Музыкальный приворот. Книга 1 - Анна Джейн Страница 13

— Ну, Катька, даешь! А еще из интеллигентной семьи! — веселилась Нинка.

— Из какой такой интеллигентной семьи? — взорвалась я.

— Ну, мама вас считает интеллигентами, — нашлась тут же девушка. — Она все говорит, а остальные ей поддакивают: какая хорошая, дружная семья у твоей подруги. Интеллигентная! Папа — знаменитый художник, старший брат — дизайнер. Ну, это Леша маме моей представился твоим братом, а она поверила, — пояснила подруга, хорошо передразнивая высокий голос собственной мамы. — И бабушка у них в Союзе писателей России, и дедушка — военный. И Катенька, наверное, такой же интеллигентной будет.

— Не будет, — мрачно сказала я в ответ. Тетя Соня — мама Нинки, почему-то считала нашу семью очень приличной и воспитанной.

— Катенька у нас будет знаменитым адвокатом, — хлопнула меня по плечу подруга.

— Тоже не будет, — огрызнулась я, все еще обиженная на «средневековье».

— У тебя рожа, как у недовольного ежа! — захихикала Нинка. — Запоминай, пока я жива, порядок культурных эпох. Античность, Средневековье, Возрождение, Просвещение. Не позорься больше.

Я поморщилась.

— Ой, не надо лекций мне читать.

— Ути-пути, наш будущий адвокат обиделся, — ласково погладила меня по волосам Нинка и тут же заметила: — Шампунь поменяй.

— Я вообще юристом не хочу быть, — сказала я.

— А на фига ты тогда сюда поступала? — сердито сдвинула умело подкрашенные брови Нинка. — И меня за собой потащила?

— Это ты сама себя потащила. Какая разница? Куда поступила, туда поступила.

Я не стала рассказывать ей о том, что на юрфак меня едва ли не насильно отправил собственный дядя. В то время деканом факультета была одна из его молодящихся любовниц, которая запихала меня на бюджетное место. Если я скажу это Нинке, то она меня точно засмеет. Она, кстати, после школы вообще никуда не хотела поступать и говорила, что будет моделью. Дядя Витя (папа Нинки) категорически заявил, что он в таком случае содержать ее не будет, ведь, по его авторитетному мнению, средняя дочь еще не доросла до каких-то там моделек. Обиженная и обозленная блондинка долго думала, где же будет учиться. Окончив школу с золотой медалью и превосходно сдав ЕГЭ, подруга могла поступить практически куда угодно. Я долго теребила ее, спрашивая, куда она направит свои стопы тридцать восьмого размера (и это при росте 179 сантиметров!), но девушка только отмалчивалась. Я даже на нее за это обиделась и не разговаривала.

Каково же было мое удивление, когда я пришла в университет 1 сентября и первым делом встретила у входа ухмыляющуюся Нинку.

— А вот и я, — сообщила она мне торжественно. — Мне скучно будет одной учиться. Ты рада?

Тогда я и поняла, что испытывают ребята из гоголевской комедии «Ревизор» в последней знаменитой сцене.

А вот родители Нинки подумали, что это я потащила ее учиться на такую серьезную, по их мнению, специальность, отговорив их дочь от сомнительной карьеры модели, и стали относиться ко мне едва ли не как к родственнице.

Подруга продолжала наседать:

— Ну, так я не поняла, ты от нечего делать решила в юристы идти, а?

— Да буду-буду я юристом, — сказала я ей в ответ, и чтобы отвлечь ее внимание, добавила: — Гляди, твоя любимая одногруппница Ольга со своим Анатолием.

Эти двое, держась за руки, прошли мимо нас, ничего не видя и не слыша, — настолько были заняты друг другом.

— Фу, — поморщилась Нинка. — Влюбленные. Аж противно. Вот видишь, как ей повезло, Кривому Носу. Если я это проделаю над Кеем, то он точно моим станет. Увидит и обомлеет.

— Пока что от тебя млеет твой Сеточкин.

— Не напоминай мне об этом выродке человечества! — потеряла привычное хладнокровие подруга и выхватила вдруг у меня из рук бутылку колы.

— А чего вдруг? Все вокруг, между прочим, вас знатной парой считают… — продолжала я.

— В прошлый раз мне пришлось вынести пытку! Этот кадр полез ко мне целоваться! Могильное проклятие. Он даже не знал, что изобрели жвачку! Фу-у-у! — она резко открыла крышку от газированной воды, а та, жизнерадостно шипя, полилась на ее новый светлый свитерок, приобретенный в модном магазине не ранее как вчера.

— Твою ж дивизию, а! — не по-женски выругалась Нинка, нашаривая салфетки в своей новой бездонной сумке. Ее настроение портилось все сильнее. — Что за день сегодня такой? Но ничего, я все ради своего Кея вытерплю.

— Фанатичка ты все же, — я помогла оттереть от колы свитер.

— Завистница.

— Клоунесса.

— Крети… а тебе чего здесь надо? — рявкнула вдруг подруга.

— Ты чего? — аж вздрогнула я, проследила за ее недобрым взглядом и обернулась. Возле нас стоял все тот же Антон. В мешковатой толстовке с капюшоном, потертых джинсах, с рюкзаком за плечами, с большими глазами, скрывающимися за стеклами очков, он вообще больше походил на школьника-старшеклассника, чем на студента.

— Чего стоишь? — недовольным тоном спросила подруга у парня. — Иди куда шел.

С теми, кому Нинка отказывала, она вела себя по-хамски — то есть показывала истинную себя. Вроде бы как раз не нужен ей этот человек, так и незачем перед ним строить из себя ангела.

Антон несмело, но по-доброму улыбнулся. Пальцами, наполовину скрытыми длинными рукавами толстовки, он поправил очки в черной толстой оправе.

— П-привет, Нина, — несколько заикаясь от волнения, начал он. — Я хотел бы тебе…

— Что хотел бы? — волком уставилась на парня Нинка.

— Ниночка, я хотел бы…

— Слушай, мальчик, иди-ка ты отсюда со своими хотелками, — бесцеремонно перебила его моя подруга. Парень несколько оторопел, но все же продолжил: — Сделать тебе подарок… Сегодня день анг… — он опять замолчал, видя, какими злыми глазами смотрит на него «истинное лицо» Журавля.

— Какой анг? — прервала его девушка. — Ты задолбал меня, честное слово! Чего надо?

— Нин, да ладно тебе, — тронула я ее за руку. — Прости… — Я хотел подарить тебе подарок, — не мигая смотрел в лицо злющей Нины Антон и медленно протянул небольшой нежно-фиолетовый сверток, который все это время держал спрятанным за спиной.

Нина взглянула на подарок, который, кажется, своим внешним видом ей совсем не понравился, скорчила какую-то страшную гримасу, подняла выразительно брови и сказала:

— Выброси. Вот дурак. Что там?

— Конфеты… — прошептал он едва слышно.

— Наверняка дешевка, — презрительно скривила ярко накрашенные губы Журавль. — Мне такое дерьмо не нужно. И вообще запомни: я люблю успешных, богатых и красивых. Ты не попадаешь ни под одну категорию, неудачник. Я в туалет, — бросила она мне без перехода, — эта проклятая кола везде. И, Кать, позаботься, пожалуйста, о том, чтобы к моему приходу этого несчастного здесь не было.