Кофе на утреннем небе - Ринат Валиуллин Страница 12

Кот знал, что если я его беру на руки, то состояние моё не очень, иногда человеку необходимо погладить кого-то руками, чтобы не наложить их на себя. Я гладила его мех и успокаивалась, он был не против, он чувствовал свою значимость. Его миссия – спасать моё настроение.

– Хочется гардероб обновить, – заглянула она снова, всё ещё сомневаясь «простить или помиловать» и снова исчезла, так и оставив утро неглаженым.

– В чём проблема? Купи себе новенькое платье, – буркнул я ей и налил себе полную чашку. Мне уже не хотелось мириться.

– И так полный шкаф одежды.

– Тогда новый шкаф, – безразлично пошутил Максим. Лишь бы отделаться от капризов жены. Теперь его трогали капризы другой женщины. Он чувствовал, как руки Марины дрожали от волнения, верхняя пуговица пальто не застегивалась, затем упала ложка для обуви, будто невидимый сквозняк волнения не давал сосредоточиться. Звуки застегнутых молний на сапогах сработали последним аргументом, словно будильник, означая, что надо выйти и поцеловать на прощание жену. Выходить не хотелось, тем более целовать. Скоро он услышал, как матюгнулся замок входной двери.

– Нас сплачивает секс, а развращает быт, но это ненадолго, приходит время и обе прихоти становятся невыносимо общим, вечным, скучным долгом и хочется что-то поменять, разнообразить, но менять органы дорого, поэтому меняем дома, гражданство, партнёров, губы, нет не те, дайте другие, эти я уже пробовал, дайте более матерные, на хрен эту дыру! Повесьте её на другой, мне дайте другую, менее развращённую одиночеством. Переползая из щёлки в щёлку, человек, как маленький ребёнок, будет просить до последнего: денег, счастья, любви, перед смертью – прощения. Дадут ли? Вот в чём вопрос. Иногда и этого жалко. Я же говорю, что вредно быть человеком.

Разговаривать с собой вслух я научился давно, но раньше не обращал на это внимание. Сумасшествие можно замечать только у других, своё вроде как и не сумасшествие вовсе, а так, безобидная привычка.

Я знал, что спорить с женщиной бесполезно, но если я всё же отчаивался на это, то в голове моей всегда была памятка: спорить словами дело бесперспективное, всё равно каждый останется при своём или при своей, делай это медленно, чувственно, устами через мочки ушей, шею, грудь, ниже, спорь по всему её прекрасному телу, если необходимо, разверни на нём нежную битву полов. Но целовать жену почему-то расхотелось, желание пропало, словно любовь сдёрнула с вешалки скучавшее пальто, накинула и смылась.

Стратегия и тактика, вот они пути к успеху в семье – это то, чем ты должен владеть в совершенстве, а она совершенна, это нужно признать, даже если сокровища, что так долго томились, сдаются досрочно в плен, стой всегда на своём, то есть не останавливайся. В споре таком может родиться Истина (всякая женщина мечтает о дочке), этого будет достаточно, чтобы после этого устного спора любимая подобрела, растаяла и утром сварила кофе. Я бы, наверное, так и сделал, но с ужасом обнаружил, что не хочу. Не хочу её больше успокаивать. Я просто вышел на улицу, где стояла совсем другая погода, будто давно меня ждала.

* * *

Инь: Откуда берутся слёзы?

Янь: Это эмоции.

Инь: А жилетки?

Янь: Обычно они идут в комплекте.

Инь: Некоторые люди как будто без чувств.

Янь: У них жилеты пуленепробиваемые. По какому был экзамен?

Инь: По теорграмматике.

Янь: Мужчина?

Инь: Женщина.

Янь: Вы непредсказуемы, я про женщин.

Инь: Она ненавидит меня.

Янь: За что?

Инь: Откуда мне знать.

Янь: Забей. Может, она не выспалась.

Инь: Это я не выспалась, готовилась всю ночь.

Янь: Ну, вот видишь, а ей не спать не с кем.

Инь: У каждого свой секс.

Янь: У каждого под своим углом. Плохой день?

Инь: Ага, дождь. По всему лицу дождь.

Янь: Не вешай носа, даже если на другом конце повесили трубку.

Инь: Экзамен сдала на 4, а знала на 5.

Янь: Это горько, хотела пить шампанское, а налили текилы.

Инь: Может, я преувеличиваю?

Янь: Не иначе.

Инь: Послезавтра ещё один. Чувствую, завалю. Чёрт, все мне говорят, что я пессимистка, я даже сама начинаю в это верить. Ты, как мужчина, можешь объяснить что это такое? Только не надо рассказывать мне историю про полупустой стакан. Лучше скажи как с этим бороться?

Янь: Скоро приеду, налью до краёв!

Инь: Я не люблю текилу, особенно, когда в ней замаринованы твои утренние губы.

Перегар ударил Марине воспоминаниями, когда утром, лёжа рядом со спящим мужем, она была вынуждена перекладывать свою голову, чтобы её нос находился как можно дальше от выдоха, или, точнее сказать, выхлопа мужа. Она ненавидела запах перегара. Правда, сейчас в её жизни и такого не было.

Янь: Ты на какой вопрос не ответила?

Инь: Какая у тебя цель в жизни?

Янь: Объясниться ей в любви.

Инь: Сначала мне.

* * *

– Природа в городе была как уныние уродлива, все всё время ждали суицида солнца, оно никак не вешалось, никто не знал, чем это исправить. У человечества на это не хватало чувства юмора и чувства собственного достоинства. Все лучшие достоинства вложены в собственность. Но тут появилась она и вытолкнула из себя красоту наружу, через все формы своего сосуда, из которого каждый хотел отхлебнуть. Она молчала, тем самым привлекая к себе ещё больше внимания, мужчины, те приходили и уходили со словами, женщины завистливо фыркали, красивые слова лежали кучами у её ног и гнили, молчание было бессмертно, – вещал заговорщицки мужской голос за кадром. Пока главные герои застыли в тревожном ожидании.

Максим сидя на кровати, надевал носки. «Если начать анализировать женские поступки, всякая логика, какой бы она ни была железной, тут же подвергается коррозии капризов», – хотел поспорить его мозг.

Тем временем голос всё продолжал:

– Она жила между бывшим мужем и настоящим, один звал вернуться, другой не отпускал. Чем дольше это продолжалось, тем отчётливее она понимала, что не любит ни того, ни другого. Она стояла, как регулировщик посреди перекрёстка со сломанным светофором, и пыталась урегулировать движение своей души.

Когда подключились остальные герои, Максим тщетно пытался найти второй носок.

– Неужели есть что-то сильнее надежды?

– Есть: ожидание. Я способна ждать, даже когда нет никаких надежд.

– А интеллект тебе не будет мешать?