева. После чего началась уже осознанная и целенаправленная обработка колеблющихся.

Ее основные результаты Шеметова надеялась узнать у следователя, к которому был запланирован следующий – и последний на сегодня – визит. Теоретически он мог ей отказать, так как по договору она защищала Анатолия, а убийцей пытались назвать Николая. Соответственно следователь прокуратуры мог и не захотеть с ней общаться.

Но не отказал, тем более, что они уже общались по телефону, когда в контору пришла жена Николая Клюева Жанна.

Капитан юстиции Владимир Александрович Маслаков встретил Ольгу дружеской улыбкой.

Кстати, стереотип о вражде адвокатуры и следствия очень часто бывает ложным. Они точно не враги, особенно если вместе пытаются найти истину. Но – так уж устроена наша жизнь – иногда преступников «назначают», исходя из разных рациональных соображений. В этом случае дружба с принципиальным адвокатом у следствия никак не получается.

Так что Ольга предложенный крепкий чай с удовольствием выпила, конфету «Мишка на Севере» съела, на улыбку ответила улыбкой, однако ухо держала востро.

Капитан пытался привести ее под свои знамена. В принципе, будь Николай и Анатолий Клюевы реально виноваты в инкриминируемом им деянии, подобный вариант поведения мог бы иметь смысл, для последующего снижения наказания подзащитному в суде. Но здесь был совсем другой случай.

– Вот веревка, – продемонстрировал Маслаков вынутый из сейфа вещдок. Ольга поежилась: именно этим куском был задушен главный полицейский Городка.