Мираж в пустыне - Дениза Алистер Страница 13

Выложенный мраморными плитами холл заканчивался стрельчатой аркой, ведущей в просторную комнату для приемов, где в центре стояла каменная ваза, из которой бил небольшой фонтанчик, журчание воды успокаивало и аккомпанировало разговору. И Сьюзен вдруг вспомнила, что в жаркие дни она любила сидеть на низком каменном бордюре и слушать это журчание… И тогда ее охватывало ощущение счастья.

Ашраф перебросился парой фраз с сестрой и понес багаж девушки наверх. Сьюзен и Нагла пошли вслед за ним, а Фатем тем временем поспешила на кухню.

— Ваша мать сказала, что вы можете выбрать любую комнату, какая вам только понравится, кроме, разумеется, апартаментов хозяина. Они всегда заперты, когда он в отъезде, — сказала Нагла.

— Я буду рада остановиться в комнате, в которой жила в прошлый раз.

— Это очень хорошая комната, — улыбнулась экономка.

Ашраф, услышав пожелание гостьи, вошел в большую комнату с окнами в сад, поставил чемодан и сумку на комод и приблизился к окну, чтобы открыть жалюзи. В погруженное в полумрак прохладное помещение полился яркий солнечный свет.

— Брат сказал мне, что ваша подруга не смогла приехать, — тихо проговорила Нагла. — Ашраф считает, что вы не должны оставаться на ночь одна на вилле. К нам ни разу не забирались воры — в поместье установлена сигнализация, — но рисковать все же не стоит. Я могу спать в соседней комнате до тех пор, пока не приедет ваша подруга.

Сьюзен с облегчением улыбнулась.

— Так я буду чувствовать себя гораздо уютнее.

— Разумеется, — кивнула Нагла. — И я очень этому рада.

Ашраф с улыбкой на лице поклонился гостье.

— Я могу еще чем-нибудь быть вам полезен, мисс Сьюзен?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, спасибо тебе, Ашраф! Мне очень приятно, что вы все так обо мне заботитесь.

— Нам это только в радость, — заверил ее слуга.

Когда садовник ушел, Сьюзен обратилась к Нагле:

— Как твои сыновья? Хорошо учатся?

Лицо экономки просветлело.

— О, да! Они славные мальчики. Я навещаю их в Рабате два раза в год.

— Не успеешь оглянуться, как они обзаведутся семьями. — Сью вспомнила, что Нагла постоянно твердила о том, как ей хочется, чтобы ее сыновья переженились и нарожали детишек. Нагла очень любила малышей.

— Мой старший сын Анвар женится в этом году на девушке из семьи наших хороших знакомых. Мы с матерью невесты давно об этом мечтали, но он все твердил, что это его дело и ничье больше. Отец умер, когда он был совсем ребенком, вот Анвар и считает себя главой семьи, поэтому предпочитает сам принимать решения. Я очень боялась, что он не выберет Алиму. Алима — по-арабски значит «человек, который любит музыку и танцы», — гордо сказала Нагла Сьюзен. — И это имя ей подходит, она любит петь и играть на флейте. Мои сыновья тоже умеют играть на музыкальных инструментах, хотя никто из них не поет. Я люблю Алиму — она мне как родная дочь, и, к великой моей радости, Анвар в конце концов решил, что из нее получится именно такая жена, какая ему нужна.

Сьюзи рассмеялась.

— Думаю, он просто дразнил тебя! Ну а теперь, через год-два, быть тебе бабушкой!

— Если будет на то воля Аллаха! — отозвалась Нагла с сияющими глазами. — Это самое заветное мое желание, а Аллах милосерден.

Она помогла Сью распаковать вещи и ушла. Сьюзен закрыла жалюзи, чтобы комната не нагрелась за день, и уселась на низенький диванчик у окна немного передохнуть. Комната была отделана в арабском стиле. Над туалетным столиком висело полукруглое зеркало в деревянной, покрытой резным орнаментом раме. Кровать была застелена хлопчатобумажным покрывалом с геометрическим узором, белоснежные простыни казались прохладными, пуховые подушки взбитыми на славу.

Нагла очень хорошо следила за домом. Сьюзен она всегда очень нравилась. Отчим падчерицу недолюбливал, мать не обращала на нее никакого внимания, вот она и проводила большую часть времени на кухне, болтая со слугами.

Там она выучилась немного говорить по-арабски и даже по-берберски — на этом языке общаются в горных районах Марокко. Фатем была берберкой и время от времени переходила с арабского на свой родной язык. Местные городские жители, работающие в гостиницах или ресторанах, изъяснялись на странной смеси европейских языков — французского, испанского и английского, хотя между собой говорили по-арабски.

Нагла была очень музыкальна и иногда по вечерам играла и пела для членов семьи и хозяев. У нее был приятный голос, и пела она, как обычно поют арабы, с резкими переходами от низких хрипловатых нот к высоким трелям. Как и все арабские женщины, Нагла никогда не снимала чадры, поэтому во время импровизированных выступлений стояла за резной ширмой в дальнем конце комнаты. Когда она только-только начала работать у Питера Островски, он пытался было уговорить ее петь на приемах, которые устраивал в честь важных и влиятельных персон, но Нагла вежливо и решительно отказалась, а поскольку ее брат был незаменимым работником, да и она сама прекрасно справлялась со своими обязанностями, отчиму ничего не оставалось, как смириться с этим. Питер прожил в Марокко несколько лет, но так и не разобрался в тонкостях образа жизни местных жителей.

Сьюзен, немного отдохнув, приняла душ. Ванную комнату украшал кафель с темно-синим орнаментом, и Сью вспомнила, как Нагла объясняла ей, что его завитки являются стилизованным изображением деревьев и воды — самого драгоценного дара Всевышнего людям, живущим в пустыне.

Затем достала из шкафа просторный халат из светлой ткани, прошитой золотыми нитями, который она купила во время последнего своего приезда в Тетуан, и надела его.

Вечером она ужинала в столовой, изумительной комнате с мраморными стенами и полом, где каждое слово отдавалось эхом, за столом, покрытым белой дамасской скатертью. С потолка свешивались раскачивающиеся на длинных цепях серебряные светильники. Воздух благоухал экзотическими ароматами: готовящейся на кухне едой, цветами, благовониями, отпугивающими насекомых.

Когда Питер был дома, Фатем готовила европейские блюда — хозяин не был склонен к экспериментам в области кулинарии и предпочитал восточным изыскам более привычные ему кушанья. Сьюзен же всегда просила приготовить еду, характерную для Магриба — района, куда входят Марокко, Тунис и Алжир. Она знала, что традиции этой кухни восходят к древним временам, когда местные жители вели преимущественно кочевой образ жизни.

Жена Ашрафа помнила, какое удовольствие Сьюзен получала, пробуя незнакомые ей яства, и в честь ее приезда приготовила нечто особенное. Для начала она налила в тарелку легкий куриный суп с рисом и специями, поданный на стол в серебряной супнице, и, когда с ним было покончено, хотела было налить добавку, но Сью поспешила остановить ее.

— Вам не нравится? — расстроилась Нагла. Она и Фатем понятия не имели, что у Сью проблемы со здоровьем, а той вовсе не хотелось рассказывать им об этом.