Плененные - Нора Робертс Страница 13

Сняла небольшой барьер. Любое другое действие было бы вмешательством.

Какой барьер? — Не имея понятия, чем пахнет лунная пыль, он решил, что у волос тот же запах.

Девочка безнадежно робка и застенчива. Я ее подтолкнула, вселила немного уверенности. Остальное от нее зависит.

Красивая шея, изящная, тонкая. Хорошо бы уткнуться в нее носом на пару часов. Только надо помнить о деле.

Значит, так действуете. Подталкиваете?

Моргана взглянула ему в глаза:

В зависимости от ситуации.

Я много читал. Ведьм и колдуний часто считали деревенскими знахарками. Они варили зелья, налагали заклятия, предсказывали события, исцеляли больных...

Моя специальность не ясновидение и не целительство.

А что?

Магия. — То ли из гордости, то ли от раздражения она заставила гром прокатиться по небу.

Нэш оглянулся на окно:

Видно, гроза идет.

Возможно. Отвечу еще на несколько вопросов, и можете отправляться домой.

Проклятье, пусть убирается. Помнится, что увиделось в магическом шаре, но при большой осторожности и мастерстве события можно порой изменить. В любом случае не хочется, чтоб они развивались так быстро. От легкого прикосновения длинных пальцев к волосам в животе вспыхивают язычки пламени.

Это раздражает.

Я не спешу, — беспечно ответил он, гадая, испытает ли те запредельные ощущения, если воспользуется шансом и снова ее поцелует. — Не возражаю против легкого дождика.

—Ливень хлынет, — пробормотала она, прекрасно это видя, и продолжила уже громче: — Кое-какие книги полезны. Там изложена история, зарегистрированы факты, дано общее описание ритуалов. Только не в этой. — Палец указал на злосчастную книжку в мягкой обложке. — В искусстве магии используются определенные... ловушки.

Кладбищенская земля?

Моргана закатила глаза:

Ох, бросьте.

Слушайте, это же очень зрелищно. Он схватил ее за руки, стараясь передать свое видение:

—Ночь. Прекрасная героиня бредет в тумане в тенях надгробий. Ухнул филин. Вдали слышен долгий собачий вой. Крупным планом бледное лицо, обрамленное темным капюшоном. Она останавливается у свежей могилы и, напевая, сыплет землю в волшебный мешок. Гремит гром. Затемнение...

Моргана честно старалась не злиться. Чтоб кому-нибудь взбрело в голову, будто она рыщет по кладбищам!

Знаете, мне приходится постоянно напоминать себе, что ваша задача — увлечь и развлечь зрителей и что вы действительно заслуживаете звания художника.

Надо поцеловать ей руку.

—Не часто бываете на кладбищах?

Она подавила гнев:

Вижу, вы не признаете меня той, кто я есть. Не возражаю. Но ни в коем случае не потерплю насмешек.

Зачем так серьезно? — Нэш стряхнул с ее плеча волосы, быстро погладил, помассировал шею. — У меня, как правило, получается лучше. Будь я проклят, двенадцать часов расспрашивал извращенца-румына, клявшегося, что он вампир. В доме ни одного зеркала. По его настоянию я все время носил крест, не говоря уже о чесноке. — Он сморщился от воспоминаний. — Тем не менее разговорил его, открыл кладезь информации. А вы...

А я... — повторила Моргана, изо всех сил стараясь не замечать, что он гладит ее по руке кончиком пальца с такой же ловкостью и чуткостью, с какой ласкал Луну.

Просто не верится. Сильная женщина с чувством стиля, тонким вкусом и нездешним ароматом... Не верю, будто сами во все это верите.

Кровь начала закипать. Невозможно, никак невозможно признать, что он ее бесит и одновременно манит.

Стало быть, притворяетесь, чтоб получить желаемое?

Когда девяностолетняя старуха рассказывает о своем возлюбленном-оборотне, убитом в волчьем обличье в двадцать втором году, я не назову ее лгуньей. По-моему, либо она чертовски талантливая фантазерка, либо сама в это верит. Мне и то и другое годится.

Пока смотришь с точки зрения киносценария.

Я на жизнь зарабатываю иллюзиями и фантазиями. Кому плохо от этого?

Наверняка никому, когда идешь выпить с друзьями и посмеиваешься над интервью с сумасшедшими. — В глазах вспыхнул огонь. — Попробуйте надо мной посмеяться, язык сплошь покроется бородавками.

Видя, что она по-настоящему сердится, Нэш спрятал ухмылку.

Я только говорю, у вас много знакомств, богатая фантазия, вы знаете массу фактов. Именно это мне нужно. Думаю, репутация колдуньи повысит годовые доходы на пятьдесят процентов. Колоссальная приманка. Только не надо играть со мной в игры.

Думаете, я выдаю себя за колдунью ради повышения прибыли? — Моргана медленно поднялась, опасаясь вблизи причинить ему физическое увечье.

Нет... Ой! — В бедро впились кошачьи когти, Нэш подскочил на месте.

Моргана с Луной обменялись одобрительными взглядами.

—В моем собственном доме называете меня лгуньей и шарлатанкой?

Он отцепил от себя кошку и встал:

Нет. Просто прошу говорить со мной честно и откровенно.

Честно и откровенно. — Она зашагала по комнате, безуспешно стараясь обрести контроль. С одной стороны, он соблазняет ее против воли, а с другой — издевается и считает обманщицей. Пускай наглый осел благодарит судьбу, что у него еще не выросли уши-лопухи длиной в двенадцать дюймов. Оглянулась с коварной улыбкой. — Хотите, чтоб я была честной и откровенной?

Улыбка слегка смягчила опасение, что сейчас полетят тяжелые предметы.

Хочу, чтобы вы успокоились. Дайте факты, я их обработаю.

Успокоиться, — кивнула Моргана. — Мысль хорошая. Успокоимся вместе. — Шагнула к нему с горящими глазами. — Не разжечь ли камин? Ничто так не успокаивает, как уютный живой огонь.

Неплохо. — И очень сексуально. — Сейчас разожгу.

Нет, позвольте.

Она круто развернулась, протянула к топке руки. В крови плеснулась чистая холодная струя. Это древнее искусство осваивается первым, утрачивается последним. Взгляд и мысли сосредоточились на сухом хворосте. В следующую секунду взревело пламя, дрова затрещали, заклубился дым.

Довольная Моргана добилась, чтобы топка разгорелась в полную силу. Опустила руки, оглянулась, с радостью видя, что гость не только побелел как полотно, но и не может закрыть рот.

—Так лучше? — мило уточнила она.

Нэш сел на кошку. Луна негодующе взвыла и метнулась прочь, несмотря на его невнятные извинения.

По-моему...

По-моему, вам надо выпить. — Войдя в раж, Моргана протянула руку. Графин взлетел со столика, стоявшего в пяти футах, и опустился к ней на ладонь. — Бренди?