Пари, или не будите Лихо - Яна Лари Страница 13

Расскажет она, как же. Скорее язык себе откусит, праведница. Теперь из принципа заднюю не дам.

Самоуверенность всегда окупалась мне сторицей, поэтому нацепив на лицо беспроигрышное выражение "клал я на твои угрозы", возвращаюсь к накрытому столу. Как раз вовремя, чтобы органично влиться в увлекательнейшую игру "кто кого".

– Лиза, Новый год – семейный праздник, чем стремиться провести его не пойми где и с кем, лучше б задумалась о поиске репетитора. Пробелы в английском всё ещё никуда не делись.

Ух, как завелась умница-Вера, сейчас ножку бокала пальцами переломит. Надо бы поддать жару.

– Английский? Вообще не проблема, – на самом деле ещё какая, но сейчас вообще плевать. – Могу подтянуть. Языком я владею в совершенстве.

Чего это мы, Верочка, закашлялись – вино носом пошло? Или вспомнила как именно я им владею?..

– Матвей, да вы просто находка, – с возрастающим интересом улыбается Снежанна Борисовна и я в очередной раз радуюсь, что внешностью обе дочери пошли именно в мать.

Белокурая воздушная нимфа на фоне громадного волосатого мужика – живого доказательства теории Дарвина – смотрится, мягко говоря, феерично.

– Заниматься будете здесь, под присмотром...

Нужно отдать ему должное, котелок у главы семейства Поплавских всё-таки варит на ура, но моя цель на данный момент отнюдь не драгоценная честь его младшенькой, ввиду чего охотно выражаю согласие, чем зарабатываю себе дополнительные очки доверия.

Держись, Верочка, теперь у меня есть пропуск в ваш дом. Готовь извинения, иначе я их сорву вместе с твоей нервной системой.

* * *

Вера

В голове каруселью картинки как Лизка совсем кроха, засыпает сжимая в кулачке мой палец, потом Сашкин виноватый взгляд. Измена. Боль. Жаркие губы Матвея. Опять Лиза – истерит, обиженная моим упрямством. Неужели идиотка не видит, с кем связалась?

– Для дополнительных занятий существуют репетиторы, – резко откладываю вилку в сторону. Меня начинает потряхивать от победной ухмылки зарвавшейся сволочи.

Да, та же самая ухмылка на которую я так опрометчиво повелась накануне, сегодня вызывает непреодолимое желание убивать.

– Вера, хватит! – предостерегающе хмурится мать.

– А Веру просто жаба душит. Она у нас и не такое выкинет, лишь бы было по её, – фыркает сестра, раздражённо откидываясь на спинку дивана. Лихо тут же по-хозяйски вытягивает руку за её плечами, при этом его улыбка становится настолько приторной, что в горле роем начинают зудеть как минимум с десяток самых грязных эпитетов.

– Хорошо, сменим тему. Матвей, а что это за пластырь у тебя на шее?

– Вера! – мрачнеет отец.

Лиза страдальчески стучит себя по лбу, прижимаясь ближе к Матвею, а я на неё даже злиться не могу. Смотрю на усмешку его злую, на то как желваки играют под натянутой кожей, а перед глазами Сашка стоит. Неужели я была такой же слепой?

– Всё нормально, – шлёт он понимающую улыбку родителям. – Комар присосался.

Это он меня сейчас комаром назвал?!

– Ну да, как я сразу не догадалась – декабрь, самый сезон...

– Показать? – получаю в ответ вызывающий прищур.

– Покажи.

Давай, Казанова, раскрой глаза Лизке. Она-то, в отличие от родителей, точно знает, что никакого отношения к следам на твоей шее не имеет.

– Ну, если это так принципиально...

– Матвей, не нужно, – вскидывается мать, всеми силами пытаясь замять конфуз.

– Это уже ни в какие ворота, Вера, – с укором бормочет отец, принимая чей-то звонок.

Лиза сверлит меня непонимающим сердитым взглядом.

А у меня внутри всё замирает, потому что мою щиколотку под столом недвусмысленно поглаживает чужая нога. Я готова сгореть, чувствуя, как предательски твердеют соски под тонким свитером, в то время как лицо Матвея остаётся непроницаемо отстранённым, только уголок губ дёргается в ироничной ухмылке.

– Матвей, пока наш глава семьи занят, может вы предложите тост?

– Я не умею красиво говорить, но у вас настолько замечательные дочери, что красноречие так и рвётся в бой, – невинно улыбается он польщённой маме, явно подразумевая совсем не тот бой и не то красноречие. В груди всё клокочет от унижения и ярости, а тело помнит, отзывается на каждое прикосновение. Лёгкий нажим над большим пальцем и медленное скольжение вверх по капрону колготок до сведенных вместе коленей. Ещё один нажим чуть разводит мои ноги, выбивая сердце из привычного ритма. Нахмурившись, вжимаюсь поясницей в спинку стула, пытаясь избавиться от дерзкого поползновения в сторону безнадёжно намокшего нижнего белья. Не хочу, чтобы Лихо тешил самолюбие за мой счёт, но он вдруг повышает тон, виртуозно швыряя меня с небес на землю. – Пусть с Верой всегда прибудет вера: в лучшее, а главное в людей, а рядом с Лизкой уже есть я. И я сделаю всё, чтобы так оставалось и дальше.

В гробу я видала такие встречи

Второй бокал точно был лишним, поэтому третий, я без колебаний опрокидываю одним махом. Лихо усмехается уже внаглую, всецело довольный произведённым эффектом. Лучше бы вообще не смотрел. От пронзительно-дерзкого взгляда я пьянею ещё больше и понимаю, что приятное томление в теле понемногу возводит мою ярость в ранг помутнения. Это порождает встречную вольность – теперь уже моя нога совершает невидимое для остальных путешествие к ширинке его брюк.

А мальчик-то готов...

На раздражающе расслабленном лице не проскакивает ни одной лишней эмоции. Беспокойные пальцы также поглаживают Лизкино плечо, а в чёрных щёлочках глаз не прочесть ни одной мысли, и только мимолётное скольжение языка по пересохшим губам выдаёт истинное положение дел. Его невольный отклик неожиданно выуживает забитую на самое дно потребность вернуться в пропахшие сыростью стены общежития, где я впервые в жизни почувствовала себя единственной. Пусть всего пару молчаливых часов, но во мне никогда и никто так не растворялся.

И не жалею ведь, как бы эгоистично не звучало. Ни секунды не жалею, просто растерялась. Не по мне эта потеря контроля, даже без Лизки как-то всё слишком: взгляды голодные, наглость бесючая – никаких норм, одни голые инстинкты. Спасать нужно сестру, и себя заодно, чем скорее, тем лучше. Пока не стало слишком поздно.

Мрачно улыбаясь, с садистским усердием режу свой стейк, беспощадно усиливая нажим стопы на главный предмет его гордости. Ёрзает едва заметно. Больно? Так пусть валит гордиться им в другое место, нам проблемы не нужны.

– Верочка, как там наш пирог?!

Пожимаю плечами, не отрывая убийственного взгляда от воркующей парочки. Какой ещё к чёрту пирог, мама?..

Не знаю, конкретно какой реакции я хотела от Лиха, ведь мгновенно испариться он может разве что прыжком в окно, но глядя на его непринуждённое до неприличия интимное перешёптывание с Лизкой, наконец убеждаюсь, как глупо ждать немедленной капитуляции.