У подножья Эдельвейса - Элис Маккинли Страница 13

– Вам идет без бороды. – Как это сорвалось с языка, какими путями рассудок, обманув благопристойность, озвучил непрошеную мысль, не вовремя посетившую голову, так и осталось Линде не понятно.

Она вообще довольно часто болтала лишнее. Но сегодня это было особенно некстати. Однако Джон совершенно не обиделся, можно сказать, даже не заметил романтического настроения собеседницы, пропустив слишком откровенную фразу мимо ушей.

– Да я решил просто не пугать тебя. – Он стал снимать пуховик. – Живу один, поэтому не думаю о всяких там условностях. Но ты вчера глядела на меня, как на зверя лесного.

Все тот же растянутый свитер показался на свет божий. Нитки были хорошие, даже больше чем просто хорошие, шерсть не свалялась и не истерлась. Линда сразу отметила это опытным взглядом заядлой вязальщицы.

– Ладно, давай поедим чего-нибудь. У меня тут только консервы, крупы, солонина и сухофрукты. Не впечатляет, конечно, но до сих пор мне хватало. Сварю кукурузную кашу на сухом молоке.

Линда поморщилась. Фу! Мало того что сухое молоко уже само по себе гадость, так еще и кукурузу в нем варить!

– А может, чего-нибудь другого? Какие есть консервы?

– Да нет, с консервами тебе пока лучше повременить.

Джон, оставшись в джинсах и свитере, по полу ходил босиком.

– Это почему же? – Линда просто не могла себе представить, что в это замечательное утро придется есть кукурузную кашу.

– Не надо тебе пока консервантов. Во-первых, организм не в лучшем состоянии и может просто отказаться переваривать подобные кулинарные изыски. Во-вторых, ему еще предстоит справляться с лекарствами. Зачем же давать ему такую нагрузку?

Джон деловито достал какую-то книгу с полки и, начав ее листать, продолжил:

– Я так понял, что у тебя сильная простуда на почве переохлаждения. Кашель, насморк, жар – это ерунда, это мы вылечим. Но я боюсь, что может начаться какой-нибудь цистит, пиелонефрит и так далее. Поэтому тебе надо попить общеукрепляющее, помимо всего того, что я буду давать.

Линда действительно чувствовала, что сильно простыла, только не хотела себе в этом признаваться. Слабость, головокружение, боль в суставах – все это было, хотя прелесть утра и заглушила отчасти неприятные ощущения. И еще тошнило, несильно правда, но есть от этого совершенно не хотелось. А кашу тем более! Вот теперь самое время вспомнить о своем возрасте.

– Кроме того, – Джон громко захлопнул книгу и поставил ее на место, – у тебя несколько довольно крупных шишек на голове, а это означает, что не исключено сотрясение мозга. От него тоже будешь пить лекарство.

Кстати о лекарствах.

– А вы врач? – поинтересовалась Линда как бы между прочим.

Ответ не вызывал у нее сомнений. Раз человек так спокойно рассуждает о лечении, значит, просто не может не быть доктором.

Однако Джон совершенно неожиданно замотал головой.

– Нет, что ты. Просто увлекаюсь медициной, травами, индейскими рецептами.

Вот это новость! Подобный оборот дела совершенно не устраивал Линду. Как это, дать себя лечить человеку, не имеющему на это никаких прав, больше того, без соответствующего диплома.

– Не хотите ли сказать, что я должна буду пить настои и отвары? – Линда произнесла это шутливым тоном, все еще надеясь, что Джон ответит «нет, конечно», но тот закивал:

– Совершенно верно.

И удалился в кухню варить кашу. Романтическое утреннее настроение улетучилось сразу, комната снова сделалась враждебной. Линда, почувствовав себя жертвой обстоятельств, из состояния умиротворения перешла в состояние полной боевой готовности. Ну нет, никакую дрянь, которой он и сам, наверное, не пробовал, она пить не станет. Дудки!

Джон вернулся, неся в руках дымящуюся чашку.

– А вот и первый отвар. – Он протянул снадобье пациентке. – Повышает иммунитет и сбивает жар, а то я уже замучился менять на твоей голове полотенце. Убьем двух зайцев одним выстрелом. Правда, придется пить через каждые два часа, но ничего, помогает хорошо.

Линда инстинктивно вжалась в стену, к которой кровать стояла вплотную. Отрава! Самая натуральная отрава!

– Я не буду это пить. – Она натянула одеяло до самого носа.

– Бу-бу-бу. Бу-бу, бу-бу, – передразнил Джон. – Пей без разговоров, а то волью горячее, не обрадуешься.

Кулаки Линды воинственно сжались, собрав гармошкой край одеяла. Нет! Что он себе позволяет?

– Послушайте, я уже говорила, что уже взрослая. Следовательно, сама в состоянии определить, какими средствами мне лечиться. Никакие живучки подстенные вареные или сушеные я употреблять не буду. Вот!

Джон глядел на Линду и чувствовал, что зря не начал разговор в манере «я сказал, ты сделал». Умиротворенность и спокойствие исчезли с ее лица, а в глазах, в тех самых небесно-голубых глазах вспыхнули искорки неповиновения. Опять она начала про свой возраст! Ну как человеку объяснить, что его истинная сущность уже раскрыта и не нужно играть чужих ролей?

– Так, хватит! – Джону уже стало неловко стоять перед этой легкомысленной особой, не желающей подчиняться просто так, из жажды противоречия, с чашкой в руках. – Хватит морочить мне голову своими выдумками. Взрослая? Взрослые так не поступают и пьют все, что им дают, если нужно. Я сказал выпить, значит, выпить!

Но Линда только еще глубже залезла под одеяло. Стало ясно, что доказывать подлинность своих двадцати трех лет от роду бесполезно. Тогда оставалось только проявить упрямство.

– Я не поддерживаю нетрадиционные методы лечения, – пискнула она, видя, что чашка в руке Джона начинает дрожать. – Не буду!

– Ах не будешь! Ну и отлично!

С этими словами Джон, опершись коленом о кровать, подался вперед. Свободной рукой он сильным движением освободил подбородок Линды от одеяла, потом надавил на какие-то надчелюстные точки. Стало нестерпимо больно, даже в ушах зазвенело.

– А-а! – невольно вырвалось у Линды.

В следующий момент это чистое «а-а» сменилось на клокочущее «га-г-га», потому что в горло полилась ароматная горячая жидкость.

– Горя… горячо! – завопила Линда.

В этом звуке было уже и смирение с участью, и покорность, не устраивала только температура напитка. Поэтому Джон убрал чашку.

Линда закашлялась, захрипела. Он заботливо подложил руку ей под спину, помог сесть, похлопал.

– Я же говорил, что не надо со мной спорить, ничего хорошего из этого не выйдет. – Джон снова взялся за чашку, которую на время отставил в сторону. – Ну? Закончим без проблем?

Линда негодовала. Хамство! Варварство! Он не имеет права так с ней обращаться. Ни с кем не имеет права так обращаться, будь перед ним ребенок или взрослый.

– Я протестую! Это преступление! Так не ведут себя с людьми! Я вам не подопытный кролик, ставьте свои эксперименты на себе!