Божественный свет любви - Барбара Картленд Страница 12

В ее голосе звучал неподдельный энтузиазм.

Принц тихо сказал:

— Я понимаю, что вы здесь ненадолго, и постараюсь, чтобы ни одна минута вашего времени не пропала бы даром. Днем я отвезу вас в Парфенон.

Авила радостно вскрикнула:

— Я видела его с палубы корабля! В своих мечтах я представляла его именно таким.

— Мы отправимся туда, как только закончим обед, — пообещал ей принц. — Но вы должны запомнить, что в Афинах никто никогда не торопится.

Он улыбнулся и добавил:

— Женщины прогуливаются медленно и грациозно, а мужчины сидят в кафе и передают друг другу сплетни.

Авила рассмеялась:

— Но мне придется торопиться. Иначе как я успею осмотреть все, что хочу, до того, как корабль увезет меня обратно в Англию.

— У меня есть такое подозрение, что для вас приготовлено много выступлений. Если позволите, я распоряжусь, чтобы их зачитали не сейчас, а вечером после ужина. Тогда будет уже довольно темно, чтобы осматривать афинские достопримечательности.

— Конечно! Давайте так и сделаем! — согласилась Авила.

Она испытывала такое воодушевление, что не могла дождаться конца обеда, хотя подаваемые закуски были просто великолепны.

Как они и условились, принц распорядился, чтобы все выступления были перенесены на вечер.

— Ее высочество пожелали осмотреть сразу всю страну, но так как это невозможно, я постараюсь провезти ее по самым интересным местам до того, как ей придется уезжать, — объяснил он послу.

Послу пришлось согласиться.

Наконец-то, даже быстрее, чем ожидала Авила, они покинули посольство и отправились в открытом кабриолете по дороге, ведущей к Акрополю.

Леди Бедстоун пришлось отправиться с ними.

Однако Авила шепотом предложила ей остаться в кабриолете и не утомлять себя прогулкой к вершине Акрополя — Парфенону.

Это предложение очень обрадовало леди Бедстоун. Авила подозревала, что плотный обед сморит старую леди и той захочется немного отдохнуть.

Лошади довезли карету до главного портала Акрополя и остановились. Принц легко спрыгнул с подножки и предложил Авиле руку и вновь она почувствована эту странную вибрирующую волну, которая каким-то невероятным образом связывала их с принцем.

Парфенон оказался еще более великолепным и впечатляющим, чем она могла себе представить.

Казалось, он возвышается над горой подобно огромному фрегату с развевающимися по ветру парусами.

— Именно так я это всегда себе представлял, — тихо сказал принц.

Она повернула голову, чтобы взглянуть на него:

— Вы читаете мои мысли!

— Сегодня за обедом я почувствовал, что это в моих силах, — сказал принц. — Не знаю, как это можно объяснить, да и надо ли?

Он как-то странно взглянул на Авилу.

Чтобы как-то избавиться от смущения, она принялась засыпать его вопросами.

Он рассказал ей, как мраморные элементы Парфенона были выкрашены в различные цвета: голубой, красный и золотой.

— Сегодня он выглядит таким же, каким видели его наши предки в 438 году до новой эры, когда он был только выстроен, — сказал принц.

Пока они прогуливались среди колонн, он цитировал ей Перикла, и время летело незаметно.

— Как все-таки удивителен Парфенон, — сказал принц. — Когда я думаю о нем, это согревает мне сердце, когда я смотрю на него, мои глаза отдыхают.

— Вы совершенно правы, — ответила Авила, — но иногда, при виде этого великолепия, я не могу не чувствовать себя маленькой и незначительной.

— Ничто в мире не сможет сделать вас маленькой и незначительной, — сказал принц.

Затем они отправились осматривать Эрехтейон, шесть колонн которого были выполнены в форме статуй, изображающих прекрасных дев-кариатид. Как объяснил принц, кариатида по-гречески — это жительница небольшого местечка Кариар.

Статуи застыли в причудливых движениях ритуального танца, который когда-то были призваны исполнять эти девушки.

Авиле показалось, что было что-то одновременно прекрасное и загадочное в этих движениях.

Сам же Эрехтейон вызывал у нее странное ощущение умиротворения.

Вдруг она почувствовала, что принц смотрит на нее.

И уже в который раз он заговорил о том, о чем она только что думала:

— Именно здесь хранился священный плащ богини Афины.

— О! Как бы я хотела ее увидеть! Вы только представьте себе!

— Мне не надо представлять, я уже ее вижу.

Авила удивленно взглянула на него. Но, поняв, что он говорил о ней, смущенно покраснела.

— Это место будто создано для вас, — воодушевленно продолжал принц. Если Парфенон — олицетворение мужественности, то Эрехтейон поистине заключает в себе женское начало. Вы можете смеяться, но я чувствую, что когда-то вы уже освятили это место своим присутствием. Вы такое же дитя света, как и Афина.

Авила поняла, что не дышала, пока принц говорил.

Она с трудом могла поверить, что кто-то говорил ей о том, о чем она давно думала, о чем мечтала.

Всегда, когда она читала легенды о богах и богинях, она представляла себя на их месте.

Поэтому для Авилы сравнение с Афиной было самым лучшим комплиментом.

Более того, она чувствовала себя крайне польщенной еще и потому, что была уверена: то, что принц сравнил ее с богиней своей страны, было в его устах высшей похвалой.

Принц же тихо продолжал:

— Вы и представить себе не можете, как много значила Афина для древних греков, с какими противоречиями было связано служение этой богине.

По мере того как он продолжал, его голос становился все глуше:

— Предания говорят об Афине-воительнице с копьем в руках, об Афине-спутнице, Афине — г хранительнице домашнего очага. Она была также Непорочной Девой Афиной, охранявшей город, чтобы никто не мог его осквернить.

— Вы так красиво об этом рассказываете, — еле слышно произнесла Авила.

Принц сделал паузу и затем продолжил:

— Афина известна так же, как богиня любви, а девы, статуями которых мы только что восхищались, считаются ее жрицами.

Он взглянул на Авилу и добавил:

— Теперь я знаю, почему меня всегда больше тянуло в Эрехтейон, чем в Парфенон.

Авила подумала, что, если он сейчас добавит что-то еще, это может испортить всю прелесть сказанного ранее.

Она медленно пошла к карете. Принц молча шел с ней рядом.

Авиле показалось, что он вновь прочел ее мысли.

«Как же такое возможно?»— мысленно спросила она себя.