А может по-соседски? - Ксана М Страница 13

– Поблагодарить? ― Я усмехнулась. ― Так вот чего ты ждешь? Что я упаду тебе в ноги и начну кланяться твоему мастерству? Да ладно, Хардинг, признайся уже, что сделал это вовсе не ради меня, а лишь для того, чтобы в очередной раз показать, какой ты несравненный!

– Ты всерьез считаешь, что я помог тебе лишь для того, чтобы затащить в свою постель?

– А разве нет? ― Вдруг спросила я. ― Тебя ведь больше ничего в этой жизни не интересует! Ты водишь к себе девиц, развлекаешься с ними, а затем забываешь их имена! Ты используешь женщин и абсолютно этого не стыдишься! Ты циничный, избалованный, самовлюбленный нарцисс, для которого понятий «преданность» и «верность» просто не существует! Ты привык жить лишь ради своего удовольствия и получать от неё максимум выгоды! Поэтому не говори, что помог мне совершенно бескорыстно, потому что я ни за что в это не поверю!

Я выпалила всё это, как на духу, и мне пришлось вынудить себя замолчать, чтобы отдышаться. Я не ожидала, что когда―либо скажу нечто подобное. Особенно Терренсу. Но сказала. Причем так эмоционально, как ещё не говорила никому и никогда. Вообще.

Некоторое время Хардинг молчал. А затем вдруг усмехнулся. Но не так как обычно. Не так непринужденно. Не так весело и иронично. Не так. Совсем не так.

– Знаешь что, Барнс?

– Что?! ― С вызовом вскинула голову я. Казалось, вот―вот стрельну в него искрами из глаз, если он скажет мне что―нибудь эдакое.

– Попробуй хотя бы раз не быть такой стервой. Может быть, научишься видеть дальше своего носа.

Ещё ненадолго задержав на мне свой взгляд, он прошел мимо Жука и направился в другой конец стоянки. Опешив от такой наглости, я повернулась, намереваясь ответить, но не нашлась, что именно. От привычного пыла внезапно не осталось и следа. Отчего―то мне перехотелось ругаться и спорить, что―то доказывать и строить из себя острую на язык сучку. Только одно «но» ― для этого было уже поздно.

До ушей донесся звук включившегося двигателя, а затем я увидела, как машина Хардинга, вырулив с места в правом ряду, скрылась за ближайшим поворотом.

«Попробуй хотя бы раз не быть такой стервой, Барнс, может быть, научишься видеть дальше своего носа, Барнс», ― бесконечно вертелись в моей голове слова Терренса.

Да кто он такой, чтобы давать мне советы?!

Как заметила Кэрри ― человек, к которому я почему―то крайне несправедлива.

Вообще―то, я надеялась, что, рассказав всё сестре, получу от неё поддержку, но получила лишь смачный виртуальный подзатыльник. Мол, Терренс помог мне совершенно бескорыстно, а я его обидела. А он меня что, не обидел??

– И что в этом такого?

– Что такого? ― Искренне негодовала я, пытаясь перекричать настойчивое возмущение младшей племянницы. ― Он счел меня наивной дурой, вот что! Решил, что меня можно развести на кофемашину за три тысячи долларов! А затем и вовсе назвал стервой!

– Это он ещё долго тебя терпел. Ты четыре месяца беднягу изводишь.

– Это Я его извожу? ― Мне казалось, я даже взвизгнула. ― А я думала, что это ОН портит мне жизнь своими ночными траходромами!

– Это нечестно, Сэм. Он имеет полное право проводить своё свободное время как хочет и с кем хочет. Тем более ― в своей собственной квартире. ― Я открыла было рот, чтобы возразить, но Кэрри меня опередила. ― От чего ты бесишься больше ― от того, что он устраивает эти самые «ночные траходромы» или от того, что делает это не с тобой?

Я даже сморгнула.

Очень хотелось покрутить у виска и спросить в своём ли уме Кэрри, но она вновь меня опередила.

– Ты так резко решила всё поменять. Бросила своего почти что жениха, уволилась с любимой работы, оставила нас и с ног на голову перевернула всю свою жизнь. Решила уехать в другой город и попросила ни о чём тебя не спрашивать. Мы постарались понять. И отпустили тебя. Но я ведь вижу, как сильно ты изменилась. И что для этого была причина. ― Была. Но об этом никто из семьи не знал. Об этом вообще никто не знал. ― Что произошло между тобой и Джорджем?

От воспоминаний о человеке, из―за которого моя жизнь и перевернулась с ног на голову, я вздрогнула.

– Я не хочу об этом говорить. ― Ответила тихо. Наверное, голос меня выдал.

– Когда―нибудь придется. Или ты собираешься всегда держать это в себе?

Я молчала. И молчала довольно долго. А что я могла ответить?

Малышка снова заплакала, и Кэрри стала успокаивающе баюкать её на руках. И, когда её младшая дочка немного затихла, прошептала:

– Саманта… мы твоя семья, и мы всегда тебя поддержим. Если Джордж так сильно обидел тебя…

– Нет. ― Прервала я сестру. Только этого мне не хватало… ― Всё в порядке, я же уже говорила. Мы просто расстались. И я больше не хочу об этом вспоминать. Хочу просто жить дальше. Вот и всё.

Некоторое время Кэрри молчала, а затем я ощутила, как она кивнула.

Мы не говорили некоторое время. Только слушали тишину на другом конце трубки. Не знаю, о чём в этот момент думала Кэрри. А я думала о том, что, возможно, действительно, не совсем справедлива к Терренсу. Не всегда, но сегодня была. Он помог мне, ничего не требуя взамен. А я, вместо того, чтобы просто сказать «спасибо», повела себя как самая настоящая стерва. В этом он не ошибся.

Как бы сильно я ни ненавидела мужчину за соседней стенкой, и как бы сильно ни мечтала порой его придушить, на парковке я перегнула палку. И понимала это. Возможно, мне стоит быть немного терпимее к нему. И перестать видеть в нём подлеца Джорджа.

– Ханна постоянно спрашивает, когда ты приедешь. ― Раздался голос Кэрри. ― И будешь ли ты на её дне рождении.

– Ты ведь знаешь, я ни за что его не пропущу.

– Думаю, она ждет этот день только, чтобы тебя увидеть. Она сильно скучает.

– Я тоже, ― выдохнула я, вспоминая забавные золотистые кудряшки племянницы.

Помимо поразительного внешнего сходства, Ханна была точная я и по характеру, и по манерам, и даже по мыслям. Между нами всегда существовала какая―то особенная связь. Мы будто бы чувствовали друг друга на телепатическом уровне. Всегда и везде, где бы ни находились. И это было бесценно.

– Ну и что думаешь насчет Терренса?

– А что я думаю?

– Извинись, Сэм. От тебя не убудет. ― Выдохнула Кэрри. И на этот раз спорить я не стала.

Мы проговорили ещё некоторое время, а затем я отключилась.

Не сказать, чтобы извинения были моей сильной стороной.

Нет, я, конечно, извинялась, но делать это мне приходилось не настолько часто, как остальным.