Секретная миссия - Паола Маршалл Страница 12

Говоря это, Друсилла лукавила и сама понимала это.

В Трешем-Холл явился Леандр Харрингтон, чтобы лично пригласить Девениша в гости.

— Если вы примете мое приглашение, у вас будет возможность познакомиться с местной знатью. Ваш покойный дедушка прожил здесь большую часть жизни, и мы были бы рады, если бы вы решили поступить так же.

— Правда? — промолвил Девениш с некоторой иронией в голосе. — Я пока не уверен, что мне понравится прожить свою таким образом. Но я принимаю ваше приглашение.

— А мистер Стэммерс? Вы позволите ему принять приглашение?

— Ну, это дело самого мистера Стэммерса. Я несколько удивлен, как это ваши республиканские взгляды не помешали вам спросить об этом сначала меня.

— Я был не совсем уверен, отличается ли ваше отношение к подданным от взглядов покойного графа. Каждый на своем месте и знает свое место — таков был его девиз.

Да, это было очень похоже на покойного деда.

— Удобный девиз для того, чье место обеспечено, если можно так сказать.

— Да, вы правы, но в век разума, заря которого разгорается, обо всех будут судить по тому, каковы они есть, а не по спальне, в которой они были рождены.

Улыбка на лице Девениша стала еще ироничней.

— Этот век пока не настал, сэр, и я с удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством в Маршемском аббатстве, так же, надеюсь, как и мой добрый друг Роб Стэммерс. А пока прошу меня простить…

Леандра открыто выпроваживали, и, сладко улыбнувшись, он вышел. Одним из удовольствий нового века разума, думал он, станет гильотина на Трафальгарской площади, где освобожденные массы будут криками приветствовать каждую катящуюся в пыль голову аристократа, особенно лорда Девениша.

Впрочем, ничего такого на лице Леандра Харрингтона не отражалось, когда Девениш прибыл в Маршемское аббатство. Мужчины улыбнулись друг другу так, словно были закадычными друзьями. На обширной лужайке перед аббатством, напоминавшей о его блестящем католическом прошлом, уже прогуливались гости.

Далекий предок Харрингтона, воздвигая свой дом, пристроил его к северной стене аббатства и, по словам Роба, сохранил лестницу, ведущую в огромный склеп, в дальнем конце которого сохранилась даже часовня с разрушенным алтарем.

В этот день, однако, никто и не помышлял о том, чтобы посетить подземные помещения, и меньше всех Девениш. Хозяин повел его на лужайку, где были сооружены столы, уставленные яствами и напитками.

Многие из присутствующих уже были знакомы с Девенишем и приветствовали его с подобающим его пэрству почтением. Девениш уже заскучал было, отвечая на бесконечные поклоны, когда вдруг увидел Друсиллу Фолкнер. Она одиноко стояла у розария со стаканом лимонада в руке.

Она выглядела божественно в белом муслиновом платье и широкополой соломенной шляпе, оставлявшей открытым ее милое лицо.

— На этот раз вы одни, — сказал он, подойдя к ней. — Ни дуэньи Горгоны, следящей за каждым вашим шагом, ни восторженного юного братца, требующего всего вашего внимания. Мне повезло.

Друсилла не заметила, как он подошел, но быстро нашлась.

— Думаю, вы непременно требуете безраздельного внимания со стороны каждого, с кем находитесь рядом.

— Но ведь мы все этого хотим, не так ли? — парировал он.

— Пожалуй, вы правы. Да только не всем удается этого добиться.

— И вам прежде всего, — заметил он. — Когда бы я вас ни встретил, рядом постоянно кто-то, глядящий на вас требовательным взором. Если вдруг я увижу, что наше уединение хотят нарушить, я утащу вас в ближайшую аллею, потому что хочу полюбоваться вами.

Это признание было произнесено с горячностью, которая удивила даже самого графа. Он не собирался быть столь откровенным.

Друсилла покраснела. Очаровательно, подумал Девениш.

— Вы так не думаете, — неуверенно произнесла она наконец.

— Именно что думаю. И в подтверждение моей искренности приглашаю вас пройтись по этой аллее. Пойдемте.

Он подал ей руку, и она после краткого колебания положила на нее свою.

Ясно как день, что ею не слишком-то часто любовались прежде, подумал Девениш. Что за человек был, интересно, ее муж? Во всяком случае, она вела себя достойно, не хихикала и не щебетала: «О, мой дорогой лорд, какая это высокая честъ для меня!» или что-нибудь в этом роде.

У нее было прекрасное качество — умение хранить молчание, и так, молча, они вышли по аллее на площадку, откуда открывался чудесный вид на лесистую равнину.

Здесь был еще один розарий, посередине которого располагались на опорах солнечные часы. На одной стороне опор был намалеван череп со скрещенными костями, на другой — лик демона. Кто-то пытался соскоблить их, но безуспешно.

Дру почему-то стало зябко, хотя день был теплый. Ее пробил такой озноб, что посинели губы.

— Вы замерзли! — воскликнул Девениш. Он осмотрелся вокруг и заметил низкую каменную скамью. — Присядьте на минутку, — сказал он, поспешно снимая свой сюртук. — И позвольте накинуть вам на плечи. — Продолжая дрожать, она послушно села. Он присел рядом и взял ее руку — к его удивлению, она была холодна как лед. — С вами такое часто случается? — спросил он, растирая ледяные пальцы.

Друсилла подняла на него глаза, стараясь не стучать зубами.

— Нет, — прошептала она. — Это очень странно. Может, я покажусь вам еще более странной, но я вдруг ощутила присутствие абсолютного зла, чего-то жестокого и отвратительного, вроде него. — Она кивнула на полустертый лик демона. — Возьмите ваш сюртук, и пойдемте отсюда. Я думаю, мне станет лучше.

— Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы идти?

— Вполне. Мне только здесь плохо.

— А ведь я хотел всего лишь полюбоваться вами, — проговорил Девениш, стараясь придать голосу веселое выражение. — И вместо этого завел в «юдоль ужаса», по выражению Данте.

— Вы, наверное, думаете, я глупая.

Девениш резко остановился и повернулся к ней. Лицо Друсиллы порозовело, она больше не дрожала. Они стояли посреди аллеи, и с лужайки их еще не было видно.

— Ни в коей мере, — сказал он с проникновенной серьезностью, какой она не замечала в нем прежде. — У меня есть основания полагать, что злые бесы могут появляться, без предупреждения и сила их велика. Я ничего там не почувствовал, а вы почувствовали, а ведь я вас знаю как здравомыслящую женщину. Вы готовы вернуться к нормальным, болтливым людям?

— Вы очень добры, и мой ответ — да. — Друсилла засмеялась.

— Хорошо. — Он наклонился и легко коснулся губами ее щеки. Это был братский поцелуй, совсем не такой, какого он желал. — Больше не ходите туда, со мной или без меня, все равно.

Друсилла сжала губы, чтобы не сказать то, что готово было сорваться с языка. Я пойду куда угодно с вами, милорд, потому что знаю, вы всегда готовы защитить меня.