Тайный шепот - Саманта Гарвер Страница 13

Бенедикт старательно скрыл свое раздражение юной Элизой, нарушившей их расслабляющее молчание. Он прокашлялся, взглянул на Харриет, выжидательно наблюдавшую за ним, и произнес:

– Да.

– Мы как раз размышляли о скандальной природе женщин, любящих выходить в свет после наступления темноты, – сказала Харриет, глядя на усмехнувшуюся Элизу. Похоже, это была шутка только для них двоих, но тут Харриет обернулась и улыбнулась Бенедикту, и он понял, что она не собиралась исключать его. – Я, к примеру, и большинство моих подруг – мы все просто вопиюще скандальные особы!

– Чепуха какая, – отозвался он, вспоминая, что проделывал в часы ближе к полуночи такие вещи, каких Харриет себе и вообразить не может. Чаще всего это было самое подходящее для его работы время.

– Боюсь, это правда. – В уголках глаз Харриет появились морщинки и засверкали искорки веселья. – Вы разговариваете с женщиной, которой недостает добродетели.

Отблеск пламени свечей и смех в ее глазах пронзили его насквозь. Уголки рта, за мгновение перед этим поднявшиеся было вверх, застыли, брови сошлись на переносице, и Бенедикт сердито спросил:

– Кто сказал про вас такое?

Харриет моргнула, словно удивившись его серьезности. Ее улыбка увяла, а лицо стало задумчивым.

– Как ни странно, – насмешливо произнесла Элиза, – она как раз направляется сюда. – Лиззи успела поставить свой бокал на поднос проходившего мимо слуги до того, как Беатрис Пруитт присоединилась к их маленькой группке. Она держала под руку Оскара Рэндольфа.

– Что ж, – заявила Беатрис, – мне только что сообщили, что нам не только сегодня придется оставаться на ногах после приличествующего времени.

Харриет кашлянула в обтянутую перчаткой руку.

– В самом деле, миссис Пруитт?

Бенедикт уловил в ее голосе скрытую усмешку.

– В самом деле, мисс Мосли. – Черты лица Беатрис заострились, а нос покраснел, словно она страдала от прилива крови. – Леди Крейчли сочла возможным запланировать несколько мероприятий значительно позже времени, считающегося пристойным.

– И вы ничего не сказали ей об угрозе, которую ночные часы несут женской добродетели?

Миссис Пруитт пристально всмотрелась в Харриет, но та сумела сохранить серьезное лицо.

– Я подумывала это сделать, – скупо сообщила Беатрис. – Однако при обсуждении подобных вопросов следует учитывать, что можно показаться грубой. Не мое дело указывать леди, как она должна проводить свои приемы.

– Мне очень понравился сегодняшний вечер, мама. – Элиза опустила голову. – Просто не представляю, где еще я могла бы найти себе новую подругу. Сказать по правде, я очень жду и других таких вечеров.

– Даже речи быть не может, юная леди, – сердито отрезала Беатрис. – Завтра у меня будет целый день, чтобы решить, как нам со всей вежливостью отказаться от этих развлечений.

Элиза тоскливо вздохнула, и улыбка ее исчезла.

– А что леди Крейчли запланировала на эти вечера? – поинтересовался Бенедикт. Его вопрос отвлек внимание миссис Пруитт и слегка смягчил сердитый взгляд Харриет, нахмурившейся из-за резкой смены настроения Элизы.

– Вы знаете, это просто захватывающе! – ответил Рэндольф, не обратив внимания на неодобрительное хмыканье Беатрис Пруитт. – Послезавтра вечером сюда придет женщина из соседней деревни. Цыганка, к которой леди Крейчли уже неоднократно обращалась.

– Она занимается черной магией, – рявкнула Беатрис.

Кустистые брови Рэндольфа поползли вверх.

– Говорят, она обладает способностью беседовать с умершими.

– Правда? – с любопытством спросила Харриет.

Бенедикт посмотрел на нее.

– А у вас есть ушедшие друзья, с которыми вы хотели бы пообщаться, мисс Мосли?

Не моргнув глазом, она наклонилась к нему и тихо произнесла:

– Нет, но я слышала, что Цезарь был очень привлекательным мужчиной.

Бенедикт почувствовал, что уголки его рта опять подергиваются.

– В другой вечер, – фыркая, сказал Рэндольф, – мы пойдем на погост. По-видимому, тут неподалеку есть кладбище, которое выглядит особенно интересно при свете полной луны.

– Сначала мы будем разговаривать с мертвецами, – сказала Беатрис, – потом гулять между могил. Восхитительно!

Бенедикт оторвал взгляд от выражения восторга, разлившегося по лицу Харриет, и переключил свое внимание на другую даму, чьи черты были вовсе не столь пленительны.

– Миссис Пруитт, – спросил он напрямик, – разве до своего приезда сюда вы не знали о характере сборищ у леди Крейчли?

– Нет. – Беатрис сердито посмотрела на свою дочь, которая как раз обнаружила что-то чрезвычайно интересное на носках своих туфель. – Не знала.

Харриет проснулась, услышав гневные голоса. Она резко выпрямилась, удивленная тем, что умудрилась уснуть за небольшим бюро, прижавшись щекой к страницам своего дневника. Харриет потерла разгоряченные щеки и сонно поморгала. Свечка на углу стола растаяла, и лишь огарок в лужице воска освещал слабым мерцанием пространство вокруг Харриет.

Голоса стали еще громче, и до Харриет дошло, что именно этот спор и разбудил ее. Она поерзала на стуле и прищурилась, глядя в сторону двери.

Ссорились мужчина и женщина, но больше Харриет ничего сказать не могла. Мужской голос был таким низким, что, казалось, эхом отражался от каменных стен, а женский поднялся до истерических ноток. Слов Харриет не различала. Она встала со стула и бесшумно направилась к двери, вытянув вперед руки, чтобы не натолкнуться на мебель в незнакомой обстановке. Она дошла до двери и уперлась ладонями в прохладное дерево, но тут вспомнила о хороших манерах. Харриет уже собралась повернуть прочь от двери, сделав над собой усилие и не прислушиваясь больше к возбужденным голосам, как вдруг ощутила внезапный холод. Это походило на ледяной туман, сочившийся из-под двери. Ледяной воздух сначала охватил пальцы на босых ногах, а потом, как руки трупа, впился в лодыжки и пополз выше, под ночную рубашку.

Харриет сотрясла яростная дрожь, а вместе с ней возникли необычные эмоции, пугающие своей силой, – одновременно и страх, и гнев, и безысходность, и Харриет, которая последний раз плакала на могиле своего отца лет пять назад, вдруг очень захотелось зарыдать. Ледяной холод исчез так же мгновенно, как и возник, сменившись удушающей жарой. Если бы под дверью не было темно и тихо, Харриет решила бы, что коридор охвачен пламенем. Ссора резко оборвалась.

Стиснув руки в кулаки, Харриет вернулась к двери. Сильно сморщив лоб, чувствуя, что нервы словно обнажены, она смотрела на оранжевое сияние, заполнившее щель под дверью и добравшееся до ее ног. Она услышала, как по коридору мимо ее двери прогрохотали чьи-то шаги, и тут свет снова исчез. Все ее чувства были взвинчены, она изо всех сил вслушивалась, пытаясь уловить хоть какой-то звук. Вдруг ужасный пронзительный вопль прорезал тишину ночи, и сердце Харриет замерло.